Ну, ладно, может, не такую уж и лёгкую…

Я ещё раз окинул взглядом посиневшее лицо Чень Сифень, а после устремил свой взор на всё ещё пылающего, будто солнце, старшего Ляо. На лице патриарха Жёлтых облаков гнев постепенно сменялся досадой.

— ОБЪЯСНИСЬ! — с явно читаемым раздражением в голосе произнёс глава клана.

И, к счастью, на этот раз обращался он уже не ко мне, а к, стоящей рядом с трупом настаницы, Дандан.

— От лица секты Эмэй прошу простить эту недостойную, за то что вмешалась в ваш спор, достопочтенный глава Ляо, — Дандан ловким движением сдёрнула плеть с шеи бездыханного тела, после чего изящно упрятала грозное оружие в широкий рукав платья и не менее изящно поклонилась главе Жёлтых облаков. — Моё сердце также, как и ваше, плачет от несправедливости. Вы должны были своими руками покарать эту недостойную преступницу. Однако, как верное дитя секты Эмэй, я не могла позволить наставнице Чень пасть жертвой Эликсира сокрытой правды. Тайны Изумрудного дворца, отпечатанные в наших сердцах, должны оставаться тайнами, а не обращаться словами. Надеюсь на ваше понимание, глава Ляо. Но если ваш гнев ещё силен, то эта смиренная ученица готова принять его на себя весь без остатка и своей жизнью заплатить за нанесённое оскорбление.

Сказав эти слова, Дандан ещё сильнее склонила голову, выставив на всеобщее обозрения тонкую и такую беззащитную шею.

Хотя беззащитную ли? После всего увиденного я уже не был в этом столь уверен. А ведь эта миниатюрная девушка не так давно шагала позади меня.

Подумав о том, чем наша невинная прогулка могла закончиться, невольно потёр свою толстенную шею. Хах, а я ещё собирался стребовать с неё плату за те самые пирожки. Ну, теперь-то после всего увиденного я точно не стану жадничать и, так уж быть, прощу Дандан её долг. К тому же, и самого долга там не так, чтобы много — всего-то пара ляней. Это явно не те деньги из-за которых стоило рисковать собственной шкурой.

Впрочем, рисковать мне не придётся в любом случае, потому как глава Ляо явно не собирался спускать с рук выходку Дандан. Его овеянная золотым светом фигура неумолимо двигалась по направлению к ученице Эмэй.

Кажется, патриарх Жёлтых облаков собирался сполна отыграться на той, что лишила его законной мести. Что ж, его право, вмешиваться в этот междусобойчик я точно не стану…

— Дядя Ляо! Дядя Ляо! — внезапно раздался из толпы юношеский голос. Весьма узнаваемый голос.

Через толпу проталкивался мой старый знакомец, загорелый, крепкий паренёк в бежевой безрукавке.

Ду Вон! А он что здесь забыл? Точно! Он ведь как и я участвует в этом дурацком турнире.

Однако это никак не объясняло его панибратского отношения к патриарху Жёлтых облаков.

Дядя Ляо⁈ Серьезно⁈ Да они же ни черта не похожи! И вообще, разве Ду Вон не воспитанник Одинокого кулака Чжу Вона? А тот, насколько мне известно, рождён в обычной крестьянской семье. Ну, прямо какая-то Санта Барбара вырисовывается. Надеюсь, Ду Вон здесь не за тем, чтобы позариться на флейту патриарха, а то я ещё от прошлого раза не отошёл.

— Дядя Ляо! Прошу, пощади эту юную госпожу! Ревность затмила ей глаза!

Ревность? Да что этот парень такое несёт? Какая ещё ревность, это здесь причём?

— РЕВНОСТЬ⁈ — не меньше меня удивился патриарх.

И, видимо, удивление это было настолько велико, что его светящаяся длань так и не достигла склонённой головы Дандан, остановившись в каких-то сантиметрах от оголённой девичьей шеи.

— Да, дядя, всему виной ревность! — патетично воскликнул Ду Вон. — Бедная послушница Эмэй всего лишь не захотела делить с наставницей своего возлюбленного. Разве вы не слышали последние новости: этих двоих связывает алая нить страсти!

Палец юноши бесцеремонно прошёлся по нам с Дандан. И ладно бы этот засранец просто потыкал в нас пальцем. Но нет, он продолжил свою идиотскую и полную пафоса речь.

