Пожалуй, давно я так не был рад посадке Ил-76 с советским флагом на киле. В голове только одна мысль — дождались! Техники на стоянке были в недоумении. Здесь давно не приземлялись такие самолёты. А уж в нынешней ситуации это сравнимо с чудесами.

— Решение принято, да? — спросил я у Казанова и тот довольно кивнул.

Сколько же людей не дождались и не увидели этого момента. Мимо нас проковылял генерал Радич, который с трудом сдерживал эмоции. Поздравив нас, он сел в машину, и его повезли к перрону, куда заруливал Ил-76. Следом на посадку зашёл ещё один. Через пару минут ещё, а затем и ещё!

Ни я, ни Виталик в этот момент не могли и слова сказать. Иногда и правда лучше посидеть и помолчать. Но не выходил у меня из головы вопрос — как смогли пролететь наши самолёты?

Ведь вокруг страны, взявшие курс на вступление в НАТО.

— С кем договориться смогли, чтобы самолёты пропустили? — уточнил я.

— Венгрия. Ахромеев как раз сейчас там. Что он им обещал, не знаю, — пожал плечами Казанов и встал с ящика.

К нам подошли Вдовин, Долгов и Токаев. Все трое начали меня обнимать и рассказывать, как им удалось массированным залпом сбить Е-3. Активнее всех был Вася, который ещё успел и в один Ф-16 попасть.

— Лётчик прыгнул, но мне же победа засчитана, верно? — бил себя в грудь Долгов.

— Засчитана, только неофициально, — ответил ему Пётр Аркадьевич.

— Почему? — расстроился Вася.

— Потому что нас тут не было. И быть не могло, — сказал я.

Тут же в стороне от нас прокашлялся Виталик, поправляя автомат на плече. Возможно, он что-то собирается нам сказать.

— Пожалуй, на этом месте пора нам и заканчивать, — сказал Казанов и достал из внутреннего кармана… документы.

Это оказались удостоверения личности офицеров. На каждого из трёх моих товарищей. И… документы о помиловании.

— Внутри есть предписание, куда вам прибыть к новому месту службы и когда. Также от меня небольшой бонус, — достал сигарету Виталик.

Долгов первым нашёл вложенную Сберкнижку. Оказалось, что каждому из ребят был открыт счёт с крупной суммой денег. Пока дефолта нет, так что первое время есть на что жить. А там и на службу выходить.

— Иваныч, если честно, я думал, что ты козёл. А ты оказался человеком, — подошёл к нему Рустам и крепко обнял.

Виталик аж сигарету выронил из рук. Думал, сейчас состроит гримасу, но себя Казанов пересилил. Как только Рустам закончил с объятиями, Виталик пожал каждому руку и остановился напротив меня.

— С тобой проще, — улыбнулся он и протянул мне советский паспорт.

— Спасибо. А ты?

Виталик вздохнул и посмотрел по сторонам. Из транспортных самолётов быстро выгружались советские десантники. Тут же выезжала техника, которая готовилась выдвигаться в указанных сербскими военными направлениях.

Громкие указания, шум двигателей машин и топот десятков ног — вот как советский контингент начинает службу на территории Сербии и Черногории. А на полосу вновь приземляется Ил-76. Меня уже начинает беспокоить, как они обруливают яму в центре полосы? Слишком уж лихо разворачиваются.

Я ждал, пока Виталик ответит на вопрос, но он молчал. Понятно, что он в ближайшее время отсюда не уедет.

— У меня много работы. А вам вон на тот борт. Он летит в Чкаловский. Там вас ожидают каждого из вас.

И тут Виталик позаботился. Значит, Вере и моей дочери сказали, что я жив. Не представляю, сколько им пришлось пережить.

Но я почему-то сейчас задумался о тех, кто уже не вернётся. Скольких сыновей и дочерей потеряла Сербия за эти дни? И сколько сегодня погибло парней, чтобы дать возможность приземлиться здесь нашим «Илюшам»?

Парни пошли на самолёт, а я протянул руку Виталику. Он крепко её пожал и, не сдержавшись обнял меня по-дружески.

— Ну, в этот раз можно, — сказал я.

— Хочешь сказать, что я заслужил твоё прощение?

— Пока не решил. Но ты на правильном пути.

— Кстати, о пути. Не думал, что дальше? В политику не хочешь?

