Затем Нельяне пришло в голову, что если бы не следы этой хвори, то лицом колдун был бы, пожалуй, похож на наиболее сохранившиеся из древних статуй, которые до сих пор ещё попадались в Мерани. Эти статуи народ берёг в меру сил, потому что молва приписывала им полезные свойства. И вот тут она испугалась ещё сильнее, хотя, казалось бы, сильнее уже некуда.

Нельяна хорошо знала героические сказания саклибов, некоторые помнила наизусть. Не то что бы они были ей искренне интересны. Втайне, она даже разделяла мнение, как-то походя высказанное Орриком, что если в них и была правда, то истёрлась со временем, остались лишь небольшие крупицы. Но саклибскому воину полагалось хорошо их знать, а Нельяна ещё несколько лет назад твёрдо решила, что у неё нет другого пути, кроме пути воительницы. С тех пор, как познакомилась с потенциальными женихами, а отец намекнул, что и рад бы был отказать обоим, да только нужен благовидный предлог, позволяющий избежать ссоры с могущественными вельможами, например то, что его дочка прошла Второе Рождение, потому больше не считается женщиной под его опекой и властью.

И сейчас детали сказаний о самых древних из древних времён услужливо всплыли в её памяти. Всякий, интересовавшийся прошлым, знал, что статуи и дороги, мосты и древние подземелья, остались в этих краях от народа великих колдунов, когда-то свергнутых и истреблённых предками курангов, за века до того, как Четыре Прародителя привели сюда предков саклибов и иных, отколовшихся теперь от общего корня, племён. А тот, кто достаточно слушал старые песни и былины, знал ещё, что никогда бы диким курангам не удалось одолеть столь могущественный народ, если б не предательство. Говорилось в них, что был среди народа колдунов один, наиболее искушённый в чернокнижии и нечистых искусствах, кто обратился против своих сородичей и лишил силы их защитные чары. В одной песне говорилось, что стал он потом наставником страшной кроваворукой ведьмы, правившей равно курангами и всей нечистью гор и лесов. А в другой – что она-то и соблазнила его, заставив обернуться против сородичей.

Колдун то ли увидел шок в глазах Нельяны, то ли просто прочитал её мысли:

– Да-да. Я тот, кого в эту эпоху куранги зовут Покровителем, кто носил множество имён, кто был стар и мудр уже в те дни когда твои завшивленные прародители впервые склонились перед Богами Пустоты и стали их орудием в этом мире. А знаешь почему я трачу мои драгоценные минуты на разговор с саклибской девчонкой?

У Нельяны не нашлось силы на большее, чем чуть мотнуть головой.

– Потому что я ненавижу весь народ саклибов ненавистью, которой твой ограниченный умишко и представить себе не может! Но так уж вышло, что твоё тело нужно мне – нужно моей драгоценной Риггу – целым, с глазами, зубами, ногтями, кожей, нервами и всем прочим! – колдун придвинулся к Нельяне почти вплотную. Из его рта исходила вонь как из разрытой могилы, глаза казались уже не омутами, а дырами в Бездну. Простой смертный тут наверное потерял бы сознание, да и Нельяна чувствовала себя на грани. Её глаза наполнились влагой.

– Я… – но тут колдуна снова скрутил жуткий кашель, и всё давление исчезло. Умопомрачающий, не дающий ничего сделать, испуг превратился в обычный страх и отвращение.

– Что «ты»!?! – закричала Нельяна, компенсируя некоторую нескладность слов искренним чувством. – Головёшка ты истлевшая, падаль прошлогодняя, кость трижды обглоданная! Бахвалишься на весь мир, а сам прячешься в норе как загнанный зверь!

Колдун, прокашлялся, вскинул голову, нацелил костлявый палец на княгиню и слова застряли у неё в глотке. Да что там слова, она и моргнуть не могла под новой леденящей волной враждебной воли. На миг ей показалось, что вот этот миг и будет для неё последним.

