— И всё? — удивился Рустам.

— Нет. А ещё, когда воздух разрывает рёв двигателей на форсаже. И в вечернем небе наблюдаешь мигающую точку с одним или двумя языками пламени. Почему-то хочется домой, где вырос.

Мужики заулыбались, но Пётр Аркадьевич был серьёзен.

— А семья? — тихо спросил он.

— Они… без них совсем тяжко. Я не знаю, что сказали вашим родным, но моим объявили, что я пропал без вести.

Возникла небольшая пауза, во время которой радостные улыбки с лиц ребят исчезли.

— Командир, ладно у нас сроки. Жизнь у каждого полетела ко всем чертям. Перспективы никакой. Но у тебя: репутация, награды, семья. Тебе эта война зачем? — спросил у меня Рустам.

Сложно мне ответить ему на этот вопрос.

— Всё выглядит так, что я мог бы спокойно сейчас сидеть не под землёй, а дома с дочкой и красавицей женой. Заниматься любимым делом и смотреть за происходящим по телевизору. А смог бы я себя после этого уважать?

Рустам кивнул, но Васю такой ответ не устроил.

— Серьёзно, Сергеич. Ты зачем приехал сюда? — поинтересовался он.

Пожалуй, отвечу ему проще. Как мне когда-то сказал один из знакомых.

— Ну, не приехал бы я, приехал бы кто-то другой.

На удивление, этот ответ Васю Долгова удовлетворил.

Дверь кабинета открылась. Медленно перенеся ногу через порог, перед нами появился Виталик Казанов. Вид очень уставший, а под глазами большие синяки.

— Приятного аппетита! Я войду? — спросил он.

— Заходи, Иваныч! Чай, консервы, хлеб? — предложил ему Вася, принеся стул.

На удивление Виталик брезговать не стал, а сел с нами и начал трапезу. Конечно, хотелось его расспросить о наших дальнейших действиях, но на голодный желудок хуже работается.

— Спасибо. Завтра подвезу еды и воды, и сладкого, и солёного. Короче, всё будет, — пообещал Казанов, утирая рот от остатков пищи.

— Ну а если по делу? — спросил я.

— А по делу, всё весьма хреново.

По словам Виталика, Тадич пытался сегодня сбежать. Его перехватили при попытке уехать в Румынию. Но живым он не дался. Не успев уйти от погони, он застрелился в лесу.

По следам Предрага обнаружилась целая плеяда военачальников, которые имели контакты с Западом. И все действовали сообща.

— Им пообещали, что если будут сотрудничать, в Гааге о них не вспомнят. И уже при новой власти они будут «в шоколаде». Плюс некая крупная сумма у каждого на счёте. Как-то так!

— Я им был нужен для чего? — поинтересовался я у Виталика.

— Выживший наёмник сказал, что за тебя должны были очень много заплатить. Наверняка бы потом показали советского лётчика в образе убийцы простых парней из НАТО, вставших грудью на защиту народа Сербии от… народа Сербии.

— О! Это они могут, — добавил я.

— Ага! Убийство мирных граждан в лесу потом бы растиражировали как репрессии собственного народа. Назначили бы расследование, допустили бы сюда комиссии и подкомиссии, создав коалицию против Сербии и призвав весь самый цивилизованный мир встать на защиту свободы и дерьма. Простите, демократии!

Монолог Казанова был очень эффектным.

— Иваныч, был бы это театр, я бы тебе поаплодировал, — посмеялся Вася.

— Рад, что тебе понравилось, Долгов. Спасибо за ужин. Завтра пока находимся здесь. А ты, Серый, куртку надень и пойдём со мной.

Мы с Виталиком вышли на улицу. У входа в хранилище стоял заведённый автомобиль, вокруг которого было несколько людей с оружием.

— На заднее сиденье. И вопросов не задавай, — показал мне на внедорожник Казанов.

Ветер в Батайнице поднялся сильный. Пришлось приподнять воротник куртки. В воздухе ещё стоял запах выхлопных газов и керосина после трудного лётного дня.

— Какой длинный и сложный день, — выдохнул я, не торопясь, садиться в машину.

Как же я устал от шпионских игр, правильных лозунгов и слоганов и от предателей. В моей стране их много, но и в Сербии оказалось ещё больше. Уже не знаю кому доверять.

