— Княжна, вы немного щёлока с песком смешайте. Так тереть сподручнее будет. — Посоветовала мне Берта, и дело действительно пошло быстрее.

— Да иди ты! Что ты ломаешься, как тростник на ветру! — услышали мы злой шёпот, когда заканчивали вторую комнату.

— А вдруг разозлится? — раздался в ответ какой-то писк.

— Да с чего?

— Все злятся и кричат. И бьют. — Совсем еле разобрала я.

— Так это у нас и наши. А она княжна. Клюва у неё нет, рогов с копытами тоже не заметил! Она вообще на мой вкус слишком смазливая. — Голос мне был знаком, и слышала я его совсем недавно.

— Ну, спасибо на добром слове, мил человек! — вышла я к гостям. — Кого это ты привёл?

— Ой-еее, Свона! Ты зачем с кухни ушла? Там за тебя хоть повариха с булочницей заступаются. — Попыталась загородить упавшую на колени девочку Иза.

— Вот, княжна, это Свона. Она честная, не ворует и много не ест. Болтает ещё меньше. Только с руками беда. А вы когда мне про глаза сказали, я про неё и вспомнил. Может… Может, сможете помочь? А я вам всем, чем смогу отслужу!

— Да я ж лекарским даром не обладаю, не шаманка. И даже не знахарка. Но давай посмотрю. Мне трав не жалко, если они помогут. — Удивилась я.

— Ой госпожааа! — закрыла рот руками Берта, когда я взяла девочку за руку.

— А что не так-то? Пальчики узкие, тоненькие, прямые. Суставчики на месте, не выпирают… Бородавок только тьма, так это пустяк. — Не поняла я.

— Так все говорят, что я заразная. Они с детства. Только больше становятся. Вот эта с игольное ушко была раньше. — Заплакала Свона. — Говорят, что если я за вещь подержусь, то она потом мою заразу хозяйке передаст.

— Что за дичь? Да тут любой знахарь проблему решит! — возмутилась я. — Куда ваш смотрит?

— Кто наш? — переспросила Берта.

— Знахарь ваш! — злилась я.

— Так нет его, госпожа. Целители они в цитадели живут. Дар у них тяжёлый, много сил забирает. Поэтому они только войска сопровождают. И то лорды, главы родов за это такие деньжищи отваливают! В телегу по четыре коня запрягают. — Рассказывала мне Берта. — Вот когда вы лорду ребёночка рожать будете, может и пригласят. А чтобы на служанкины руки целитель смотрел… Да про такое даже в сказках не рассказывают.

— Княжна, а у вас не так? — тихо спросила Иза, наверное, вид у меня был совсем обалдевший.

— Конечно, нет. Кто за лечение денег требует? Куда я попала?! — не выдержала я. — Грязь, разруха такая, словно миры вчера сошлись. А ещё оказывается и лечить некому, а если и есть кому, то за лечение три шкуры сдерут. И это с воинов! Да у нас за такое… Заклевали бы! Тех, кто наделён даром исцелять, у нас тоже берегут и уважают. За лечение благодарят. По силам. У таких одарённых своего хозяйства как правило нет. Некогда им. Вот и несут, яйца, молоко… Травы помогают собирать. На войну идут шаманки.

— Это как та, что Болотных попалила, после того как вы их расклевали и обстреляли? — влез трубочист.

— Граник рассказал? — спросила я.

— Ага, он друзьям рассказывал, а я услышал. — Признался трубочист.

— Вот вроде неё. А ещё постоянно живут в гнездовьях знахарки, лекарки, повитухи. — Перечисляла я. — Я как только в тягости буду, в обитель, где росла, отпишу. Чтоб Хранительница помощницу прислала. А то с вашими целителями только помрёшь и за дорого! Так Свона, сейчас.

Я даже не полезла в сундуки, что везла с собой с самой обители, обошлась собственной сумой.

— Вот, руки отмыть и распарить, вот эту мазь сначала прям все руки жирно мажешь. И вот эти перчатки. Это мазь из барсучьего жира с чистотелом. Намажешь и перчатки сразу надевай. Единственное что, пятна от мази остаются на коже такие, жёлто-коричневые. Сами бородавки посохнут, будут такой корочкой. Ты их не сдирай и не чеши! Днём носи вторую пару перчаток. Это мои, я в них травы перебирала. — Подробно объясняла я. — Вид первые два дня будет, честно говоря, не очень. А потом если снова появятся, прямо вот её саму и мажь. Поняла?

