Под нами уже пролив Кварнерич, а впереди созвучный ему залив Кварнер. На берегу Истрии видны огни города Пула и полоса его аэропорта. Теперь наше присутствие будет сложно скрыть. Но момент НАТОвцы упустили. Теперь можно не молчать.

До точки пуска минута. Остриё полуострова осталось позади. На горизонте начинается рассвет, а впереди берег Италии.

— 2й, главный в работе? — запросил я у Васи.

— Вух… да. Готов! — громко ответил он на ломанном сербском.

Русский язык в радиообмене слышать американцам не стоит.

— 40 секунд. Скорость 800.

На локаторе видно месторасположение Авиано, но пока рано пускать ракеты. Координаты целей указаны.

— 25 секунд.

Дыхание стало чаще. При попадании такого количества ракет и второго удара беспилотниками урон базе будет ощутимым.

— 15 секунд, манёвр! — дал я команду Василию.

Ручку управления на себя и резко пошли выполнять горку. Однозначно нас обнаружат, но так дальность пуска будет больше. А значит, и точность!

— 2000, вывод. 5 секунд, — выровнял я самолёт.

Сигнал о готовности к запуску разрывает перепонки. Палец уже готовится нажать на гашетку пуска. Глубокий вдох и выдох.

— Пуск, — спокойно сказал я.

Самолёт тряхнуло, перед глазами возникли вспышки сопел реактивных двигателей. Четыре ярких огонька мгновенно устремились в сторону цели.

Отворачиваю влево и снижаюсь на предельно малую высоту.

— Пуск! — слышу доклад Василия.

Быстро снижаюсь, буквально проваливаясь в тёмную бездну. Определить где водная гладь очень сложно. Вокруг всё тёмное с малой долей серости. Вывожу самолёт и занимаю обратный курс. Бросаю взгляд вверх и вижу, как надо мной пролетает пара Вдовина.

— Манёвр! Пуск! — сказал в эфир Пётр Аркадьевич.

Следом за ним то же самое повторил и Рустам. Вот теперь от нас уже ничего не зависит. Главное вернуться.

Топливо уходит быстро. Постоянно приходится выходить из зоны облучения средств ПВО, но ни одного пуска по нам не было. Слишком всё спокойно идёт. Кроме одной очень ощутимой проблемы.

— Лампа загорелась, — услышал я в эфире голос Василия.

После его слов и у меня загорелся сигнал аварийного остатка. До зоны дозаправки неблизко. Опасно подниматься выше. Отвлекающих беспилотников у нас уже нет.

Баня-Лука осталась позади, но топливо уходит с пугающей быстротой. Ещё немного и будет зона дозаправки.

— 112й, 711му, — запросил я, но в ответ тишина.

Граница Сербии в 40 километрах. Не увидим сейчас спасительные конусы агрегатов заправки, решение будет только одно. Но потерять четыре отличных самолёта нельзя. Смотрю на карту, чтобы найти хоть какой-то аэродром вблизи границы. Топлива хватит на заход с прямой, а там уж как повезёт.

Играть втёмную больше нет возможности. Нужно ползти вверх, а то не дотянем до границы.

— 2й, пошли в набор. И рааз! — скомандовал я, отклоняя ручку управления на себя.

— 711й, 3го и 4 го по 400, — услышал я доклад от Вдовина.

— Понял.

— 300, — тихо добавил Василий.

Выходит, у меня больше всех — 550. Счёт уже на секунды идёт. Мы в 20 километрах от границы, а до Батайницы 110 километров.

Прошли тонкий слой облачности. Красный сигнал аварийного остатка продолжает мигать. Ищу глазами мигающий конус шланга дозаправки, но его всё нет.

— 711й, мы в районе работы, — буквально выкрикнул в эфир знакомый мне голос.

Полковник Видич привёл свою группу в назначенное время на расчётный рубеж. Но у нас маловато топлива. А ведь ещё нужно пристыковаться.

— 112й, надо ближе. Топлива не хватит. Лампочки загорелись, — ответил я.

— Понял. Нас только двое. Повторяю, только трое.

Великолепная новость! В авиации как всегда. В нужный момент что-то да отказало.

— 2й, выходи вперёд к «канистре», — дал я команду Василию, а сам полез ещё выше.

Пара Вдовина тоже начала пристраиваться к заправщикам. Вижу, как подо мной на фоне предрассветных сумерек следуют три пары МиГов.

