Я знаю, что могу обратиться к Сильвии, когда мои эмоции настолько смешаны. И на данный момент я не уверена, что кто-то еще сможет привести в порядок мой беспокойный мозг. Убедившись, что у меня достаточно денег, чтобы доехать туда, я останавливаю такси и сажусь в него.

Сидя на заднем сиденье машины, я не могу не думать о Ефреме. Кажется, влечение, сближающее нас, не имеет ничего общего с тем, что нужно для нормальных отношений. Каждый раз, когда я убеждаюсь, что мы подходим друг другу, мне кажется, что появляется еще одно препятствие, которое нам предстоит преодолеть. Именно такими должны быть отношения? С постоянными препятствиями, которые нужно преодолевать, чтобы обеспечить нашу преданность?

Я готова принять вызов. Я бы сделала это снова и снова, чтобы быть с Ефремом. Но услышав, как он сомневается в моем выборе, он выбил меня из-под ног. Смешно, что я не смогла закончить нашу дискуссию, хотя именно я вырвала из него правду. Но он всегда был опорой, непоколебимой уверенностью, которая делает меня достаточно сильной, чтобы придерживаться своего решения. Поэтому вид, как он колеблется, вывел меня из равновесия. И я также не выдержала его попытки скрыть свои сомнения.

То, что он даже пытался скрыть это от меня, причиняет боль. И все же, когда он сказал, что его беспокоит, мне пришлось бежать. Тем не менее, меня очень расстраивает то, что он хотел быть со мной только до тех пор, пока я не осознавала последствия решения, которое мне так трудно принять.

Я просто не знаю. Я не знаю, что делать дальше. И Сильвия — единственная, к кому я могу обратиться, кто может видеть вещи ясно. Она всегда знает, что сказать.

В доме Велесов тихо, когда такси останавливается перед его ступенями.

Закусив губу, я размышляю, приемлемо ли просто появиться без предупреждения так поздно? После секундного колебания я вылезаю из такси и поднимаюсь по ступенькам, чтобы постучать.

Дверь распахивается почти сразу. Но вместо типичного приветствия, которое я могла бы получить от Вэла или дворецкого Петра, меня встречает незнакомое лицо.

Высокий и худощавый по сравнению с Вэлом или Ефремом, но все еще невероятно здоровый, темноволосый русский держит пистолет в расслабленной руке и пристально разглядывает меня. Я дрожу от холодного, умного взгляда, от ярко-зеленых его глаз. Его угловатые, почти кошачьи черты лица можно было считать поразительными и даже красивыми. Тем не менее, его непоколебимый взгляд напоминает мне о мгновениях хищника перед убийством.

— Это девушка Ришелье. — Говорит он, оглядываясь через плечо, и говорит по-русски шелковистым и спокойным голосом. — Успокойтесь.

Я слышу отчетливый звук одновременного спуска курков нескольких пистолетов, и у меня сжимается живот.

Затем его взгляд возвращается ко мне.

— Заходите, — резко командует он, дернув подбородком, чтобы подтвердить свое заявление.

Его взгляд устремляется в ночь, когда я переступаю порог, затем он быстро закрывает за мной дверь. Волосы у меня на затылке встают дыбом, когда я вхожу в дом и обнаруживаю, что несколько вооруженных людей наблюдают за мной с открытым интересом. Я никогда не видела у них дома сразу столько устрашающих фигур.

— А… Сильвия здесь? — Осторожно спрашиваю я, чувствуя, как напряжение вибрирует по комнате.

— Она и Пахан укладывают Ислу спать, — заявляет Вэл, выходя из-за угла холла в прихожую.

Его вид наполняет меня огромным облегчением. Его знакомое лицо дает мне чувство безопасности в море враждебности. Хотя я смутно узнаю некоторых мужчин, я не знаю их так, как Вэла и Ефрема.

Я с облегчением проскальзываю между высокими телами, чтобы добраться до темноволосого телохранителя Петра.

— Спасибо, — шепчу я, оглядываясь через плечо. — Могу я… зайти к ним? — Я никогда раньше даже не думала спрашивать, но атмосфера в доме сегодня вечером совсем другая, чем я когда-либо чувствовала раньше.

