— А я думал один тут. Сейчас уже поеду.

— Тебя всё самолёты не отпускают. Отдохни, а то завтра тяжёлый день. А точнее, ночь, — улыбнулся паренёк, когда я начал вылезать из кабины.

Мы перекинулись с ним парой фраз и попрощались. Выйдя из хранилища, я сел в машину, и охранники отвезли меня в Нова Нада.

У калитки на лавочке сидел Драгомир, что-то вырезающий из куска дерева. Сидевший рядом с ним Йося, вышел меня встречать. С этим псом мы уже давно сдружились.

— Он мало с кем так спокоен. Уважает тебя, Сергио, — сказал Драгомир, орудуя ножиком по дереву.

Дед очень искусно это делал. Быстро и очень красиво в его руках рождалась фигурка животного. В данном случае медведя.

— Символ России. Это тебе, — улыбнулся Драгомир и протянул мне фигурку.

Медведь смотрелся весьма натурально. У деда определённо есть навыки работы ножом.

— Спасибо, дед.

— Ты какой-то задумчивый, сынок. Что случилось? — спросил Драгомир, доставая деревянную трубку и забивая туда табак.

— Работы много. Вот задание важное поручили.

Дед кивнул, поправляя свою шайкачу. Раскурив табак, он пустил пару колец в воздух.

— Вечер сегодня хороший. Выпьешь? Испёк недавно только новую? — спросил Драгомир, доставая бутыль ракии.

Дед так и жаждет меня напоить. Пока это у него не выходит. Сомневаюсь, что получится. Со двора вышла Анна и подошла к нам. Драгомир убрал трубку, встал с лавочки и подошёл к бабуле. Куда-то они собрались идти.

— Сергио, я знаю, что в Советском Союзе не принято, но ты был хоть раз в церкви на службе? — спросила она, поправляя платок.

— Нет. Я не крещёный.

— Это не важно. Пойдём. Тебя с Отцом Саввой познакомлю.

С церковью у меня не особо сложились отношения. Не было такого состояния, чтобы я пришёл на беседу в храм или церковь. Но решил не отказываться и пойти со стариками.

Небольшая церковь в центре Нова Нада к нашему приходу уже наполнилась большим количеством людей. Ощущение такое, что тут все жители как взрослые, так и дети. Войдя внутрь, я попытался проследить, что они говорят стоя перед иконами.

За столько времени в Сербии я сделал вывод, что жители страны к вере относятся гораздо серьёзнее, чем мы у себя в Союзе. Будто у них и не было социализма.

Пока я стоял в стороне, наблюдал, как местный настоятель проводит обряд богослужения. Каждый из прихожан, будь то маленькая девочка с голубыми глазами или старушка с трясущимися руками, стоят и молча слушают, что говорит им Отец Савва.

И главное, что для этих людей это важно. Это их вера, которой они живут.

Когда служба закончилась, ко мне подошла та самая голубоглазая девочка. Она немногим старше моей дочери. При первом взгляде на неё мне показалось, что я на секунду увидел свою Вику. Тот же невинный взгляд, те же маленькие косички.

— Ви сте наш защитник Сергио? — спросила девочка.

— Да. А тебя как зовут?

— Винка. А вы не уйдёте? — продолжала смотреть на меня девочка.

Её имя, как и Виктория означает «победительница». Надо же такое совпадение встретить в Сербии.

— Куда же я уйду. У меня ещё много дел здесь…

Я не успел договорить, как девочка подошла ко мне и обняла, насколько ей позволяли руки. Странное ощущение, когда вот так к тебе относятся братья-славяне.

Винка через пару минут попрощалась со мной и ушла со своими родителями. А ко мне подошёл настоятель храма.

— Сергио, я рад вас здесь приветствовать, — на хорошем русском языке произнёс Савва.

— Взаимно, батюшка.

— Анна и Драгомир мне сказали, что вы никогда не ходили в храм.

— Сами понимаете, в нашей стране к церкви отношение не такое, как в Сербии.

— Понимаю. Сам давно уехал из Союза. Уже давно здесь.

— И как вы относитесь к Советскому Союзу?

— Как к своей Родине. Она ведь может быть разной. Может тебя не признавать, отвергать и не любить. Но она никогда не перестанет быть для меня Родиной. А Сербия — это дом.

