— Моя жена, настоящая, верная. Вытащила, сорвалась с обезумевшим драконом в неизвестность! Лекаря уничтожу, в порошок сотру! — время, когда ей нужно было быть сильной, закончилось, и она позволила себя побыть слабой.

— Не получится. Я уже… — всхлипнула она.

— Ну, если уже. то и ладно. Всё, всё закончилось. — Подхватил я её на руки и понёс к алтарю.

Теплый камень древней драконьей реликвии начал тускло светиться. Но меня не трогали чудеса храма. Единственным чудом, интересовавшим меня, была моя собственная жена. Действительно чудом. Даже запевший впервые от столкновения миров Мириох не мог перетянуть внимания на себя. Я сплёл свои пальцы с её, фиксируя её руки над головой. Ничто не могло быть важнее и ценнее той, что становилась со мной одним целым.

Вернувшись в замок, я, едва став человеком, подхватил уставшую за время полёта жену на руки и, прижав к себе драгоценную ношу, начал спускаться вниз. И даже не сразу понял, что встречали нас мои воины с оружием в руках. Которое опускали, начиная улыбаться.

— Я рад, что ты вернулся! — вышел вперёд Рихард.

— Тебе я сверну шею, как только отнесу жену отдыхать! Помощничек! — рыкнул я на улыбающегося Серебряного.

— Ты устала? — Эдгар опустил меня на кровать, присел рядом и аккуратно заправил выбившуюся прядь за ухо.

— Очень! Особенно держать ноги на весу, потому что только свиньи прямо в сапогах в кровать ложаться. — Съязвила я.

— Колючка, — улыбался муж, наблюдая, как я усаживаюсь и стягиваю сапоги.

— Угу, — согласилась я. — Я мыться.

— Может, подождёшь? Я переговорю с Рихардом, и вместе в баню сходим? — мурчал мне на ухо этот ящер.

— Вот ещё! Я хоть и девка, но птица приличная, нечего мне со всякими чешуйчатыми по баням ходить. Тем более с женатыми. — Припомнила я.

— Мирра! — возмущённо протянул муж. — Ты мне теперь до старости напоминать будешь?

— А ты что? Надеешься, что я к старости памятью слаба стану? Так старики вот своё сейчас забыть могут, а юность помнят ярко. — Улыбнулась я. — Выходит, что я тот день, когда ты на меня с клинком кинулся и всем доказывал, что я тебе не жена, как самый яркий момент помнить буду.

— Тааак… Ты достала, пернатая! — с рыком кинулся ко мне муж.

Подхватил на руки, и такую как была, в одном сапоге, потащил из покоев.

— Я сама могу ходить и даже бегать. — Ерзала недовольная я у него на руках.

— Я в курсе. Карл! Иди сюда. — Окликнул Эдгар попавшегося на пути парня. — Вот скажи, это кто?

— Княжна Яромира, ваша жена и наша леди. — Осторожно озвучил парень.

— Отлично. А вот то, что я её не узнал после лечения, отменяет тот факт, что она моя жена?

— Нет. Вы ж бредили, а кто когда безумный бред слушал? — осмелел Карл.

— Вот именно. Стоп! Что? — немного опешил супруг, когда до него дошло, что его посчитали безумцем.

— Пошёл я, а? Ваша светлость, я ж вашим речам не обучен. Как есть, так и говорю. Как сам понимаю. У меня там вон оружие и сапоги нечищеные. — Последние слова Карл договаривал уже на бегу.

— Сеня! Баню истопи, мы скоро придём. — Крикнул муж Грачу, заметив его в одном из коридоров.

— О! Ты смотри! Прям по-нашему заговорил! — засмеялся Вересень, откусывая пирожок.

Муж напугал ещё нескольких обитателей замка своими вопросами.

— Вот видишь? Одной тебе не понятно вдруг стало жена ты мне или нет! Никто, кроме тебя, за мои слова не уцепился! — довольный тем, что доказал мне свою правоту.

— Вот в том-то и дело! Что слова твои! А ты мне, что о них другие думают, показываешь. — Постучала я ему пальцем по лбу. — Мне чужое мнение зачем?

— А говорят, я бредил! — рассмеялся муж. — Ты жена моя, мой зверь ради тебя готов был жизнью рисковать, пока человек под непонятной магией был. А ведь это было ещё до пробуждения Мириоха. А сейчас нас небо связало. Это ещё люди не видели, что Мириох на твоей груди запел. Представляешь, что твориться начнёт? Девушка, из народа птиц истинная для дракона! О таком даже подумать никто не мог. Это ли не благословение Отцов?

