– Подожди! – Я потрясла головой. – Что-то я ни фига не понимаю. Вот смотри, миллионов поколений предков, начиная с той обезьяны, которая первая с дерева слезла, у тебя нет. И потомков ты не наплодишь, какими материнскими капиталами тебя ни озолоти. И не делаешь ты ничего такого, чтобы хоть на что-то это как-то радикально повлияло. Все твои действия сейчас – это как камешек на берегу Крыма в воду бросить и где-нибудь на берегу Антарктиды ждать, когда там расходящиеся от этого камешка круги пингвинов смоют. Так может, когда ты сюда попала, там, где ты была, стало так, что тебя и не было?

Мы смотрели друг на друга, как две сумасшедшие дурочки.

– Ты с Дмитрием на такие темы не разговаривала? – спросила я.

– Нет, – сказала Вера. – Ты, Тань, даже представить себе не можешь, какой я была. Я за первые два года здесь по настоянию Дмитрия столько книг и прочего всего из интернета прочитала, что у меня сложилось впечатление, будто я не на сорок лет назад угодила, а на другую планету.

– Может это и есть другая планета, а ты инопланетянка.

– А звёзды, а Кольцово, а русский язык, а люди – откуда тогда я их знаю?

– Какие-то чудеса, – обречённо протянула я.

– Чудес не бывает, – убеждённо сказала Вера. – Всё что угодно бывает, кроме чудес.

– Но что-то же надо делать!

– Что?

Я подумала, но ничего придумалось и я спросила:

– Что ты умеешь делать лучше всего?

– Я не знаю, – пожала плечами Вера. – Я рядовой киборг, предназначенный для несения военной службы. Никакими выдающимися способностями в этой области среди себе подобных не отличалась. У меня выше реакция, чем у обычного человека, выше выносливость, больше специфических знаний и умений, но это в сравнении именно с людьми. Если брать аналогичных киборгов – я точно такая же. Я хороший командир уровня младшего офицерского состава – лейтенант, капитан. Я хороший тактик на этом уровне, но не выше, и уж точно не стратег, не военачальник. Вот и всё. Взводная рабочая лошадка. Удержать позицию, захватить позицию, организовать и реализовать диверсию, провести допрос. Наверное, в армии я была бы на месте. Вот ты что умеешь делать лучше всего?

Я снова задумалась.

– Ничего. За что ни возьмись, всегда найдётся кто-то, кто сможет это сделать лучше.

С Ваней мне пришлось созваниваться несколько раз. "Сестру Виталия с дня училища" он вспомнил сразу, что меня обрадовало, но я все равно на всякий случай упомянула своё имя, а то вдруг он его уже забыл. Я, мило щебеча, мимоходом обмолвилась, что экскурсия по училищу мне очень понравилась, что потом я уезжала на каникулы домой к родителям, где часто вспоминала, как мне было интересно, и что теперь меня друзья пригласили на пикник и я хочу предложить составить мне компанию.

– Когда это будет, – предсказуемо спросил Ваня, специально выведенный мной на этот вопрос, и я уточнила, что в ближайшее воскресенье. Он поблагодарил за предложение и согласился. Ура-а-а!

Второй раз я позвонила ему в пятницу, сказав, что пикник запланирован на берегу Обскóго моря, но где точно, я пока не знаю, но знаю время – полдень. При себе или на себе ему надо будет иметь плавки, поскольку намечаются купания с русалками и вождение хороводов на мелководье. Ваня уточнил, нужно ли брать с собой ласты и трезубец, чем меня обрадовал, т.к. отсутствие у человека чувства юмора меня всегда настораживает и даже разочаровывает.

– Нас на место погружения повезут на машине, – сообщила я. – Ровно в 12, когда машина может превратиться в тыкву, я заеду за тобой, если ты скажешь, куда.

– Так может, лучше мне куда-то подъехать? – спросил Ваня.

– Ну, куда же ты поедешь с трезубцем, – хихикнула я. – К училищу могу подъехать, прямо к танку.

У них у входа в училище на постаменте танк стоит.

– Нет, тогда лучше на Демакова подъезжай. На конечную. Знаешь?

– Конечно, знаю, – сказала я, хотя и не знала. Вера наверняка знает.

В третий раз я позвонила за час до встречи.

– Привет! Ну что, погладил плавки? Готов?

– Привет! Плавки погладил, трезубец начистил! Готов!

– Отлично! Ровно в двенадцать. Где конкретно на конечке?

