Опираюсь ладонью о парту рядом со сложенными на неё руками Золотаря, и гляжу ему в глаза.

— Хотел получить награду, принц? Ты её получишь прямо сейчас. Целую его на глазах у всего класса, да делаю это так, что любой бы позавидовал. Мажорчик даже не сопротивляется и отвечает. Не понял ещё, что происходит? Теперь он сам станет посмешищем! Целовался с пучеглазой Тихоней! Под хихиканье и возгласы, которые не могу никак истолковать, отрываюсь от губ парня и смотрю в его затуманенные глаза. — Доволен? Если именно так хотел получить мою благодарность, дело сделано.

Света пищит от негодования, а на её глаза наворачиваются слёзы. Она колотит Золотаря кулачками по плечу, воет, что он даже ничего не сделал, а я возвращаюсь на своё место с видом победителя. Мажорчик, которого явно раздражают всхлипы белобрысой, забирает свои вещи и пересаживается за другую парту. Он продолжает коситься в мою сторону — вижу это краем глаза.

Захар сидит с понурой головой, словно его глубоко оскорбил мой поступок. М-да… Не сейчас нужно включать режим обиженной девочки… ой, не сейчас! Пусть спасибо скажет, что не попал в мой план отмщения, а то ему бы тоже мало не показалось!

Губы болезненно ноют. Кажется, я перестаралась. Несколько месяцев назад я попросила Кэша научить меня целоваться. На самом деле я думала, что он объяснит, как это правильно делается на помидорах, или как там ещё учатся? Но он обхватил моё лицо ладонями и поцеловал так, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Схлопотал потом, конечно, но зато теперь я умею целоваться. И это для меня ровным счётом ничего не значит. Не самый приятный процесс слюнообмена, я бы сказала.

Звенит звонок, и все мы переключаем внимание на начало урока. Время от времени кто-то пытается подшучивать, но сильно не острят, чтобы не злить учителя.

Я стараюсь не отсвечивать, потому что домашнюю не делала, а тема не самая любимая, и к доске идти желания нет. В целом урок проходит спокойно, но стоит учителю выйти из класса, как тут же поднимается гудёж.

— Как ты его, Тихоня! Готов делать за тебя домашку за такой поцелуй.

— Научишься целоваться так же?

Я закатываю глаза и даже не оборачиваюсь в сторону говорящих. Пока ситуация кажется настолько безвыходной, что я не знаю, не сделаю ли хуже. Сомнения были и раньше, а теперь они буквально разрывают меня на части. Да что происходит? Бли-иин!

Захар молчалив. Он даже не смотрит в мою сторону и уходит из класса первым. Точно обиделся! А что мне оставалось делать? Я ответила на провокацию! Надо мной смеялись, что бедняжка осталась без заслуженной награды? Вопрос улажен! Надеюсь, отстанут теперь.

— Тихонова, подожди! — В коридоре меня нагоняет белобрысая. Она нервно заправляет прядку за ухо, и я вижу огромный синяк на её запястье. Девчонка старается натянуть рукав, но увиденное уже не забыть. — Отец поговорил со мной вчера. Я больше не стану задирать тебя, но запомни главное правило — Макс мой. Больше не смей вешаться ему на шею и целоваться с ним. Я готова закрыть глаза на твоё существование, пока ты не переходишь мне дорогу.

Она говорит совсем неуверенным тоном, и до меня в мгновение доходит: этот синяк — след её разговора с отцом? Я не думала, что дойдёт до такого, и сердце сжимается от чувства вины, но я быстро вспоминаю, что по их милости пережила сестра.

— Дорогу мне перешёл твой мажор! Он начал игру — я её продолжила. Не вижу проблемы. Если он твой, как ты говоришь, в таком случае поставь ему клеймо на ухо и кольцо в нос и таскай за собой. Следи, чтобы он не трогал меня, и тогда всё будет хорошо.

С этими словами я покидаю белобрысую, чувствуя, как внутри нарастает огромным комом неприятное чувство. Я всего лишь хотела помочь сестре, но теперь вижу, сколько здесь гнили. Не была я готова к такому. Перестраивать весь уклад?

— Тихонова, а правда, что ты делала домашку Золотарёву за поцелуй с ним? И рассчитывала, что станешь его девушкой?