— Ты настолько мне желаешь зла? — удивился я.

— Нет конечно. Но к тебе ещё придут люди с определённым предложением.

Над нами низко пролетел Ми-8 и начал строить заход на посадку. Кажется, метился он на магистральную рулёжку. Быстро снизившись, «восьмёрка» зависла над бетонной поверхностью и аккуратно приземлилась.

Пока я смотрел за посадкой, Виталик уже отошёл от меня.

— Серый, ещё один сюрприз! — крикнул он мне и указал на вертолёт.

Боковая дверь отъехала в сторону и из грузовой кабины выпрыгнули два бойца. Следом за ними вытащили и весьма интересного человека.

Рядом с вертолётом стоял не кто иной, как гражданин Дейн. Или как его обычно величают Брейкер. Похоже, что ему удалось выжить после очередного боя со мной. Думаю, что теперь его будут судить по законам Сербии.

Брейкер встретился со мной взглядом. Выражение его лица сложно рассмотреть с неблизкого расстояния. Но вот его жест, вполне можно разобрать. Он медленно поднял правую руку и выполнил в мою сторону воинское приветствие. Хотя в его армии оно носит название «салют».

Я быстро добежал до самолёта и начал подниматься по рампе. Ил-76 уже готовился к запуску.

В грузовой кабине меня встретил бортинженер и пожал руку.

— Ну что, летим с войны? — спросил он.

Я молча кивнул. Пожалуй, для меня эта война закончилась.

Март, 1991 года. Аэродром Чкаловский, СССР.

Ил-76 начал плавно снижаться, оторвав меня от размышлений о будущем. Очередная глава моего боевого пути перевёрнута. Хочется верить в то, что она заключительная.

Уснуть, оставаясь в предвкушении встречи с семьёй, невозможно. И даже длительный перелёт не действует убаюкивающе в этот момент. В груди разливается тепло, смешанное с лёгким волнением.

Как меня встретят жена и дочь? Как Вера перенесла столь тяжёлую разлуку? Ведь знать, что твой супруг пропал без вести в чужой стране и помня о его непростой работе, весьма мучительно.

Так что мне не понять. В моём случае быть в бою, рисковать и летать, наверное, легче.

А ещё я не смог привезти дочери самолёт, как обещал.

Из рассказа членов экипажа транспортного самолёта, мы узнали о положении дел в стране. Пока мы защищали небо Сербии, был введён в действие секретный протокол. А именно план чрезвычайного положения на территории СССР.

Этакий аналог ГКЧП из моего прошлого. Вот только гораздо удачнее и весьма тихо.

Русов остался во главе страны до начала выборов. Однако, теперь никто не пророчит ему победу. К тому же в его распоряжении нет поддержки Кабинета министров СССР, большинства членов Политбюро ЦК КПСС, КГБ, армии и других силовых структур.

— Сергеич, ну ты как? Уже думал, что у новой власти попросить? — подсел ко мне Вася Долгов, убирая в нагрудный карман куртки документ.

— Власть старая. Руководители новые. Надеюсь, что меня ещё не успели со старой работы уволить, — улыбнулся я.

Вася позвал одного из членов экипажа, который вышел в грузовую кабину.

— Что случилось, мужики? — спросил он.

— А как вы узнали, что переворот в стране? — спросил Вася.

— Да не было переворота. Я вообще на даче был. Домой приехал, телевизор включил, а там выступает председатель Верховного Совета.

— И что говорили? — поинтересовался я.

Мне было интереснее больше всех. Я ведь знаю историю своей страны несколько иной.

— Сказал, что в стране много агентов влияния Запада. Назвал какие-то фамилии. Потом тут же сообщили, что кучу народа арестовали. Ну и всё! — развёл он руками. — И через два дня тревога. Колёса в воздух. Курс на Белград!

Видимо, этому ГКЧП версии 2.0 удалось сразу отстранить от власти всех идеологов и сторонников «перестройки». Возможно, зацепили и верхушку либерально-демократической оппозиции в республиках. Особенно в России. В итоге и никакого сопротивления не было.

— А в республиках неслышно, что было? — спросил я.

— Вроде в Тбилиси и Вильнюсе войска ввели. Комендантский час, аресты и всё такое. В Москве всё нормально. На хоккей ходил без проблем.