– На крыльце торгового центра буду стоять в плавках и с трезубцем. Помашешь мне рукой, и я тебя увижу.

Без десяти 12 мы с Верой сели в самурайку и поехали на Демакова. У торгового центра Вера остановилась, я вышла из машины и увидела Ваню – в джинсах, в футболке, с букетом цветов и с пакетом в руке. Я помахала ему рукой и пошла навстречу. Он меня увидел, помахал букетом и стал спускаться по ступенькам. Внизу мы встретились.

– Привет! – сказал он, протянул мне букет и как ни в чём не бывало поцеловал в щеку.

– Спасибо!

Я обхватила рукой его руку пониже локтя и повела к самурайке.

– Я тут тебе военный подарок приготовил, – он тряхнул пакет. – Тебе должно идти.

– Кирзовые сапоги? – спросила я.

– Почти.

– Садись назад.

Он открыл дверь, пропустил меня, я села, подвинулась по сиденью на другую сторону, он сел и захлопнул дверцу.

– Поехали, шеф, – сказала я. – А ты тут, на Демакова, живёшь?

– Нет, мы тут компанией квартиру снимаем, держим там гражданку, чтобы переодеться, когда в увольнение или в самоход, ну и, водку пьянствуем иногда. Езё на компе в танчики играем – как без танчиков военному?

– Угу, – поддержала я. – Ещё девушек водите. Без них-то тоже, небось, скучно.

– Я ни-ни, – с серьёзным честным лицом заверил Ваня. – Гантели у меня там есть на кухне. Пудовые. Я с ними.

В Бердске на стоянке у шиномонтажа Вера припарковала самурайку и сказала:

– Приехали.

Ваня полез в карман:

– Сколько мы должны?

– Вылазь, – рассмеялась я. – Уплочено!

Торопов со своим крузером нас уже ждал.

Ваня и Вера покинули самурайку с левой стороны одновременно и мне было забавно наблюдать за Ваней, когда он увидел Веру, так похожую на меня, потом подходящего Торопова, а потом как тот, подойдя, "меня" поцеловал и протянул Ване руку:

– Женя.

Ростом Ваня был выше Торопова, но Торопов массивней, шире – все же почти на десять лет старше.

Я, с букетом в руках, вылезла с другой стороны машины, и, смеясь, крикнула:

– Это Иван!

Пока я топала кругом, Вера тоже протянула Ване руку:

– Вера.

– Иван, – сказал тот, косясь на меня.

Торопов встретил меня, чуточку приобнял, чуточку коснулся своим сломанным носом моей щеки:

– Привет, Таня. Ух, какой букет! Мне?

– Это нам с Верой Ваня подарил.

– Ну, если вам, тогда не претендую.

Мы провели отличный день. И Ваней и Тороповым было рассказано столько смешного – мы хохотали, как сумасшедшие. Иногда я даже держалась за живот, а из глаз текли слёзы от смеха. Правда, Вера не смеялась, но она улыбалась и всегда поддерживала разговор. Торопов, наверное, уже привык к её сдержанности, да и Ваня вроде понял, что из нас двоих хихикалка-хохотушка я, а у Веры всё время "морда тяпкой" – что-то из разряда "не уронить достоинство" и "не потерять лицо". А может просто лишних морщин боится. Они с Тороповым над ней даже немножко подшучивали, но немножко и очень корректно. Я в этом к ним не присоединялась, а, наоборот, обстёбывала их и в чём-то себя. Мне пришло в голову, что Веру надо научить быть "немного с прибабахом". Собственно, она такой и была – со своеобразным чувством юмора а-ля поручик Ржевский, который не ведает, что творит. По крайней мере, с виду Вера никаких особых затруднений не испытывала. Правда, я плохо представляла, каково ей на самом деле – я так ни разу и не смогла представить, что она ощущает и переживает, когда находится среди многих людей, а не с кем-то один на один, как с Дмитрием, Тороповым или со мной. Когда вокруг неё целая моя семья – мама, папа, разные родственники, или как на стрельбище тогда, или на яхте сейчас – все что-то говорят, смеются, едят – всё бестолковое будто бы, бессмысленное, не имеющее никакого значения, но оно всё общее, для всех естественное, понятное, объединяющее даже. А она одна, совсем чужая, другая. Пусть об этом никто, кроме меня не знает, но сама-то она знает. И ей же, наверное, тоже хочется быть со всеми, быть такой, как все.