На этом месте можно и отпускать парня, но Долгова заинтересовал ещё один вопрос.

— И что, в мире никто и ничего не сказал? — поинтересовался Вася.

Член экипажа фыркнул, когда услышал об остальном мире.

— Если честно, мне по барабану. И председатель Верховного Совета так и сказал: ' — Нам всё равно, что вы скажете. Проведём выборы, а потом будем разговаривать с вами'.

Вот это уже другой подход! Есть ощущение, что в стране всё будет иначе. Не уверен, что хорошо, но по-другому точно.

Послышался звук выхода шасси и механизации крыла. Ил-76 вышел на посадочный курс, а я прильнул к иллюминатору. В серой пелене облаков пока не видно земли и очертаний окрестностей аэродрома. Несколько минут спустя мы вышли из облаков и показались заснеженные кроны деревьев.

Ещё несколько секунд и самолёт коснулся полосы. Оглушительный звук реверса силовой установки возвестил о прибытии на родную землю.

Словно пассажиры гражданского самолёта, Рустам и Ваня зааплодировали. А вот Пётр Аркадьевич продолжал сидеть и молча смотреть в пол грузовой кабины.

Я не меньше него волновался перед встречей с семьёй. У Вдовина супруга и дочь ждали его ещё дольше. Пока самолёт рулил к месту стоянки, подсел ближе к бывшему командиру истребительного полка.

— О чём задумался, Аркадьевич? — спросил я.

— Я много раз себе представлял, когда выйду на свободу. Но никогда не думал, что меня после срока в тюрьме ещё будет ждать жена и дочь.

— Теперь всё позади, — похлопал я его по плечу.

— Да. Свою битву мы выиграли. А сколько ещё таких будет впереди.

Вдовин прав. Сейчас Сербия. Потом будет ещё какой-нибудь локальный конфликт. И так до бесконечности. Два центра силы всегда будут противостоять друг другу на нашей планете.

Но уж лучше пускай будет этот баланс соблюдаться, чем один западный гегемон возомнит себя исключительным.

— Работы у нас много. Но сегодня давай отдохнём. На денёк забудем о войне. Достала, сил никаких нет с ней, — сказал я, и Пётр Аркадьевич широко улыбнулся мне в ответ.

После остановки и выключения двигателей, начала открываться рампа грузовой кабины. Тут же я ощутил морозный воздух. Аккуратно ступая по полу кабины, с каждым шагом становилось всё нервознее. Давно не было такого чувства неопределённости и ожидания радостной встречи. Внутри всё постепенно сжималось, а дышать получалось через раз.

Поблагодарив бортового инженера за доставку и передав благодарность экипажу, я вышел на бетонную поверхность.

Воздух явно не тот, что в грузовой кабине — свежий и опьяняющий. С нотками керосина и выхлопных газов. Подняв ладонь, я ощутил, как снежинки медленно опускаются на неё и превращаются лишь в каплю воды. И с каждой секундой их всё больше.

Я посмотрел на здание командно-диспетчерского пункта. Никаких иных флагов, кроме знамени советских ВВС я не увидел. Техники лениво перемещаются по стоянке, готовя большие транспортные самолёты к очередным вылетам. За спиной в воздух взлетает огромный Ан-124, и ещё один ждёт своей очереди перед полосой.

У каждого самолёта на киле советский флаг. Значит, вернулись мы в свою страну.

Представитель группы контроля быстро проверил нас по списку пассажиров и уехал к очередному Ил-76, в который грузились солдаты.

— Так, а что дальше? — спросил Рустам, оглядываясь по сторонам.

— Оркестра не будет. Пойдём в сторону КПП. Там хоть на электричку сядем, — предложил Вася.

Виталик обещал, что о нашем прибытии знают. Но никаких машин, родственников и представителей КГБ или министерства обороны не видно. Как обычно, организация в нашей стране может хромать.

— Ладно. Пошли к штабу дивизии. Есть у меня там знакомые, — сказал я.

Не прошли мы и 50 метров, как вдали показалась колонна машин. В её составе были УАЗ и «таблетка». Впереди три чёрные «Волги» с военными номерами.

— Похоже, что вот это уже к нам. Официальная встреча сейчас будет, — обрадовался Вася.

— Наверняка уже и награды везут. На «Волгах» точно из министерства обороны кто-то.