Хорошо сказал. Пожалуй, в словах священника есть истина.

— Я бы хотел вас благословить. Вы не только сын божий. Вашими руками он может принести мир этой земле. Вы не против?

— Нет, — сказал я.

Отец Савва меня перекрестил и начал что-то говорить. Это продолжалось несколько секунд, но на душе стало как-то светлее. Возможно, это самоуспокоение перед завтрашним испытанием.

А может и правду говорят, что церковь — состояние души.

— С Богом, Сергио! — сказал Савва, пожал мне руку, и я ушёл догонять Анну и Драгомира.

У дверей храма нас ждал Йося. Не отстаёт от меня этот пёс. Я сделал глубокий вдох. После храма как-то и задышалось легче.

Повернувшись, я поднял голову и посмотрел на купол с крестом. Машинально перекрестился.

— Теперь точно с Богом, — сказал я про себя и пошёл вместе с Йосей в дом Драгомира и Анны.

В назначенное время аэродром в Батайнице загудел с новой силой. Оставались считанные минуты до начала операции.

В небо постепенно уходили МиГ-29 с агрегатами заправки. Со своих позиций в направлении Подгорицы уже стартовали одна за другой группы БПЛА «Оса-1М». А в нескольких километрах отсюда разорвали воздух рёвом двигателей «Стрижи».

— Группа, проверка связи, — запросил я в эфир своих товарищей, сидящих в самолётах.

— 2й!

— 4й!

— 3й!

Все поочерёдно доложили, и я стал ждать команды, заняв полосу. Передо мной прорулили МиГ-21. По предложению Зорана Видича, они тоже будут отвлекать на себя часть сил НАТО.

В одном из самолётов, прорулившем мимо, я увидел в кабине Валеру Гаврюка. Он активно махал мне, приветствуя перед вылетом. В голове ещё свежи воспоминания от его фразы, что миру вновь не до мира.

На приборной доске красовался оставленный мной вчера резиновый утёнок. Символ моего самолёта и напоминание, для чего всё сегодняшнее действо. Чтобы больше ничего подобного удару по больнице не повторялось.

— Внимание, 711й, воздух!

Операция началась. Дело за малым — взлететь, сработать и вернуться. Главное — всем вернуться.

Задерживаться на рулении нельзя. Вся операция подстроена под нашу четвёрку, которая должна нанести удар по базе Авиано. Если бы мне кто-то сказал 15 лет назад в момент моего появления в Советском Союзе, что придётся сделать что-то подобное… Да никто бы ничего такого не сказал бы. Никто не мог предположить, что вновь в Европе будет война, а Союз останется в стороне от неё.

— 112й, в зоне ожидания. Готов к работе, — доложил в эфир Видич.

Он своей четвёркой ждёт нас в воздухе, чтобы дозаправлять. Для этого даже топлива залили чуть меньше, чем нужно. Рискованно, поскольку нет гарантии, что агрегаты заправки исправно будут работать.

Стрелки на часах неумолимо неслись по кругу, пока я преодолевал последние метры перед выруливанием на исполнительный старт. Огни ВПП освещали полосу очень ярко, а мелкая морось не особо ухудшала видимость.

— 711й, «свеча», 60 секунд, — слышу в эфире команду от руководителя полётами.

Осталась всего минута до взлёта. Есть ещё время всё прокрутить в голове. Весь маршрут разобран до секунды. Полёт на предельно малой высоте отработан, насколько это было возможно. Есть проблема, что никто из моих подчинённых никогда не пускал 78П. С другой стороны, кроме испытателей, её вообще никто не пускал. Мне один раз доводилось выполнить пуск. Так что сегодня для нового оружия экзамен не меньший, чем для нас всех.

— 30 секунд, — продолжает отсчёт РП.

В зеркале вижу, как на полосе расположились мои товарищи. Строевой огонь на «гадком утёнке» пока не в работе. Включу его в качестве сигнала к началу взлёта.

Такой же будет гореть и на киле у Вдовина, как ведущего второй пары. По-другому ориентироваться между собой будет сложно.

— 20 секунд.

Рычаги управления двигателями постепенно начинаю отклонять вперёд. Строевой огонь включил, чтобы обозначить себя.

— 711й, 3000 в зоне. Вне облаков, — подсказал Видич.