Оррик задумался на долю мгновения. Можно, конечно, было рассказать Нельяне, что уже с юности он был втянут в дела тайные и тёмные, знал секреты, способные погубить многих, потому и старался поменьше рассказывать о себе самом, чтобы случайно не проболтаться. Но какой от этого был бы прок?

Поэтому он привычно ответил словами, которые хоть и были правдой, но лишь частью правды и не такой уж важной:

– Да, пришлось мне повидать на своём веку всяких дел, про которые если и вспоминать, так только то, что теперь кажется забавным. Вроде десяти вкусных блюд, которые можно приготовить из сапог и кожаных поясов, подыхая с голоду в осаде.

Нельяна лишь вздохнула, а Оррик добавил:

– Так что уж поверь мне: в этом мире мало кому удавалось преуспеть, просто вырезая под корень целые области и народы. И чтобы удачно пройти по этой дорожке надо быть действительно злым человеком, которого больше всего на свете радуют страдания его врагов. А ты ведь даже стариков, переживших взятие Семикамня, настрого приказала кормить. Так что привыкай к роли правительницы над курангами. От них, конечно, ещё придётся навидаться обмана и неблагодарности. Но ты и сама знаешь: слава и власть основательницы нового княжества добываются в трудах.

Оррик в тот момент не знал, как скоро сбудутся его слова в части про «обман».

*****

Вести застали Оррика в кузне, где сейчас кипела работа. Кузнецов в Семикамне после штурма не осталось, в войске Нельяны их было раз-два, и обчёлся, так что пришлось приставить к изготовлению наконечников для стрел и болтов тех из воинов, кто не был безнадёжен в работе с металлом.

– Господин Оррик, там гонец приехал, госпожа зовёт вас в княжеский зал, – сообщила молодая, черноволосая служанка, та самая, которую Оррик приметил в день штурма.

Оррик глянул на неё и вернул Венше болт для самострела, который только что рассматривал. Венша был сыном охотника, не только хорошо умел лазать по кручам, но привык делать для себя стрелы ещё до того, как попал в дружину Нельяны. За неимением лучших кандидатов, Оррик приставил его руководить важной работой.

– Сойдёт, но нужно больше стрел и болтов, намного больше. От этого зависит выживем мы или подохнем. Делайте их хоть ночь напролёт, где какие проблемы будут – сразу ко мне. А пока пойду, посмотрю, что там за гонец.

Венша поглядел ему в спину и обернулся к прочим работникам:

– Все всё слышали? Так что давайте, за работу, стрелы делать, это вам не сиськи мять.

*****

Пиршественный зал прежних вождей Семикамня был посветлее их спален, но ненамного. В нём порой и днём приходилось жечь факелы, чтобы разогнать мрак. Оррику здесь не нравилось. И ему не нравился молодой гонец-куранг, сейчас излагавший своё послание Нельяне. Та сидела на хозяйском возвышении, с парой дружинников по бокам:

– Это так. Норан с малым конным отрядом сейчас стоит на Беловодной. Не знаю, что он замыслил. Подъём от Беловодной к нашей земле, Высокому Лугу, крутой и узкий, там двоё могут удержать сотню, а четверо – войско. Даже такой дваждырождённый как Норан не пробьётся. Может надеется на хитрость. Может ждёт кого-то. Знаю лишь, если княгиня поспешит, она сможет застать Норана врасплох, без его пехоты!

Пока гонец говорил – на приличном Общем, хоть и с характерным курангским акцентом – Оррик мерил его внимательным взглядом, составляя список подозрительных признаков, подтверждающих первое интуитивное впечатление.

Гонец был молод, черноволос, сероглаз и довольно красив, без угрюмой мрачности, часто отпечатанной на лицах взрослых курангов. Говорил он бодро, но при этом нервничал. Пальцы чуть подёргивались, словно он с трудом удерживал руки на месте, пота чуть больше, чем надо бы. Раз уж его приняли как посланника, с чего такой страх?

И взгляд его упирался Нельяне не в глаза, а в район переносицы. Признак двурушничества, который простой человек со стороны не заметил бы. А вот Оррик заметил.

Он выступил вперёд, подойдя почти вплотную к гонцу, и спокойно сказал:

– Значит, если мы выступим прямо этим вечером, то на вторую ночь будем у вас в Высоком Луге, так? А на третий день или, лучше, на третью ночь, чтоб наш спуск не сразу заметили, сможем обрушиться на Норана?

