А за полчаса до полуночи, в этом вороны с чёрными драконами совпадали, за мной пришёл лорд. И замер на пороге, окидывая меня странным взглядом.

— Прошу вас, моя леди! — отчего-то хриплым голосом предложил мне свою руку лорд.

Простыл что ли уже где? Надо будет ему на ночь ноги пропарить и грудь жиром с перцем натереть, решила я про себя.

Эдгар Чёрный дракон.

Большая, сделанная лично для меня, бэнья наполняла ароматным паром всю комнату. Борта бадьи для купания были закрыты белой простыней, а в воду мой оруженосец и замковый менестрель по совместительству уже лет пять добавлял какие-то масла с хвойным запахом. Причём я точно знал, что на территориях драконов их не делают.

Чувствую, этот проныра явно частый гость на землях птиц. Прикидывается, поди, каким-нибудь воробьём. А ещё он очень любил песни. Это у нас их было мало, и все про сражения, боль, кровь… А птицы пели другие. О красоте, доме, о любви и любящем сердце. Сердце…

У моего деда было сердце. Моя бабушка сошла с ума, когда он погиб. У моего отца было сердце. Всех жалел, всем помогал, всех берёг, даже в бою. В результате, его собственный вассал пытался соблазнить мою мать и обокрасть отца. И боясь разоблачения, тот, кто был частным гостем за столом отца, напал на него, когда израненные воины возвращались домой. Весь отряд погиб. А мать…

Мама жестоко отомстила. Она пообещала пленным птицам, что были в замке, свободу и проход до птичьих земель, если они помогут ей. Земли того вассала и сейчас остаются пустошью с обгорелыми остовами домов. В память об отце, мать сожгла заживо всех, кто жил на тех землях, не разбирая правых и виноватых, не щадя никого. А после того, как земля остыла, велела перепахать и солью засеять. Она лично разрубила щит с гербом предателя.

В день похорон отца, мама выпила яда рядом с его телом. Сказав, что невозможно жить без сердца, а её сердце умерло вместе с отцом. Странно, но во время бесконечной войны с птицами, виновными в том, что я и сестра остались сиротами, были драконы.

Мы с сестрой остались под приглядом сестры отца. Тетка, что кроме отца других родных и не знала, и была при отце скорее любимой и балованной старшей дочерью, больше никогда не покидала своих покоев, которые и сейчас зовут комнатами Затворницы. И почти всю оставшуюся жизнь она оплакивала своего брата. От слёз и горя она ослепла.

Ещё тогда, едва переступив порог детства, я решил, что у меня сердца не будет! Никто не воспользуется моим доверием и заботой, чтобы ударить в спину. Никто и никогда не осмелится посягнуть на принадлежащее мне, помня, что ни жалости, ни милосердия не будет. И главное, никто не ослепнет от горя и не сойдёт с ума, если с поля боя вернусь не я, а только моё хладное тело.

Я спрашивал со всей строгостью, карал, не глядя на просьбы и уговоры. Моего решения ничто не могло отменить. Сложнее всего было с сестрой. Как объяснить искренне и горячо привязанному ребёнку, что так лучше и иного пути, чтобы выжить, просто нет? Но и она со временем приняла моё взращенное мной самим бессердечие.

Единственная слабость, которую я себе позволил, это Мрак. Мой конь был единственным, кто напоминал мне, что сердце моё ещё живо и бьётся в груди.

Я долго правил родом, редко кто доживает до моих лет. А этой осенью мне будет тридцать, я почти на год старше князя Воронов. И половину своей жизни я провел воюя. И все громче звучал в моих мыслях вопрос. Чего ради мы гибнем?

Когда наш прежний мир начал гибнуть, наши одарённые вложили в мольбы Крылатому Отцу все свои силы, сгорая, словно тонкая свечка. Драконы гибли с криками о спасении. И Смерть отступила, когда остатки нашего мира намертво спаялись с таким же гибнущим миром птиц. Мы потеряли почти всех одарённых, но народ драконов получил шанс на жизнь. Шанс, который мы сами уничтожаем в бесполезных боях.

Но даже явление двух богов в небе над сражением нас не остановило. А между тем, нас всё меньше. Рождается меньше, тех, кто может обернуться драконом меньше… Мы сражаемся с птицами против воли наших богов! И к счастью, понимали это не только главы драконьих родов, но и птичьих кланов.

