Я в свой стаканчик налила ещё вина, выпила и спросила:

– И что, никакого логического просвета? Только хардкор, только лирика?

Вера пожала плечами.

– Вот ты для себя, не зная ни одного определения и даже никогда не думая о них, как различаешь живое и не живое.

– Ну, с живым я могу общаться, – сказала я первое, что пришло мне в голову и показавшееся очевидным.

– Не обязательно, – сказала Вера. – Например, с деревом ты не можешь общаться, с бактерией тоже. А с колонкой Алиса можешь. Подумай ещё. Чем живое однозначно отличается от неживого?

Я откусила картошки, сунула в рот кусочек сала.

– Питание!

– Самурайка тоже питается, – сказала Вера. – Жрёт бензин.

– Тогда размножение! – воскликнула я. – Все живое размножается, даже… – и тут я осеклась.

– Да, я не размножаюсь, – заметила Вера моё замешательство. – Так и ты тоже, кстати. Если подходить персонифицировано, то женщина без мужчины или мужчина без женщины тоже не размножаются. Нужна женская яйцеклетка и мужской сперматозоид. Есть виды, у которых однополое размножение, деление, почкование. Получается, что живые только они?

– Нет, – сказала я. – Мы тоже живые. Просто надо говорить, не "я" могу размножаться, а "мы" можем размножаться.

– Ну, вот тебе и определение, что такое жизнь, – сказала Вера. – Жизнь – это размножение вида.

– Тоже так себе определение, – заметила я. – Что такое вид? Что такое размножение? – Меня увлекла эта игра в логику. – Самурайка, тоже своего рода вид. Вид автомобиля. Мы его производим, то есть он размножается. Выходит, самурайка живая? И жрёт, сволочь, да, – мне стало смешно.

Вера тоже улыбнулась:

– Видишь, как хорошо быть философом. – А теперь вспомни свой вопрос и перефразируй его в рамках нашего определения жизни.

Я подумала и сформулировала:

– Ты хочешь размножаться вечно? Господи, но ведь так никто не спрашивает!

– Конечно, не спрашивает. Зачем об этом спрашивать вид? Он только это, в сущности, и делает. И будет жить, пока это делает. А перестанет размножаться – тут же исчезнет.

– Логично, – согласилась я. – Ну, а самурайка все-таки живая, согласно нашему определению?

– Кто это может знать, – риторически вымолвила Вера. – Люди уже сами как боги. Они воспроизводят самураек и делают их живыми, они воспроизводят роботов и делают живыми их, они воспроизведут звезды и сделаю живыми звёзды. А самих людей, сквозь немыслимые количества попыток, инициированных вселенской волей, не поддающимся никакой логике демиургическим актом извергла из себя алформация, которая есть Бог!

Я, глядя на Веру, от потрясения открыла рот! Это что я сейчас вижу? Киборг, впав в экстаз, читает мне проповедь?

– Таня, очнись, – Вера взяла меня за руку. – Это я тебе воспроизвела лирический вариант, а логический немножечко другой.

– Какой же? – растеряно спросила я.

– В более правильной формулировке это звучит так. Алформационный объект, способный реплицировать себя на основании своего спектра и в иной, отличной от своей, локализации, является живым.

На этом историю про Ритку можно бы и закончить. Вот так, с водевильным "пшы-пшы ниачом" в финале. А что ещё рассказывать? Всё известно.

Дальше будут проходить дни, месяцы и годы, и больше ничего особенного произойти не должно. Фирма "Арита-К" разовьётся и наберёт обороты, я через три года выйду замуж за Ваню, хотя учёбу ещё не закончу, а продолжу в аспирантуре, а затем в Германии в Ганновере. Потом у нас родится дочка, а Вера так и будет жить в Новосибирске, раз в три-четыре года меняя место и перебираясь из одного района в другой, подальше.

Реальная жизнь не похожа на приключенческий фильм или роман – это фраза, сказанная и написанная уже, наверно, миллион раз, удивительно реалистична и правдива. В нашей сегодняшней повседневной реальной жизни киборгу Ритке ещё нет места. Вере, пытающейся стать обыкновенной женщиной, такой, как все, место есть, но всякий раз, как только жизнь заметит в Вере что-то нечеловеческое, Вера "вылетит" с этого места и будет искать себе новое, сначала. Не очень-то завидная судьба – быть всегда и везде иной и постоянно контролировать себя и притворяться, пряча свою инаковость. Наверное, только киборг так может. Нормальному человеку это не под силу – натура где-нибудь обязательно бесконтрольно проявится. Нельзя годами 24 часа в сутки себя контролировать. Даже Штирлиц пёк в камине картошку и беззвучно пел русские песни. Интересно, что бы делала Вера? С нелегально купленным помповиком в багажнике уезжала бы подальше в лес и стреляла, не имитируя человеческую мимику и движения? Не плакать же она туда ездила бы, если говорит, что плакать не умеет, и не картошку печь.

Но нет, история не захотела кончаться.

Костёр наш погас, полностью прогорев, недоеденные картошка и сало были оставлены под сосной "для птичек и белочек", вино вылито на землю, бутылка и тарелка со стаканчиками уложены в пакет и убраны в багажник самурайки вместе с циновкой. Мы ещё постаяли над заливом, глядя на подожжённую закатным солнцем воду, сели в машину и поехали домой. Когда мы по просёлку выехали из леса на шоссе и самурайка набрала скорость, Вера подала мне свёрнутый вдвое листок.

– Что это? – спросила я, беря листок.

– Прочитай.

Я развернула листок. На нем был напечатан на принтере совсем маленький документ:

П Р И К А З

заместителя командира полка по вооружению

от ХХ.ХХ.ХХХХ

г.Новосибирск

Для координации действий и получения дальнейших указаний

ПРИКАЗЫВАЮ:

§1

Старшему лейтенанту Стебловой к Екатерине явиться ХХ ноября ХХХХ г. в 16:00 местного времени по адресу: г.Новосибирск, ул.Хххххххх, ХХ-ХХ.

Форма одежды гражданская.

Заместителя командира полка по вооружению

подполковник А.Захар с

– И что это? – снова спросила я.

– Это приказ персонально мне, – сказала Вера. – Сегодня почтой доставили.

– Куда доставили?

– На адрес ООО "Арита-К", секретарю под роспись о доставке. Мне его Оля передала. Тебе твои бумаги, мне мои. На конверте значилось – Голованёвой Веронике Владимировне.

– А ты у нас Стеблова Екатерина… "к" – это киборг?

– Да.

Так я узнала третье Риткино имя.

====

Конец первой части