Несколько часов назад он хромал на одну ногу, но сейчас выглядит здоровым и свежим. Хромата прошла, а сам генерал улыбался и быстро экипировался. Генеральскую фуражку он протянул Велинковичу, который стоял как вкопанный.

— Генерал, вы уверены в себе? Насколько давно вы летали? — спросил я.

— Где-то неделю назад… будет три месяца, — посмеялся Радич.

Шутки ему всё! Но если Радич действительно опытный пилот, то это лучше, чем пускать не подготовленного Велинковича.

Лейтенант стоял рядом и ждал указаний. Всё его внимание было направлено на бравого Радича, который быстро экипировался и готовился к посадке в самолёт.

— Лейтенант, для вас у меня есть отдельное задание, — сказал Радич и Велинкович вытянулся, готовясь слушать указание главкома ВВС Сербии.

— Слушаю вас.

— Фуражку приберегите. У меня другой нет! — улыбнулся генерал, похлопав Велинковича по плечу. — Ваше время придёт. До встречи, сынок.

Пожалуй, со стороны генерала такой поступок тянет на 10 баллов благородства.

Предович посмотрел на часы и скомандовал разойтись по самолётам. Несколько минут спустя наша группа из пяти МиГ-29 поднялась в ночное небо Сербии.

Ночная посадка в Нише прошла штатно. Нас быстро отбуксировали в ангары и началось долгое ожидание команды на вылет. И это самое тяжёлое в нашей работе.

Место ожидания определили прям рядом с самолётами. Тут же нам был организован и чай, и печеньки. А за досуг отвечал Боян Радич.

В свободной части ангара, прям среди ящиков с запасным имуществом, он организовал небольшой кружок для беседы. Здесь, среди запахов технических жидкостей, керосина и травяного чая, генерал делился воспоминаниями с подчинёнными.

Собрав вокруг себя лётчиков и техников, он рассказывал интересные истории из детства и молодости. Особенно много он посвятил воспоминаниям фронтовых годов. Ребёнком он видел немецкую оккупацию и то, как Белград был освобождён советскими солдатами.

— Никаких званий и должностей. Простой человеческий разговор, — подошёл ко мне со спины Гаврюк.

Лётчики МиГ-21, перелетевшие ранее, тоже находились в готовности. Я стоял чуть в стороне от импровизированного собрания, но прекрасно слышал, как маленькому Радичу удалось однажды организовать диверсию фашистам-хорватам.

— А что тебя удивляет? Сербы такие же, как и мы — славяне. Доброта и душевность у нас в генетическом коде.

— Почему тогда мы забыли нашу веру? — спросил Валера.

Странно это слышать от бывшего коммуниста. В Союзе действительно к религии было не самое хорошее отношение. Тем удивительнее выглядит Югославия. Страна соцлагеря с религией шла рука об руку. Отсюда и приверженность сербов к вере в Бога.

— Никто её не забывал. К ней просто нужно вернуться, и всё будет хорошо. Ты так говоришь, будто бы был всю жизнь верующим человеком?

— Раньше — нет. Но сейчас жалею. В вере моё спасение.

И тут зазвучала сирена! На часах уже раннее утро, но только сейчас поступила команда на вылет.

Генерал медленно поднялся с ящика и отряхнулся.

— А в следующий раз расскажу, как я встретил маршала Тито и чуть его не испачкал. По местам! — громко объявил генерал.

По бетонному полу затопали десятки техников. Самолёты принялись выкатывать из ангара на морозный воздух. Лётный состав быстро поправлял снаряжение и уточнял последние данные по задачам.

На большом столе у стойки с инструментами в ангаре, Синиша Предович разложил карту и указал на районы работ американцев.

— Предположение было верным. Основная часть авиации сосредоточена в районе «каблука» Апеннинского полуострова, — указал он на пролив, соединяющий Ионическое и Адриатическое моря.

— Выполняют дозаправку? — спросил я.

— Да. Пространство контролирует один АВАКС. Высота работы 8700–9300. Удары по территории Косово и Черногории уже нанесли. Масштаб разрушений пока оценить сложно, но били с целью освобождать дорогу пехоте. Вторжение скоро может начаться.

В голове почему-то сразу появились сомнения, что войска из Советского Союза успеют перебросить. Так что разговор с Виталиком несколько часов назад был пророческим.