Несколько месяцев назад драконы решили, что пора уже и обсудить между двумя народами волю Отцов, высказанную больше сотни лет назад. И птицы приняли это предложение.

Неделю спустя мы встретились у чаши жребия. Непримиримые враги, ищущие мира и надежды для своих народов.

В дыме священного огня мне соткался хорошо видимый герб Ночных воронов. Распахнувший крылья вран на фоне полной луны. Перед выбором мы оговорили, что если у дракона, которому выпадет невеста из птиц, есть сестра, то она идёт в жёны к птицам. Если нет, то брат невесты птицы ищет невесту среди драконов. Если же, что в основном и было, и у жениха, и у невесты никого нет, то просто ещё кто-то пытается вытянуть жребий.

— У меня есть сестра. — Произнёс я.

— Клятву. — Уронил слово Ворон. — На крови и именем рода о защите и неприченении вреда.

И где-то глубоко внутри исчез, всколыхнувшийся было, страх за сестру. Такими же клятвами обменялись и остальные, хотя все три невесты были из одарённых. То есть могли и сами постаять за себя.

Когда всё окончилось, мы с удивлением поняли, что связаны не просто драконы и птицы, но и рода. Отцы, как я про себя стал называть обоих богов, выбрали тех, кто мог взамен отдать невесту своего рода. Да и родство устанавливалось между самыми сильными и прославленными на поле боя родами. Вороны, Совы и Ястребы оказались связаны кровными узами с Чёрными, Серебряными и Алыми драконами. Алых ещё иногда называли красными, что в принципе одно и тоже.

Были среди драконов и те, кто не желал мира и верил, что для возрождения драконов нужно просто уничтожить всех птиц. Да моя собственная сестра не приняла мою волю, после попытки побега пришлось приковать её за ногу к кровати в её покоях. Всю дорогу я слышал её плач.

И я был готов к тому, что и княжна Воронов решению брата не обрадуется. Но на встречу моей дрожащей и ссутулившейся сестре гордо шла уверенная в себе девушка, глядя на которую и сомнений не возникало, что её предки были правителями задолго до того, как мир птиц и драконов объединился. Взгляд против воли притягивался, заставляя отслеживать каждый её шаг.

Недолгий разговор с моей сестрой меня обрадовал. Я заметил, что дальше Сирина пошла, уже расправив плечи и более уверенно.

Отправляя отряды проверить и обезопасить дорогу, я нет-нет да смотрел на княжну, к которой прилетели два врана. Ожидаемо. Всю дорогу я сопоставлял то, что слышал о княжне, с тем, что видел. Удивляла княжна.

Не видно было ни страха, ни сомнений. Не было жалоб на долгий и утомительный путь. Слухи о том, что князь Воронов готовит из сестры себе наследницу, оказались правдивы. Не смотря на юный возраст, а княжне только исполнилось восемнадцать, держала она себя так, как не каждый глава рода. Не скрывала удивления, забавно морщила носик, осматривая мой замок, который её явно многим не устраивал.

Каким-то неведомым способом она нашла подход к Мраку. Конюхи к нему подходить боялись. Да его стойло чистили, пока он в загоне. И наоборот, выгадывали, когда он вернётся в стойло, чтобы в загоне освежить. А я сегодня с утра собственными глазами видел, как этот засранец ел у княжны с рук и откровенно заигрывал, напрашиваясь на ласку.

Воспоминания о встрече у конского загона почему-то вызвали улыбку.

— Лорд! Лорд Эдгар! Там ваша невеста… Ой! — оруженосец застыл, видеть меня улыбающимся ему было явно не привычно.

— И что там моя невеста? — поторопил я парня.

— Велела заново трубы вычистить, Рубик с утра уже драит. Кровать велела новую сделать, тюфяки вчера ещё пожгла! — перечислял Карл. — А ещё она Рубику какой-то травы дала, чтоб у того глаза прошли. А все ж Граника наслушались. Ждут теперь пять дней. Пройдёт через установленный княжной срок его беда или нет. И Свона, ну эта, заразная которая, возле княжны полдня уже трётся. Там повариха уже волнуется. Только Свона вон довольная бегает, говорит, мол, княжна сказала, что беда у неё с руками, это пустяк и ерунда. И помочь обещала. Это как так?