А сил у защитников стольного города было отнюдь не мало – был он всегда обилен населением, а с приближением неприятеля многие люди из окрестных сёл и городищ стянулись под защиту его стен. В поле городское ополчение было бы опрокинуто первым же натиском варваров, но чтобы стрелять и метать камни со стен, отталкивать штурмовые лестницы и бить по головам тех, кто пытается по ним взобраться, вполне годилось. Куранги, однако, пока не торопились лезть на стены или тащить таран к воротам. Под прикрытием заранее заготовленных больших щитов, прикрывавших сразу несколько человек, они двигались вперёд. Одни засыпали городской ров фашинами и землёй из корзин, другие стреляли из луков и метали дротики, стараясь не дать неприятелю поднять головы. Шаманы курангов призывали облака тумана, на время скрывавшие движения штурмующих, и мороки, устрашавшие защитников, либо отвлекавшие их внимание. Но хоть опытных стрелков, хоть чародеев среди варваров было недостаточно, так что их штурм захлебнулся бы кровью с самого начала – если бы не Кро-Кроах.

Кро-Кроах, зловещий исполин, окутанный дымкой даже под прямым лучами ещё тёплого солнца ранней осени, то держался позади, на огромном серо-седом коне, выдыхавшем облака холодного пара, то пешком обходил ряды штурмующих там, где они начинали осторожничать. Броски его копья отрывали руки и головы простым смертным, подбирая тяжёлые камни, он метал их с такой силой, что от зубцов стен летела каменная крошка, нацеленные в него стрелы и болты, причиняли меньше вреда, чем комариные укусы. Его свита казалась демонами из Бездны – рослые воины с лицами цвета пепла, в доспехах, украшенных звериными клыками и человеческими костями, чудовищные серые псы размером чуть ли не с лошадь. Везде, где бы он ни появлялся, усердие варваров удваивалось. Но самым худшим был испускаемый им давящий страх. Кро-Кроах действительно не мог рассеивать воинства одним лишь своим присутствием, но это присутствие кратно усиливало всякий естественный испуг, подтачивало силы защитников, заставляло дрожать руки и поджилки, грозило создать распространяющуюся как лесной пожар панику из малейшей искры.

Паника и охватила бы их в скором времени, дай их предводители хоть немного слабины. Но епископ Мераньский и воевода Данслав, взявшие на себя руководство обороной от имени малолетнего князя Радвича, оказались достойны своего положения, неустанно обходя стены, распоряжаясь обороной, укрепляя дух горожан и немногочисленных оставшихся дружинников. Данслав в особенности не жалел себя, устремляясь на всякий участок стены, к которому подходил Кро-Кроах и не пригибал головы ни на миг, бравируя своей решимостью перед лицом смертоносных метательных снарядов.

В один из моментов, когда накал штурма ненадолго спал, а боевые кличи, лязг оружия и стоны раненых поутихли, так что можно было что-то расслышать, Кро-Кроах в очередной раз заметил Данслава на стене перед собой и крикнул, обращаясь к нему:

— Не зазря ли ты выкидываешь свою жизнь, воевода, сражаясь за богов, которые не соизволят снизойти к тебе на помощь?

Данслав отродясь за словом в карман не лез:

— Да уж лучше сражаться за богов, кои могут оставить меня по моим грехам, чем за поганого идола, который зовёт себя богом, а сам даже какой-то стены одолеть не может, без своры своих псов на битву выйти не решается.

Кро-Кроах ответил, метнув в Данслава своё копьё, но тот с похвальным проворством укрылся за зубцом стены и пропавший зря бросок лишний раз доказал верность его аргумента.

Увы, такие маленькие победы не могли свалить гору страха с плеч защитников. Они ободряли лишь настолько, чтобы предотвратить повальное бегство. А по мере того, как слабела воля, слабела и стрельба – всё меньше бойцов отваживались хоть ненадолго высунуться из-под прикрытия. Возможно, куранги взошли бы на стену ещё до вечера, если бы Кро-Кроах подгонял их сильнее, но он казался удовлетворённым уже тем, что за день удалось засыпать ров во многих местах – на ночь он отвёл армию, хоть и оставил дозоры, чтобы мераньцы не попытались под покровом темноты растащить насыпанное.