Вэл коротко кивает и лает что-то по-русски, заставляя комнату оживиться, когда я скольжу по коридору. Сердце колотится, я останавливаюсь в дверях спальни Ислы. Дверь открыта ровно настолько, чтобы небольшая полоска света пролилась на пол и осветила Сильвию и Петра, сидящих в углу кровати Ислы. Не желая их беспокоить, я стою молча, слушая, как Сильвия тихо шепчет дочери. Петр наклоняется, чтобы поцеловать девочку в лоб, затем Сильвия делает то же самое. Мгновение спустя они поднимаются со своих мест и выходят из комнаты.

Мое сердце смягчается при виде руки Сильвии, скользнувшей в руку Петра, и они идут обратно в зал. Я отхожу в сторону, и никто не говорит ни слова, пока дверь за Сильвией не закрывается.

— Дани, все в порядке? — Спрашивает Петр, изучая мое лицо своим острым серебряным взглядом.

— Да, конечно. Извините, что появилась так неожиданно. — Говорю я, мои щеки краснеют, поскольку я чувствую, что вторгаюсь в семью.

Мой взгляд метнулся к Сильвии, и в свете холла я с удивлением увидела, что ее лицо бледное и осунувшееся.

— Ты в порядке? — Выпаливаю я, и мои собственные опасения улетучиваются из-за ее очевидного беспокойства.

— Я позволю вам, девочки, поговорить. — Говорит Петр низким голосом и притягивает меня к себе, чтобы быстро обнять. Затем он идет по коридору к комнате, полной устрашающих вооруженных людей. Я следую за ним глазами, мое чувство беспокойства усиливается из-за того, как он жестко держит свои плечи. Что-то не так.

— Что происходит? — Пробормотала я, наклоняясь ближе к Сильвии, чтобы взять ее за руку.

Она нежно сжимает мои пальцы.

— Пойдем со мной на кухню. Мне нужен бокал вина, — заявляет она.

Я молча следую за ней, украдкой оглядываясь назад, в сторону входа, и обнаруживаю группу мужчин, приглушенно разговаривающих с Петром.

На кухне Сильвия наливает два щедрых бокала вина и протягивает один мне, не спрашивая. Потом мы садимся за кухонный стол. Я никогда не видела, чтобы Сильвия выглядела такой потрясенной. Хотя изначально я пришла сюда, чтобы выпустить пар, об этом я даже не думала, наблюдая, как моя подруга трясущимися пальцами подносит бокал к губам.

— Что случилось, Сильвия? — Давлю я, мое беспокойство слишком велико, чтобы позволить мне оставаться на месте.

— Последние несколько дней у Ислы лихорадка. — Объясняет Сильвия, щедро выпив. — Ничего опасного для жизни, — быстро добавляет она, когда мои глаза расширяются от страха. — И сегодня ей намного лучше. Но дело дошло до того, что я решила съездить в круглосуточную аптеку за лекарством, которое прописал ее врач.

— И? — Говорю я, не понимая, как это может быть связано с беспокойством Сильвии, если здоровье Ислы улучшается.

— О, Дани. Я не должна говорить с тобой обо всем, что происходит, потому что это может скомпрометировать тебя или твоих родителей. Я не хочу, чтобы это разрушило нашу дружбу, — бормочет Сильвия, и на ее глазах блестят слезы.

— Эй, — говорю я, протягивая руку через стол, чтобы схватить ее пальцы. — Ты можешь рассказать мне все, — уверяю я. — И к черту то, что думают мои родители.

Сильвия выглядит пораженной моим резким заявлением, но через мгновение кивает.

— Ты же знаешь, что семья Велес имеет определенную… репутацию, — уклоняется она.

Мое нетерпение нарастает, когда я обнаруживаю, что моя беззаботная жизнь ребенка политика внезапно мешает близким мне людям снова быть открытыми и честными со мной. Но я знаю, что нерешительность Сильвии имеет хорошие причины, поэтому вместо того, чтобы позволить своему гневу взять верх над здравым смыслом во второй раз, я перехожу к делу.

— Что вы действительно связан с русской мафией? Я предлагала, честно говоря.

Глаза Сильвии расширяются. Затем она издает фыркающий смех.

— Ну, мне никогда не приходилось слышать, чтобы кто-то говорил об этом так прямо, но да. Итак, ты слышала, что Велесы — это Братва, а Петр — новый Пахан, их вождь.

И тогда это щелкает: русское слово, которое Вэл всегда использует с Петром. Я предполагала, что это было выражение уважения.