— На улицах Небесного кряжа говорят, будто Су Чень силой совратил послушницу Эмэй! Но это грязная ложь! Всё произошло по обоюдному согласию! Мы с наставником Чжу Воном видели все собственными глазами!!

Ой, дурак! Разве он не понимает, насколько двусмысленно звучат его слова…

— А мне мама говолила, что подглядывать нехолошо! — прошепелявил в полной тишине тот самый малыш, что ещё недавно обзывал меня «глязным оболванцем».

— Кто подглядывал? Мы подглядывали? — оскорбился простодушный Ду Вон, а после зачем-то добавил. — Да они особо и не скрывались! Делали это прямо в закусочной!

Последние слова Ду Вона снова всколыхнули успокоившуюся было толпу. Тут и там начали вспыхивать горячие обсуждения.

— Прямо в закусочной? Мам, а что так можно было⁈ — бурно удивилась юная прелестница. Та самая, что ещё недавно хотела детей от юного Ляо, а после восхищалась моим «Опоясывающим холмы великим змеем».

— Тебе — нет! — строго ответила ей стоящая неподалеку богато одетая госпожа.

И ладно бы все подобные разговоры ограничились лишь похожими обсуждениями. В нескольких метрах от мамы с дочкой я заметил многодетного отца в окружении целой своры спиногрызов.

— … Вот так я и встретил вашу маму, — заканчивал свой рассказ потасканный жизнью мужик, обращаясь к ребятишкам перед собой.

— И вашу, — повернулся он уже к другой группе детей по левую руку от него.

— И нашу? — с надеждой спросили его те дети, что стояли справа.

— Нет, вашу я встретил в соседней закусочной, но это уже совсем другая история.

— Отец, — внезапно обратился к нему самый старший из детей, при этом печально оглядывая своих многочисленных братьев. — Думаю, с закусочными пора завязывать.

— Ты прав, сынок. Ох, как же ты прав! Обещаю, сегодня в последний раз загляну в лапшичную к дядюшке Гу, и на этом всё!

— Ты говорил так три брата тому назад.

— И снова в точку. Вот поэтому ты и старший.

— Нет, я старший, потому что все мои старшие братья сбежали кто куда.

— Хорошее замечание. И в кого ты такой умный?

— Даже не знаю, иногда мне кажется, что я не от тебя. Слушай, отец, а ты вообще когда нибудь задумывался, почему у всех твоих детей столь разные черты лица?

— Задумывался, — с печальным вздохом ответил многодетный отец.

— И?

— И именно поэтому я сегодня иду к дядюшке Гу…

— НЕТ!!! ОТЕЦ!!! — хором накинулась на него галдящая ребятня.

Бр-р-р-р! Аж мурашки по коже! Глядя на эту картину, я как-то разом позабыл не только обо всех своих проблемах, но и о том, что главный зачинщик всего этого бардака ещё не закончил свою речь.

Зато не забыл об этом сам зачинщик. Подождав, пока толпа немного успокоится, Ду Вон продолжил пороть горячку.

— Перед ликом Небес я, Ду Вон, ученик Одинокого кулака Чжу Вона, со всей ответственностью заявляю: причиной смерти наставницы Эмэй стала любовь! Нежное сердце стоящей перед нами юной госпожи не сумело совладать с коварным предательством собственной наставницы, и в порыве ревности она убила соперницу, посмевшую посягнуть на её возлюбленного Су Ченя! Так скажите же мне, добрые люди Небесного Кряжя, и ты, дядя Ляо, заслуживает ли стоящая здесь юная и ранимая дева столь сурового наказания? Разве не она здесь жертва? Уверен, сейчас её сердце разрывается от обиды, ведь наставница, которой она так доверяла, не только пыталась опорочить имя её возлюбленного и лишить его жизни, но и предварительно осквернила тело Су Ченя своими грязными губами! Разве это не возмутительно⁈ Да, я спрашиваю вас, гости и жители Небесного кряжа, разве юная ученица в ответе за подлость наставницы? Они с Су Ченем лишь жертвы! Жертвы запретной любви и коварного предательства! Так вправе ли мы их судить? Ну же, ответьте мне!!!

Боже святый! Да у этого парня точно не всё впорядке с головой. Какая любовь⁈ Я просто накормил эту засранку пирожками, а он всё выставил так, будто мы прямо там на столах кувыркались.Ладно. Неважно. Всё равно никто не поверит в подобный бред. Ведь не поверит же, правда?

— Глава Ляо, юный господин прав!

— Свободу послушнице Эмэй! Свободу!