– Да, доблестный Чужеземец. Народ Высокого Луга поможет, чем сможет. Вы вернули мою сестру из Семиграда целой и невредимой, куда безопаснее держаться таких благородных людей, чем Норана, которому поперёк не шагни.

– Я помню. Вернули целой и невредимой, значит, – ответил Оррик спокойно, а затем вдруг заорал так, что гонец невольно отшатнулся. – А надо было прислать её голову! Ты лжёшь!!! Лжёшь и заманиваешь нас в западню! Никогда такой человек, как Норан, не станет просиживать зад, выжидая непонятно чего перед неприступным подъёмом! Что он вам пообещал за эту подлость?!?

Взгляд гонца заметался, от Оррика к Нельяне, от Нельяны к Сенгару, стоявшему к сторонке. Видя только мрачные и обвиняющие взгляды, он бухнулся на колени, ударил лбом в пол.

– Норан прислал изгоев, оборотней, тех, кого зовут ночными бродягами! Они захватили селение ночью, даже пикнуть никто не успел. Пригрозили, что вырежут всех, если мы не поможем выманить княгиню или тебя! Вся моя семья осталась у них!

– Опять ложь!!! – при упоминании семьи Оррик едва удержался, чтобы не пнуть гонца в лицо.

– Погоди, Оррик, – вмешалась Нельяна. – Думаю, теперь он не лжёт.

Оррик пару раз глубоко вдохнул и ответил уже вполне спокойно:

– Про ночных бродяг или как их там, пожалуй, не лжёт. Только не думаю я, что его пришлось принуждать к обману.

– Не пришлось принуждать?!? – гонец не разогнул спины, но поднял голову, глядя на Оррика снизу вверх. На этот раз в его голосе звучали неподдельная злость и отчаяние. – А сам бы ты что сделал, если б твоё родное селение было в чужих руках?

– Ну, я бы наверное рискнул и обратился за помощью. А не стал бы выслуживаться перед тем, чей сапог у меня на шее, – ответил Оррик, после краткой заминки.

– Ты и в самом деле жестокосерден, Оррик, – заговорила Нельяна, встав со своего трона. – Как могли люди с Высокого Луга надеяться на нашу помощь в беде, если они даже союза с нами не заключали, обетов не приносили, в верности не клялись, да и мы ещё никому и никогда против Норана не помогли?

Она обратила свой взгляд на гонца:

– Встань.

Тот повиновался, не слишком решительно. Нельяна смерила его суровым взглядом, прежде чем приказать:

– Теперь поведай нам, сколько людей Норана явилось к вам, что они замышляют, как вооружены и где на самом деле их лагерь. Помни – солгать не удастся, если меня и проведёшь, то Оррик уж точно увидит всё насквозь.

Оррик только потёр подбородок. Он не был согласен с Нельяной. Но спорить с ней перед людьми он бы стал, только если б речь шла о немедленной гибели или спасении. Во-первых, надо было поддерживать её авторитет правительницы. И не только потому, что он не собирался быть с ней всегда. Во-вторых, Нельяна была всё же молода, не уверена в себе и своём уме. Не стоило подтачивать её уверенность лишний раз. Нерешительность для правительницы и предводительницы воинов ещё страшнее опрометчивости.

– Понятно, – сказала Нельяна, дослушав гонца. – Что ж… ты, Раух, готов пообещать, что если мы поможем Высокому Лугу, то ваши люди признают меня княгиней гор и принесут должные клятвы?

Молодой гонец, имя которого Оррик только что услышал в первый раз, смутился, опустил взгляд, замешкался, наконец сказал:

– Не могу я обещать такое за свободных людей. Я ведь даже не первый сын вождя.

– Это хорошо, – неожиданно ответила Нельяна. – Если б ты принёс такое обещание, то всяк понял бы, что ты снова лжёшь. Только какие ж вы свободные люди? Вы рабы Норана, которых господин приставляет к чёрной работе, а сам ты у его подручных на посылках.

Кулаки Рауха сжались, он разом побагровел от гнева и прикусил нижнюю губу, но возразить ему было нечего.

– И если Норан так вами помыкает, когда ещё меня не победил, – продолжила княгиня, – что же будет, если он победит и станет сильнейшим в земле курангов?