— Да, княжна Яромира, всё поняла. Спасибо вам. — Попыталась девочка снова бухнуться на колени, но я не дала.

После этого Свона аккуратно убрала всё, что я ей дала, в большой карман передника. Потом сняла его и сложила сбоку от двери.

— Это ты что собралась делать? — спросила я.

— Как что? Руки мыть и распаривать. Вон с золой и щёлоком. — Показала она в сторону парящих вёдер.

Закончили мы уборку только после обеда. А вот потом мы спорили, притом, что обе служанки стояли буквально насмерть. Я решила кровать ставить в комнате с окном, выходящим на почти одичавший сад. Да и стена с этой стороны была увита диким плющом, по осени его резные листья становились ярко-бордовыми, и это было очень красиво.

Иза же с Бертой боялись, что я околею в этой комнате из-за окна. Убедить удалось, только сказав, что и моим спутникам вылетать из окна удобнее. А в окне надо раму поменять и подоконник вставить. А со стороны комнаты завесить плотными занавесями. Служанки не поняли о чём это я.

— Ой, сейчас! — я притащила из сундуков с приданным расшитые тяжёлые шторы и тонкую льняную. Подняла голову и поняла, что креплений над окном нет. — Подождите, а как…

— На зиму деревянными оконницами закрываем. — Пояснила мне Берта. — Это у кого совсем денег нет, тот просмоленными тряпками обходится, просто окно затягивают. Иногда и на круглый год оставляют.

Мне на память пришли грязные занавески в оконных проёмах, которые я видела по пути сюда, когда решила, что лорд показывает мне какие-то развалины.

— Знаете, можно в швы кладки вбить железные такие штыри, как те, на которых полки держаться на кухне. — Предложила Свона.

К вечеру все мои комнаты были вычищены и отмыты, камины и трубы прочищены, в выбранной мною под спальню комнате висели двойные занавеси, и стояла новая кровать. Возвращать на неё тяжёлый балдахин мы не стали. А вот тонкий лён струился со всех четырех сторон.

Полы в комнате были устелены свежей травой. Молодой, только скошенной и смешанной с полынью, ветками желтой пижмы, белого тысячелетника, ароматной мятой и вербеной. Над камином и к столбикам кровати были привязаны ветви рябины с тяжёлыми, уже покрасневшими гроздьями. Ими птицы издавна украшали спальни молодых и колыбели новорожденных, чтобы злые духи не смогли добраться до них.

Оставалось только саму себя в порядок привести. Купалась я опять в прачечной. А вот наряжалась в своих покоях. Малый сундук, завернутый в несколько слоев пропитанной пчелиным воском ткани, был вытащен из большого личного сундука. Берта и Иза смотрели на него так, словно я оттуда не свадебное платье должна достать, а сказочное сокровище.

Первой появилась нижняя рубаха без рукавов на тонких шнурках, которые завязывались на плечах. Ярко-красные туфельки из мягкой кожи вызвали восторг у попросившейся посмотреть на птицу-невесту Своны. Только потом появилось и свадебное платье.

— Ох, какое! — выдохнула Берта, держа его на руках.

Как у всех птиц мое платье было ярко голубым, как цветы льна. Как напоминание о вольном небе. Горловина, оставлявшая открытыми ключицы, края подола и широких, треугольных рукавов, должных напоминать крылья, были расшиты алой нитью и гранатами. Вышитые кисти рябин выглядели как настоящие.

На пояс легла серебряная цепь, в звенья которой были вставлены розовые агаты. Из этого же камня были вырезаны и цветы и на моём венке невесты. Такой венок должен был делать отец невесты, но я взяла тот, в котором выходила замуж моя мама.

— Подождите! — вдруг выкрикнула Свона и убежала.

Вернулась она с большой вуалью, украшенной по краю широкой полосой кружева. Эту вуаль она прикрепила к серебряному ободку моего венка.

— Это откуда такая красота? — восхитилась я.

— Я делаю. А ночью маме отношу, она в городе живёт. У меня и бабушка кружевница, и мама, и я выучилась. — Призналась Свона. — Только я тайком, а то узнают, что я делала, и не возьмут.

Дальше нам оставалось только ждать. Берта решила показать мне пару простых танцев, которые я обязательно должна была танцевать с лордом. И очень кстати, я их естественно не знала.