— Звено 21х под номером один взлетает по команде с Батайницы. У них возможностей больше, — сказал генерал, указав сербскому командиру «весёлых».

Выходит, что у нашей группы забирают одно звено и перенаправляют на другое направление.

— Первыми идут 29е. Следом второе звено 21х. Третье звено вылетает из Слатины в расчётное время. Вопросы? — спросил Радич, но все промолчали. — Работаем!

Выйдя на холодный воздух, я трусцой побежал к самолёту. Мой «гадкий утёнок» стоял недалеко от одного из звеньев МиГ-21. Когда я проходил мимо одного из самолётов, заметил, как настраивает на работу напарника Валера.

— Держишься за мной. Не отстаёшь. Скоро рассвет и тебе будет проще, понял? — объяснял он парню.

— Да. Как мы с вами и отрабатывали, — кивнул сербский лётчик.

— И помни, если что-то не так с самолётом, сразу доклад и выходи из боя. Ты стране нужен живой, уяснил?

Парень кивнул, но напряжение с его лица так и не ушло.

— Держи. Мой бывший техник без конфеты в полёт не отпускал. Только после посадки съешь, — протянул Валера парню карамель.

В этот момент Гаврюк меня заметил, стоящего у конуса воздухозаборника. Он достал из кармана ещё одну конфету и бросил мне. Поймав её свободной рукой, я посмотрел на неё и обнаружил знакомое название сладости.

— «Дубок», — прошептал я.

Та же конфета, которую всегда мне давал Елисеевич. Не отпускал в полёт без неё.

Валера посмотрел на меня и показал поднятый вверх большой палец. Я не успел сказать ему «спасибо», как он начал карабкаться в кабину.

Внимательно посмотрев по сторонам, я заметил большое зарево на севере и юге. Американцы продолжали безнаказанно наносить удары по территории Сербии. Но это ненадолго.

Оказавшись в кабине, я быстро начал запускать все потребители и двигатели. Самолёт загудел, экраны зажглись, в наушниках стал слышен плотный радиообмен. Никакого сейчас режима радиомолчания не будет. Атака в лоб, и всё. Единственное, что можно предпринять, так это подойти к АВАКСу как можно ниже. Это уже моя работа, пока будут прикрывать сербы.

— 711й, готов, — доложил я, поправив резинового утёнка на его уже привычном месте.

В эфире начались доклады о готовности группы МиГ-21. Особенно хорошо было слышно Валеру. Его позывной 521й прозвучал отчётливо.

— Группа, 081го готова, 711й, — доложил мне хриплым голосом Радич.

Что ж, теперь пора. Медлить не стоит.

— Старт, 711й выруливаем группой на полосу, — запросил я, и руководитель полётами дал разрешение.

Магистральную рулёжку слегка припорошило снегом. Когда проезжал мимо одной из стоянок, группа техников одновременно выполнила воинское приветствие, а кто-то даже перекрестил наудачу. С каждым метром на рулёжке чувствуется напряжение. В эфире молчание. Никто не хочет нарушать тишину, пытаясь спокойно настроиться.

Начали выстраиваться на полосе. Генерал справа от меня. Позади ещё одна пара МиГов и один ждёт очереди, чтобы занять исполнительный и взлететь.

Стрелки часов бегут крайне быстро. Ещё полчаса назад время тянулось крайне медленно, а сейчас его не остановить. Каждое движение стрелки будто совпадает с ударом пульса.

— Выводим! Максимал! — дал я команду в эфир.

Последние проверки перед взлётом произведены. Обороты двигателей на нужном режиме. Самолёт присел на переднюю стойку и слегка покачивается. Пора!

— 711й, группе взлёт. Паашли! — скомандовал я и отпустил тормозную гашетку.

Быстрый разбег и отрыв от полосы. Тут же отворачиваем влево, занимая курс в сторону Косово. Низкая облачность давит, словно низкий потолок в узкой комнате. Ощущение, что хочешь разогнуть шею, но не выходит.

— Ниже, — сказал я в эфир, прижимаясь к заснеженным склонам гор в районе Приштины.

Чем ближе к Албании, тем приходится плотнее прижиматься к горам. Иногда посматриваю в зеркало, чтобы увидеть силуэт самолёта Радича. Генерал держится плотно и не отстаёт.