Колонна быстро приближалась. Долгов поправил куртку и выпрямился. Его примеру последовал и Рустам. Пётр Аркадьевич вопросительно смотрел на меня, а я лишь пожал плечами.

На лице Василия была довольная ухмылка. Машины приближались и вот-вот должны остановиться рядом с нами. Несколько мгновений и… они пронеслись на большой скорости мимо нас. Вася и Рустам испытали разочарование, получив порцию снежной крупы в лицо.

Вдовин не удержался и громко засмеялся.

— Ну и не надо. Правильно ты сказал, Сергеич. Не за награды воевали, — отряхнулся Рустам.

Но на этом движение представительских машин на лётном поле не закончилось. На магистральной появилась ещё одна колонная. Впереди опять чёрная «Волга», а за ней целых два автобуса ПАЗ. Замыкала строй ещё одна «Волга», которая держалась на расстоянии от всех.

— Сергеич, я уже наелся снега. Пошли, — подтолкнул меня Вася, но сдвинуть меня с места не получилось.

— Это уж точно по нашу душу, — ответил я.

Вот в эту минуту волнение нахлынуло с новой силой. Колонна медленно подъехала к нам и остановилась. Двери автобусов открылись.

Через секунду на заснеженную поверхность бетона вышла моя супруга. Куртка расстёгнута, а на голове отсутствовал головной убор. Дрожащими руками она прикрыла рот и быстро пошла в мою сторону. Она уже явно была не в состоянии скрывать слёзы. С каждым шагом Вера ускорялась, а я бежал быстрее ей навстречу.

Между нами оставались считаные метры, но эти мгновения до долгожданных объятий тянуться очень долго.

Ещё пара шагов, и мы снова вместе. Как и прежде. Вера бросается мне на шею и горячо целует. Чувствую солёный привкус на её губах и горячее дыхание.

— Я чувствовала что ты жив. Ждала. Вся извелась. Верила, что однажды ты постучишься в дверь и войдёшь в дом.

— Всё позади. Я жив и здоров.

— Думала, что недосказала, недообняла, не выразила свою любовь, — громко плакала Вера, прижимаясь ко мне.

— Я же говорил, что заговорённый. Теперь у нас будет время на какие угодно слова. Всё позади.

Вера подняла на меня мокрые от слёз глаза.

— Больше так надолго без весточки не улетай, ладно? — улыбнулась сквозь слёзы жена и нежно поцеловала меня.

Наслаждаться поцелуем супруги я долго не смог. Поскольку был ещё один человечек, к которому я вернусь хоть с того света.

— Папа! Папа! — кричала Вика, перебирая маленькими ножками по снегу.

Дочка быстро бежала ко мне. Я присел на корточки и поймал её в объятия. Поднял над собой и закрутил. Радостный крик дочери было приятно слышать. Хоть она меня чуть не оглушила.

— Я соскучился, дорогая. Очень-очень! — прижал к себе дочку, а потом и жену.

В такие моменты понимаешь, что большей награды уже быть не может. Сердце постепенно успокаивалось, а дышать становилось гораздо легче.

Когда эмоции слегка утихли, я посмотрел на моих товарищей. Петра Аркадьевича встречала супруга и дочь. Хмурый и серьёзный полковник не смог сдержаться и пустил скупую мужскую слезу.

Как и Вася Долгов. Его встретила сестра, которую он не отпускал. Они до сих пор стояли, не отпуская друг друга.

Ну а Рустам уже что-то активно обсуждал с родными. Рядом с ним утирала слёзы его невеста, которую он крепко обнимал.

Двери первой чёрной Волги открылись, и из машины вышел генерал Хреков. Улыбка до ушей, настроение приподнятое.

— Родин! Сынок! Да ты ж мой дорогой! — кинулся обниматься Андрей Константинович.

Я только и успел поставить на бетон Вику, чтоб её Хреков не задавил. Обнял он меня так, что у меня слегка дыхание перехватило.

— Дедушка Андрей, папа вернулся.

— Цветочек мой, знаю. Но твой папка — лучший лётчик. Ещё и выбрался из джунглей. Наверняка в тылу врага был. Ну и как там? Папуасы преследовали? Змеи кусали? А приходилось пить…

— Андрей Константинович, подробности не при детях.

Хреков замолчал, а за его спиной показалась Белла Георгиевна. Как всегда шикарно одета. На ней светлая шуба и кожаные лакированные сапоги на среднем каблуке.