— Мог, мой дед так говорил. — Прозвучало из-за спины мужа. — Я случайно услышал ваш разговор.

— Твой дед? — удивился Эдгар. — Бертан Безумец? Но говорят, что хранители положили немало своих, чтобы убить его, когда у Бертана начался приступ бешенства.

— Да. В болотных пустошах на западных границах наших владений. Тогда же был утерян и наш Мириох, который вернулся в наш род всего десять лет назад. — Подтвердил Рихард.

— Рихард, мы за ужином об этом поговорим. А сейчас у нас очень важные дела. — Отложил разговор Эдгар.

— Да, конечно. Но… Мириох… Он действительно пробудился? — с непонятным блеском в глазах спросил Серебряный.

Муж без слов развернулся так, чтобы второму дракону было видно мою шею.

Камень в ожерелье жил своей жизнью. Внутри его стен клубился туман, сверкали молнии и бились торнадо. Сила камня добиралась до самого моего сердца теплом и уверенностью, что никакая магия теперь не заставит моего мужа забыть обо мне.

— Отстань, злыдень! — попыталась выскользнуть из загребущих рук Эдгара я.

Но парилка была небольшая, а руки у дракона длинные. Так что не успела я вырваться на свободу, как была снова схвачена и спелената со всех сторон мужскими ручищами.

— Я не злыдень, я муж, — промурчал этот муж, осторожно покусывая мою шею.

— То что ты муж, того что ты злыдень не отменяет! — фыркнула я.

— Ты всё ещё обижаешься или уже воспитываешь? — усмехается Гар мне в волосы.

— Вот сейчас отпарю, чтоб кожа слезла, и сам ответишь! — мстительно прищурилась я, неосторожно подняв лицо вверх, за что тут же получила быстрый поцелуй-клевок в нос.

— Нельзя со мной так жестоко, я тебе ещё пригожусь! — расхохотался Эдгар.

— Угу. У него замок только-только отмыли, город в руинах, жители думают, как зиму без голода и болезней пережить, целители с непонятными хранителями воду мутят, а он смеётся! — взмахнула руками я. — И это дракон, про которого даже родная сестра говорила, что он жесток и у него нет сердца!

— Так и было. — Вдруг стал совершенно серьёзен Эдгар. — Мое сердце умерло и превратилось в камень. Я не хотел, чтобы кто-то любил меня и страдал, если со мной что-то случится. Я не сидел за спинами своих воинов. Я вёл их в бой. И… И боялся полюбить сам. Полюбить так, чтобы жизнь потеряла смысл и стала просто невозможной без своей половинки. Но потом, ещё до песни Мириоха, мое сердце вдруг ожило, забилось пойманной птахой, рвалось на свободу. У моего сердца глаза цвета бури, твои глаза. В моём сердце свободолюбивая и крылатая душа. Душа с кровью Воронов. Ты моя душа. И когда я тебя вижу, слышу твой голос, или просто думаю о тебе, моё сердце бьётся так громко, что даже Мириох пробудился от своего векового сна. Я люблю тебя Яромира Ярославна, моя леди, моя жена, моя княжна.

Словно кто-то вдруг взял и украл весь воздух, а потом обрушил сверху лавину воды. В ответ на слова мужа моё собственное сердце забилось с такой силой, как будто и, правда, отрастило крылья и хотело взлететь выше самых высоких горных пиков.

— Эдгар, я… — слова с трудом проходили сквозь онемевшие губы.

— Ччч. Не надо. Мира, я хочу, чтобы этим словам стало так тесно в твоей душе, что они вырвутся сами. А пока мне достаточно ощущать, как быстро бьётся твое собственное сердечко под моей рукой. — Лапища дракона и правда лежала на моей груди, так что неудивительно, что стук моего сердце не остался для мужа секретом. — Пусть пока это будет нашей с тобой тайной!

Странное дело, но появление этой общей тайны сделало всё вокруг особенным. Каждый взгляд, брошенный тайком или пойманный внимательными глазами, каждое касание, каждое слово, улыбка, что предназначалась только мне или только ему, вдруг приобрели своё особенное значение и тайный смысл. Это было удивительное осознание собственной значимости в жизни другого существа. Мужчины. Дракона.