Однако же, за ночь силы защитников восстановились в большей мере, чем силы нападавших. Всё-таки, целителей у них было достаточно, чтобы залечить даже часть тяжёлых ран у простых ополченцев – любой дваждырождённый священник Восьми владел чародейским исцелением, тогда как среди варварских шаманов оно встречалось не так уж часто. К тому же, с вечера расползся слух, что княжна Нельяна уже идет с большим войском выручать своего младшего брата и свой город.

*****

Войско Нельяны нельзя было назвать большим, особенно его отборную часть, которая даже будучи в сёдлах уместилась на одной поляне. Но теперь её дружина ничем не напоминала убогий отряд, следовавший за ней, когда они с Орриком встретили друг друга. Нет, лица отчасти остались теми же, да и новобранцы были столь же разношёрстны – старики и почти дети, мужчины и женщины, в основном потомки воинов в нескольких поколениях, но немало и людей, с которым воинам ещё недавно было бы позором сидеть за одним столом. Но с расстояния они теперь не отличались от всякой иной отборной дружины – все носили блестящие кольчуги и отполированные конические шлемы, расшитые плащи и отороченные мехом цветастые накидки. Все были вооружены до зубов – в руках копья, на поясах прямые саклибские мечи, у сёдел луки со стрелами, колчаны с дротиками или увесистые булавы. Все сидели на хороших – или великолепных – конях. Все уже показали себя не в одном бою. Почти все были дваждырождёнными. Мало какое испытание могло устрашить таких бойцов.

И всё же предстоявшее им сегодня испытание было суровым. Поэтому Оррик ещё с вечера набросал Нельяне общие очертания пафосной речи, которая должна была укрепить их боевой дух, напомнив им, что они сражаются за могилы их дедов, славу их отцов и храмы их богов.

Но Нельяна опять решила обратиться к воинам на свой лад:

—Друзья мои! Сколько раз вы уже доказывали делом свою доблесть среди леса копий и бури мечей! Вас ли нужно ободрять перед славнейшей из битв? Вам ли растолковывать, что мы защищаем? Скажу лишь одно – да не замедлит сегодня ничто вашего натиска. Покуда битва не окончена и я не протрубила сбор, да будет зарублен на месте своими же товарищами всякий, кто осадит коня, чтобы брать пленных или захватывать добычу! А теперь вперёд!

Нельяна подчеркнула свои слова воздев своё копьё к небесам и более полусотни копий тут же повторили её жест. От одобрительных криков у Оррика чуть зазвенело в ушах. Видно, княжна всё-таки разбиралась в своих саклибах получше него. Но и неудивительно – Оррик с самого начала держал дистанцию ото всех кроме Нельяны, чтобы потом не терзаться, если вдруг придётся бросить их на убой.

*****

Штурм возобновился, едва полностью рассвело. На этот раз куранги тащили к стенам десятки лестниц разом, в надежде взобраться на стену хоть где-нибудь. На их несчастье, воевода Данслав прекрасно понимал, что стоит лишь нескольким варварам оказаться наверху, они разметут и так уже подавленных страхом ополченцев, как ветер разметывает сухие листья. По его приказу жители Мерани натащили на стену не только камней, чтобы кидать на врагов, но и увесистых брёвен, способных ломать штурмовые лестницы. На случай, если это не поможет, он собрал оставшихся княжеских дружинников и прочих настоящих бойцов в несколько маленьких отрядов. Они должны были спешить туда, где курангам удавалось зацепиться хоть пальцем за верх стены. И хотя варвары лезли вперёд и вверх с неестественной для них отвагой, не обращая внимая на изломанные тела собственных убитых и нечеловеческий вой покалеченных, оборонительные приготовления Данслава позволяли сдерживать их натиск.