– И на китайском?

– Не знаю, – улыбнулась Вера. – По-китайски я не умею.

– Давно хочу начать учить китайский, – сказала я. – У нас в университете много китайцев.

– Почему именно китайский?

– Не знаю, – я пожала плечами. – Может, за китайца замуж выйду.

– А твои родители одобрили бы такой выбор?

– Ну, папа бы точно не одобрил. Он у меня традиционалист. Да я и не собираюсь за китайца. Говорят, у них только одного ребёнка иметь можно.

– Сейчас снято такое ограничение. Я в интернете читала. А ты сколько хочешь?

– Вера! – фыркнула я. – Ты прям как мама! Не знаю я ни про китайца, ни про детей. Болтаю просто… А ты сколько бы хотела?

– Я тоже не знаю…

– А ты была с мужчиной? – спросила я.

– Была.

– Я тоже была, – сказала я.

В октябре в одном из разговоров мама сообщила, что они с папой собираются приехать на несколько дней в Новосибирск, повидать меня, тётю – мамину старшую сестру – и привезти мои зимние вещи и кое-какие гостинцы. Утром, за завтраком я сказала об этом Вере.

– Они же думают, я в общежитии живу, и про тебя ничего не знают.

Я намазывала на ломтик батона масло, и смотрела на стоящую у окна Веру, ожидая, что она скажет.

– Как вариант, ты можешь им ничего о нас не говорить и пожить эти дни в общежитии, – улыбнулась Вера.

– Угу, – кивнула я, откусывая бутерброд.

– А можешь им сказать всё, как есть, и познакомить нас. Я с удовольствием познакомлюсь с твоими родителями.

– Правда!?

Бросив бутерброд на тарелку, я радостно вскочила, подбежала к Вере и обняла её.

– Мы приготовим что-нибудь вкусненькое и пригласим их к нам в гости, – продолжила Вера, обнимая меня в ответ. – Что любит есть мама и что любит пить папа?

– Ой, они у меня совсем простые! – затараторила я, усаживаясь доедать свой завтрак. – Мама селёдку под шубой любит, но чтобы без морковки, а то некоторые кладут, и чтобы не меньше трёх слоёв и чтобы всё очень мелкое, через тёрочку, нежненькое. Я сделаю! А папа обыкновенную водку пьёт, а всякие коньяки и виски не очень уважает. Ему голубцы приготовим, он их любит и горячие и холодные. Рыбу ещё любит малосольную, кету, например, тонкими пластиками. И груздей солёных я ему куплю в "Добрянке", помнишь, мы брали, очень вкусные, домашние-предомашние.

Вера улыбалась, глядя на мою радость.

– Ты им понравишься, даже не сомневаюсь!

Накануне приезда родителей я весь вечер занималась подготовкой голубцов и приготовлением селёдки под шубой. Вера мне по возможности помогала. Голубцы я уложила в казанок и поставила в холодильник.

– С ними всё. Потом их только достать и на плиту. Будет вкусно. Любишь голубцы?

– Главное, чтобы папе понравились, – сказала Вера.

– Понравятся, – рассмеялась я. – Пусть только попробуют не понравиться! Любимая доча готовила.

– А селёдка под шубой не должна ли быть свежей? – спросила Вера.

– Прям свежая-свежая не годится. Её лучше часика за три-четыре до употребления приготовить. Она пропитаться должна маслом и майонезом, иначе не то. У нас часика за три-четыре не получается, но ничего. В холодильнике подольше постоит, но зато пропитается хорошо.

Не сомневаюсь, что Вера всё запоминала и училась – такая уж у неё натура.

– Завтра я их встречу и отвезу к тёть Вале, иначе никак, а послезавтра к полудню привезу сюда. Нормально же?

– Да, конечно.

– Покажу им универ, свожу в общагу, тебе звякну предварительно, когда голубцы поставить, сначала на девятку, а как закипят, на шестёрку убавить, поняла?

Вера кивнула, внимательно слушая.

– А перед приходом ещё раз звякну, но это не раньше двенадцати будет, а может и позже чуток. Всё-таки зря мы сегодня не закупились.

– Не беспокойся, я завтра всё куплю, – заверила Вера. – Список мы составили, ничего не забыли.

На столе лежал блокнот со списком необходимых покупок, куда были внесены и кета, и вино, и водка с груздями.

– Ой, я так соскучилась по ним! Как будто уже сто лет прошло. Вот увидишь, какие они чудесные?