Топливо уходит, оставляя мне не очень много времени на стыковку. Надо будет попадать с первого раза. И очень быстро!

— 712й, на точку, — доложил Вася, удержавшийся меньше минуты за Видичем.

Следом за ним на аэродром ушли и остальные. В том числе и сербские МиГи.

— 112ц, я на 7000.

Видич забрался ко мне и вновь начал выпускать шланг. Солнце уже практически встало. Кабину осветило яркое солнце. Подхожу к конусу. Остаток уменьшается. Отметка на топливомере 300 пройдена и продолжает снижаться.

— Тихо, тихо, — проговариваю я про себя, подводя самолёт.

Ошибиться нельзя. Прицелился в нижний срез и точно вложил конец штанги в конус.

— Контакт! — громко сказал Видич.

Начинаю наблюдать, как запас топлива повышается. Самолёт удерживать уже тяжело. Усталость за столь долгий маршрут совершенно дикая.

— 711й, по докладу всё в цель, — спокойно сказал Видич.

— Понял, 112й.

Удерживаю самолёт, но на душе уже достаточно спокойно. Задача выполнена. Все вернулись на аэродром, а над Сербией встаёт яркое зимнее солнце. Приятная атмосфера, которую ничего не может нарушить. Разве что…

— Слева! Слева! — громко закричал я, увидев, как со стороны солнца извивается дымовой след.

В нашу сторону двигалась ракета. Разрываю дистанцию, убирая на ходу штангу дозаправки.

— Сброс! Сбрасывай! — крикнул я, чтобы Видич избавлялся от агрегата заправки.

Пускаю ловушки. Весь комплекс обороны заверещал, а пространство вокруг наполнилось яркими вспышками.

Доклад Видича меня не радует.

— Правый горит! Потушил. Снова облучают.

На локаторе появились три метки, а система предупреждения об облучении вновь принялась работать.

— Маневрируй! Теперь справа пуск, — сказал я, заметив на дисплее сигнал о пуске ракеты.

Задираю нос, переворот и начинаю пикировать. Уже у самой земли. Надо выводить!

Хлопок где-то сзади. Самолёт тряхнуло, но никаких отказов нет. Ручку на себя, и вновь набираю высоту. Перегрузка вдавила в кресло, что не вздохнуть.

Пытаюсь найти и захватить в прицел неприятеля, но там тоже парни не промах, вертятся на средней дистанции.

— 112й, уходи! Уходи!

— Не могу. Самолёт… не управляется.

Поднимаю голову и вижу над собой пролетающий МиГ-29. Истребитель то пикирует, то задирает нос. Командиру нужно что-то делать. Иначе двое НАТОвцев нас накроют. Я не смогу его прикрывать долго.

И тут очередной пуск. Две ракеты летят в сторону Видича.

— Командир, прыгай! Прыгай говорю!

Время начало растягиваться. Каждый удар сердца превращался в длительную вибрацию в районе висков. А влияние перегрузки перестало ощущаться.

Две «точки» с сизым спутным следом приближались к самолёту Видича, но он никак не реагировал на них. Ни манёвра, ни выпуска тепловых ловушек. Выбора у командира полка нет. Нужно прыгать, но он этого не делает.

Доли секунды превратились в один сплошной и длинный кадр. Ракеты уже совсем рядом с МиГом.

Одна вспышка, затем вторая и третья. И только после этого в воздухе появился купол. На месте самолёта только яркий огненный шар, быстро теряющий высоту и распадающийся на части.

— Есть купол. В моём районе… — произнёс я, но и сам попал под облучение противника.

Выполнил быструю «змейку», но сирена продолжает периодически срабатывать.

Тройка истребителей однозначно «светит» со средней дистанции, не иначе. На локаторе вижу троих, но один отвалился далеко и периодически пропадает.

Целей три, а у меня в запасе только две ракеты Р-73. Но чтобы их применить, нужно затащить НАТОвские самолёты в ближний манёвренный бой.

К слову, я этим и занимаюсь, постепенно сокращая дистанцию. При первом признаке облучения маневрирую, чтобы выйти из сектора захвата прицелом истребителя противника.

С третьим разберётся группа, которую выслали мне на помощь.

— 711, наблюдаю двоих. Идут в твою сторону с азимута 360. Дальность до целей 55, — подсказал мне с земли офицер боевого управления.