– Неплохая попытка, – спустя пару вдохов просипел Покровитель, или как там его стоило звать, и медленно опустил руку. – Но так просто ты меня не спровоцируешь. И лёгкой смерти не дождёшься. Может мне и не удастся позабавиться с тобой как следует, но ничего, я утешусь тем, что быть изгнанным из собственного тела – достаточно мучительный способ подохнуть, а несколько часов, которые тебе остались – достаточно долгое время, чтобы перед этим тебя, хотя бы, помучил страх.

*****

Дваждырождённая часть дружины собралась перед Орриком во дворе дома, ставшего теперь княжеским. Более пяти дюжин – очень много, если подумать, даже если почти все оставались на ступени Детства. Смотрели они на него настороженно, но с надеждой – слух о том, что чужестранец знает, как спасти княгиню, уже распространился.

Оррик выступил на крыльцо, мрачный и злой. Ему было совершенно не до речей и попыток поднять дух людей ободряющим враньём. К тому же, этим людям была более привычна прямота и уверенность в них, с которыми говорила Нельяна:

– Чтобы спасти княгиню мне нужно ещё двенадцать дваждырождённых, которые не боятся чародейства и ничему не удивляются. Мы пойдём прямо в предбанник высших преисподних. За возвращение кого-то из двенадцати живым, я не дам и ломаного гроша. Те, в чьей верности клятвам нет сомнений – пусть выйдут вперёд.

Оррик может и думал о дружине хорошо, по своим стандартам, но всё же удивился, когда на дворе возникла толчея, от попыток если не всех, то почти всех, разом шагнуть вперёд. Всё-таки, дружина только что столкнулась с чудовищной и непостижимой злой силой. Он привык, что в подобных обстоятельствах люди забывали и про все клятвы на свете, и про десятилетия оказанных милостей. Считал, что набрать хоть полдюжины добровольцев – уже будет счастье. Но надо же. Как видно, был всё-таки у Нельяны дар вызывать любовь людей, который он раз за разом недооценивал.

Прошло не так мало времени, прежде чем Оррик отобрал дюжину самых способных, все они вооружились и проследовали в пиршественный зал, где их ожидал Венша.

Чародей успел решительно изменить свой облик и теперь выглядел как подобает чародею – немолодой, рослый мужчина с окладистой бородой, гривой седеющих волос и кустистыми бровями, в простой одежде, навроде монашеской робы, только украшенной саклибским шитьём. Иллюзия была настолько убедительной, что даже Оррик на миг поверил, а если бы не знал, что это иллюзия, то, может, поверил бы надолго. Но сейчас он пригляделся настойчиво, и ложный облик расплылся, стал прозрачен, как туманная дымка, уже не скрывающая истинное молодое лицо.

– Я – Венша. Тот кто приходит на помощь в самый трудный час, – заговорил чародей, как если бы это всё объясняло.

Похоже, что это действительно всё объяснило. Во всяком случае, дружинники восприняли столь незаурядное заявление как должное.

– Я могу моею чародейской силой в один миг перенести всех нас в логово злодея, похитившего княгиню. Слушайте внимательно, что вам предстоит…

Венша уже успел кратко объяснить Оррику, что благодаря каким-то своим чародейским ухищрениям и столетиям тайной подготовки, довольно давно мог использовать тела большинства знатных женщин, подходивших для целей Покровителя, как сигнальные огни, показывающие путь для его чародейства. А значит, мог перенести к ним себя и ещё некоторое количество людей. Звучало относительно правдоподобно. В конце концов, сказки про могучих чародеев, возникающих прямо в доме незадачливого вора, чтобы вернуть украденное у них добро или дарящих драгоценные подарки, к владельцу которых они могли придти на помощь, пока тот держал подарок при себе, в Яннарии рассказывали даже детям. Уже в зрелом возрасте Оррик узнал про реальность в основе сказок – для телепортации на большие расстояния чародею действительно был необходим сигнальный огонь, маяк, к которому он перенесётся. Но кто сказал, что маяк обязан быть предметом, а не живым существом? Оррик, правда, никогда не поверил бы, что у чародейских меток, придающих живому существу такое свойство, нет никаких дополнительных эффектов, как минимум возможности следить за их носителем…