– А им по сколько лет?

– Маме пятьдесят один, она на год старше папы, ему, соответственно, пятьдесят. Она старший экономист на заводе, а папа простой экскаваторщик и немножко подкаблучник. Она же начальник всё же, любит командовать, а он и не спорит.

– А кроме тебя ещё кто-нибудь есть?

– Есть брательник. Ему двадцать пять, но он с нами не живёт. Непутёвый он у нас, нигде не учится и не работает, музыку сочиняет и играет на гитаре, ну и спиртным и кое-чем позабористей злоупотребляет. Не общаемся мы с ним давно уже.

– Может, пройдёт с возрастом, – сказала Вера. – Его как зовут?

– Владимир.

При мысли о брате у меня всегда портилось настроение – я очень переживала за маму.

Рано утром я уехала встречать родителей на железнодорожный вокзал.

Университет на папу и маму произвёл впечатление. Конечно же, в первую очередь я потащила их в новый главный корпус. Потом завела и в старый – почувствуйте, так сказать, разницу, но и ощутите дух времени. А когда мы шли под соснами по дорожкам кампуса к общежитиям, я взяла папу и маму под руки и сказала:

– Дорогие родители, я вам кое-что хочу сказать.

Я сразу почувствовала, как мама напряглась.

– Татьяна, давай без сюрпризов. Что ты хочешь сказать?

– Да ничего такого, мам! – я прижала её руку к себе. – Сейчас я покажу вам моё общежитие, и мою комнату, и мою кровать, и девчонок-соседок увидите, кто дома, только имейте в виду, что я там не живу, а только числюсь.

– А где же, в таком случае, ты живёшь? – недоумённо спросила мама.

– Я в съёмной квартире живу. Она тут рядом. Мы там вдвоём с одной девушкой живём. Её Вера зовут.

– Ну, ты, дочка, умеешь успокоить, – папа полез за куревом в карман.

– Погоди, Миш! – мама, как всегда, была главной. – Девушка эта с тобой учится?

– Нет, она не учится, она работает, – затараторила я. – Мы с ней ещё летом познакомились, а потом оказалось, она тут рядом живёт, буквально в двух шагах, даже ближе, чем до общежития, а мне сюда от тёть Вали далеко же ездить было, сами видели, два часа пилить в одну сторону, и Вера предложила у неё пожить. Такая экономия времени.

– А что же Валя ничего не сказала? – удивилась мама.

– Так она не знает! – воскликнула я. – Я ей сказала, что я в общежитии, чтобы зря не напрягать. А мы сейчас, после общежития, пойдём на квартиру, и сами всё увидите и с Верой познакомитесь. Мы вам голубцы и селёдку под шубой на обед приготовили.

– Ох, коза, – улыбнулась мама. – Я подумала, не замуж ли ты тут вышла.

– Пока учусь, замуж не собираюсь, – заявила я. – А в квартире удобней, сами увидите. И спокойней, и шума нет, и не мешает никто, сама себе хозяйка. А Вера хорошая. Если что не так, только скажите, завтра же в общежитие переселюсь.

– За квартиру-то платить надо. Сколько? Мы сможем? Лишних денег-то у нас взять неоткуда.

– А вот это ты с Верой обсудишь, ладно? За август и сентябрь она с меня ничего не взяла, хоть я и предлагала, а за продукты и текущее платим пополам.

– Обсудим, что ж, – сказала мама. – Посмотрим, что это за Вера такая.

– Она детдомовка, – сказала я, открывая дверь общежития. – Поэтому, ты её про родителей не спрашивай, хорошо? – и я принялась искать в сумочке карточку-пропуск.

Выйдя с родителями из общежития, я отправила Вере эсэмэску: "Идём через 10 мин будем". На 12-ом этаже Вера открыла двери на мой звонок.

– Привет, Танюш! Здравствуйте! Проходите!

Я удивлённо распахнула глаза – у Веры были русые волосы, как у меня, и она была в платье, а не в джинсах, как обычно. Простое, незамысловатое домашнее платье, очень симпатичное. Раньше я его на ней не видела и не могла видеть – его не было. Все немногочисленные Верины вещи я знала наперечёт.

– Снимайте верхнюю одежду, разувайтесь, – предложила Вера, подавая папе двое плечиков. – Это Танины вещи? – спросила она, глядя на большую сумку в папиных руках. – Поставьте пока вот сюда, позже мы их разберём.