Я не знаю девчонку, которая подошла ко мне, но только Всевышний видит, как мне сейчас тяжело сдержаться и не послать её куда подальше. Значит, слухи улетели за пределы класса? Что же, Золотарёв, одним поцелуем на виду у всех ты не отделаешься. Я придумаю, как выбить из тебя всю спесь.

— Подумать только! Ты надеялась, что тебя поцелует король осени! Я бы тоже делала для него домашку.

— Король осени?

— А ты сомневаешься? Он точно выиграет соревнования по бегу и станет королём.

— А кто будет королевой?

— Кого выберет король, конечно! Ты словно с луны свалилась, — хихикает девчонка.

Вот как? Прекрасно!

— Где можно записаться на соревнования, напомнишь?

— Ты хочешь бросить вызов Золотарёву? Да лучше него во всём лицее нет никого в беге!

— Ну, это мы ещё посмотрим! — уверенно киваю я. — Так что? Поможешь?

Девчонка энергично кивает, и мы договариваемся вместе пойти записываться на большой перемене. Она участвовать не планирует, конечно, но проводит меня, а после я обещала сходить с ней пообедать. Уж не знаю, почему для них стало такой честью общаться со мной. Молодёжь берёт пример со старших? Надеюсь, они научатся давать отпор.

Войдя в класс, я замечаю, как недовольно косится на меня Захар, поэтому сажусь за пустую парту в дальнем углу. Не собираюсь я навязываться. Я не дулась на него за то, что оставлял один на один разбираться с кодлой малолетних зечек. Хоть и планировала сказать Аньке, что такой друг ей не нужен, но сегодня нормально общалась до момента, когда Захар начал выражать свою обиду. Пусть дуется, сколько влезет. Бегать за ним я не собираюсь. Как надоест строить из себя обиженного, поговорим. Возможно.

Что-то здесь слишком долгие перемены, и я успеваю заскучать. Звенит звонок. В класс медленной походкой вплывает Золотарёв. Несколько мгновений он смотрит на пустое место рядом с Захаром, пробегает взором по классу и направляется ко мне.

— Здесь занято! — ворчу я, едва его сумка касается свободного стула.

— И кем же?

— Бесплотным духом.

Вижу, как на нас косится Синицина. Она из кожи вон вылезти готова, как злится, что мажорчик снова рядом со мной, а не с ней. Ради этого я даже готова потерпеть его один урок. Со мной ничего не случится. Тем более он даже не подозревает, что нагребает себе на голову угли. Сначала целовался с очкастой Тихоней, а теперь ещё и сел рядом. Ух и пересуды о нём пойдут! А может, он поспорил с кем-то, что завоюет Аньку? Следует взять это дело под особый контроль. Кто его знает, что придёт в голову такому самовлюбённому нарциссу?

— Значит, посижу у него на коленях. Делов-то.

— Золотарь, тебе так понравилось целоваться с Тихоней, что решил поменять девушку? — спрашивает худощавый рыжеволосый парень.

Вот и началось… И что он ответит на это? Вряд ли блондин привык терпеть унижения. Его никто бы не осмелился высмеивать раньше, но теперь ситуация может резко переломиться.

— А ты завидуй молча, Никит, а то как бы с кулаком моим не повстречаться.

— Какой злой! Ну и ладно.

Золотарь. Мне становится смешно, ведь до сего момента я даже не задумывалась, насколько звучная у него фамилия. Смех становится громче, хоть я и стараюсь унять его.

— На тебя моя близость так действует? Хочешь повторить поцелуй? — шепчет мажорчик, чуть склонившись ко мне.

— Уймись, а то бесплотный дух заревнует, подумает, что ты ему изменяешь, — отсмеявшись, говорю я. Сама кошусь на белобрысую: она уже с ума там сходит. И как моя сестра умудрилась влюбиться в парня этой кошки облезлой? Надо было полагать, что он недалеко ушёл от своей зазнобушки.

— Правда? Что мне до него? Он же бесплотный, а вот ты очень даже…

Ладонь Золотарёва ложится на моё колено под партой, и я тут же больно стукаю его, заставляя убрать. Совсем уже ошалел? Недоросль несчастный!

— Золотарёв, ты в курсе, кого раньше золотарями называли? — спрашиваю, глядя с вызовом в глаза мажора.

Делаю это нарочно громко. Пусть весь класс слышит о моих выводах, которые пришли сами собой. Да и к тому же у нас сейчас урок истории. Не помешает немного преподать, пока учитель задерживается.