Пожалуй, только тем, с кем я поднимаюсь в воздух и делю один аэродром. А что меня ждёт в этом внедорожнике с затемнёнными стёклами британского производства, я не знаю. Значит, и не стоит даже садиться в него.

Один из бойцов подошёл к двери машины и собрался открыть мне дверь. Однако я тут же его остановил.

— Не утруждайся.

— Серый, ты чего? — удивился Виталик.

— Как чего⁈ Во что ты меня вновь втягиваешь?

— Да ну брось. Тебе просто нужно сесть в машину.

— Виталя, ты и слово «просто» — понятия несовместимые. Хватит юлить. Давай на чистоту. Что ты задумал?

Казанов немного задёргался. Обычно Виталик уверен в себе. Сейчас же передо мной будто тот самый Казанов, переживающий по каждому поводу на первом курсе лётного училища.

— Мой друг, тебе нужно мне поверить. Сядь и просто выслушай его.

Так-так! Очередная встреча с очень важным человеком. Сколько уже таких было в этой и другой жизни, не пересчитать.

Но стоит признать, что хуже уже всё равно не будет.

— Ладно. В машине хотя бы теплее, — ответил я и направился к задней двери автомобиля.

Виталик следом за мной не пошёл. Судя по тому сколько вокруг бойцов, какая конспирация и насколько нервничает мой товарищ, в машине весьма серьёзная фигура. У меня даже догадок нет кто там.

Боец открыл мне дверь, и я сел на заднее сиденье. Здесь меня уже ждал человек в тёмном пальто. Лица в темноте видно не было. Да и мой собеседник отвернул голову и смотрел в окно. В машине кроме нас никого.

Напряжённую атмосферу дополняет тихо работающее радио.

— «В эфире 'Београдска хроника»«, — вещал диктор радиостанции 'Радио Белграда».

Начался обзор событий в столице Сербии. С первых же секунд диктор перешёл к освещению последствий ударов авиации НАТО. А мой разговор с незнакомцем так и не начался.

Его тяжёлое дыхание можно было продолжать слушать очень долго, но я уже собирался этот тяжёлый день закончить.

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич, — поздоровался со мной незнакомец.

Этот голос мне очень хорошо знаком. Перед этим человеком мне не раз приходилось стоять по стойке «Смирно». И каждый раз я испытывал к нему огромное уважение.

— Добрый вечер, Сергей Фёдорович.

Мой собеседник повернулся ко мне и включил на секунду внутреннее освещение. На усталом и морщинистом лице маршала Советского Союза Ахромеева, проскользнула приветливая улыбка.

— Узнали. А я думал, богатым буду, — ответил он и выключил свет.

Я и представить не мог, что беседовать предстоит с маршалом. Напрашивающийся вопрос «что он тут делает» и задавать-то глупо!

— Думаю, вы понимаете, насколько всё серьёзно. Раз мы с вами встретились при подобных обстоятельствах, ход операции в Сербии требует от нас решительных действий, — произнёс маршал.

— Не первый год в армии, Сергей Фёдорович.

— Я тоже. В первую очередь примите от меня слова восхищения и глубокого уважения. То, что вы смогли сделать на Балканах и продержаться эти полтора месяца дорогого стоит. Думаю, что я не ошибусь, если скажу, что вы, ваш коллега Казанов и все советские специалисты совершили подвиг.

— Сербы. Вот кто совершает подвиги. Мы лишь помогаем чем можем. Да, рискуем, и порой весьма сильно.

Ахромеев пару раз кивнул и расстегнул пальто. Похвалу от Героя Советского Союза, маршала и настоящего офицера слышать приятно. Однако сомневаюсь, что он ради этого сюда приехал.

— Теперь о главном. Цель близка. В Москве в течение недели примут решение об оказании военной помощи и переброске войск в Сербию, — произнёс Сергей Фёдорович.

От этих слов внутри немного затрепетало. Я уже начал отказываться верить в такое развитие событий.

— Это хорошая новость.

— Согласен. Но не всё так радужно. Это решение принято группой людей, пытающихся сохранить Советский Союз. Действующая власть об отправке войск и слышать не хочет, продолжая утверждать что у нас мир во всём мире, армию надо сокращать, военно-промышленный комплекс сокращать, а вот что именно созидать не знают.