Говорили эконом и его отец.

– Когда же это закончится, мессер Жакмен? – спросил отец, – У меня каждый раз душа в пятки уходит, как жена поднимается в эту башню. Хорошо, мэтресса про мальца пока не вспоминает – один он у меня остался.

– Никогда это не закончится, Пьер, – мрачно возразил эконом, – Ты разве не знаешь ничего?

Отец промолчал. Мессер Жакмен, не дожидаясь ответа, продолжил.

– Мэтресса-то злой магией занимается. Слышал я, что из крови, выпущенной из живых людей, варит она для сеньора зелье, чтобы он бодрый был. Герцог запретил болтать об этом, да такое разве утаишь…Говорят, хочет она зелье выдумать, чтобы и вовсе молодость ему вернуть, а пока не придумала, все так и будет продолжаться.

– Из живых? – ахнул отец, – Да неужели же такое возможно, мессер Жакмен? Мы всегда на совесть служили сеньору, а нас – как свиней?!

– Тише, тише… – испуганно зашептал эконом, – Ты лучше, Пьер, об этом помалкивай. Да осторожнее будь, может, Единый даст, и спасешься.

Но отец не спасся. Он пошел к сеньору просить за жену, которая накануне не пришла ночевать, а через два дня умер сам. Герцог, разгневанный тем, что его побеспокоили по такому пустяку, назначил бесцеремонному слуге жестокую порку, после которой Пьер уже не поднялся.

Так Бертран остался совсем один.

***

Мальчик медленно дотащил корзину до донжона и не без труда поднял ее по лестнице. Он долго собирался с духом, прежде чем постучать, молясь Единому, чтобы все обошлось. Наконец, он тихонько поскребся в дверь, втайне надеясь, что его не услышат.

Бертрану не повезло. Дверь ему открыла сама мэтресса Эйлин. В желтом атласном платье с широкими рукавами, с золотистыми волосами, распущенными по плечам, она напомнила ему Рианнон Мятежницу, деву-предательницу, обрекшую Пророка Рикварда на мучительную смерть. Мальчик любил смотреть на росписи в замковой часовне.

Бертран поклонился, дрожа от ужаса.

– Чего тебе? – вопросительно посмотрела на него чародейка.

– К-камин, госпожа… – пролепетал мальчик, указав на корзину с дровами.

Мэтресса Эйлин распахнула дверь шире.

– Сила Единого, в замке перевелись взрослые мужчины? – раздраженно произнесла она, – Отправили ко мне цыпленка. Ладно, займись делом.

Бертран послушался. Он опустился на колени рядом с камином и начал разводить огонь. Руки мальчика дрожали и не слушались, и чем больше неудачных попыток он делал, тем сильнее боялся, что сейчас чародейка окончательно рассердится и прикажет наказать его за промедление. Бертран не раз возблагодарил Единого, что женщина не обращала на него внимания, а то он, наверное, провозился бы еще дольше. Наконец, огонь весело затрещал, облизывая поленья.

Бертран встал с колен:

– Я могу идти, госпожа? – с надеждой спросил он.

Эйлин, рассеянно листавшая книгу, обернулась на голос:

– Подожди. Подойди сюда.

Ноги совершенно не хотели слушаться Бертрана. Парализованный страхом, он приблизился к мэтрессе Эйлин. Та протянула ему серебряную кружку с чем-то горячим. От содержимого поднимался ароматный пар.

– Выпей. Ты устал и замерз, это тебя согреет.

Мальчик дрожащими руками взял кружку и под строгим взглядом волшебницы поднес ко рту. В последний момент его руки дрогнули и почти весь отвар, ароматный и горячий, пролился ему на одежду. Но, боясь гнева мэтрессы Эйлин, Бертран сделал несколько судорожных глотательных движений.

– Поросенок, – недовольно поморщилась чародейка и показала сыну истопника на кресло, – Сиди тут, я тебя не отпускаю.

Мальчик послушно сел. Женщина поставила на резной столик песочные часы и продолжила листать книгу, изредка поглядывая на них. Наконец, она встала, подошла к Бертрану и резко подняла его за шиворот:

– Прости, пришлось тебя обездвижить. Но, пока ты можешь передвигать ноги, идем, я уложу тебя. Так будет легче с тобой работать.

Бертран тащился, еле переставляя ноги. Все вокруг плыло как в тумане. Он и сам не мог бы сказать, происходило ли это от липкого страха, парализующего все его существо, или же зелье, пара глотков которого попала внутрь, все-таки подействовало. Крупно трясясь всем телом, мальчик послушно дал уложить себя на высокую кушетку.

– Тебе холодно? – заботливо,почти ласково спросила мэтресса Эйлин, – Ничего. Ты же затопил камин, сейчас будет теплее.

– Т-ты убьешь меня? – язык Бертрана едва шевелился, в горле пересохло от страха.

– Мне придется, малыш, – чародейка ласково улыбнулась и погладила мальчика по волосам, – Это желание твоего господина. Но есть и хорошие новости, – она взяла ножницы и деловито принялась разрезать на Бертране рубашку, – Тебе будет больно, но недолго. Если это тебя утешит, ты будешь последним. Твоя кровь поможет мне завершить ритуал. Больше никто не умрет, я обещаю. Его светлость пожелал снова стать молодым. Что же, я могу ему помочь. Но он совсем не ожидает, что вместе с этим я получу над ним полный контроль.

Мэтресса Эйлин сняла с Бертрана остатки рубашки и бросила в камин:

– Что-то зелье тебя не расслабило, весь как каменный. Придется зафиксировать тебя в нужной позе.

Женщина отправилась к шкафу в поисках веревок. Бертран неожиданно обнаружил, что может пошевелить рукой. Зелье не подействовало! Наверное, он все-таки выпил слишком мало. Мальчик повернул голову и увидел столик с инструментами. Некоторые из них выглядели настолько жутко, что Бертран непременно испугался бы, если бы только можно было испугаться еще больше. Сын истопника инстинктивно схватил первое, что попалось под руку, и сжал железку в кулаке.

Когда мэтресса Эйлин вернулась с веревками и наклонилась над мальчиком, он тоненько закричал, зажмурился от страха и ударил наугад, вложив в этот удар все силы, которые только смог собрать. Чародейка вскрикнула и отшатнулась. Бертран открыл глаза. Женщина стояла, выпрямившись, зажимая правой рукой левое предплечье. Из-под ее пальцев показалась кровь.

Бертран сполз с кушетки, все еще сжимая спасительный инструмент и метнулся к огромному книжному шкафу, пытаясь спрятаться.

Чародейка расхохоталась:

– Всерьез думаешь от меня уйти? Что ж, я все равно убью тебя, но сначала немного развлекусь.

Она вытянула руку в сторону вжавшегося в стену мальчика и выпустила в него небольшой сгусток оранжевого пламени, за ним второй и третий. Первый врезался в стену прямо над головой мальчика, сжигая ему волосы. Второй взорвался где-то на уровне колена, заставив Бертрана подскочить, а третий угодил прямо в лицо. Боль обожгла кожу. Мальчик закричал, закрылся руками и выронил свое оружие.

– Смотри мне в глаза, ничтожество! – потребовала мэтресса Эйлин.

С ее пальцев соскочил электрический разряд. Он впился в ладони мальчика, заставляя отнять их от лица, и мгновенно сотряс все тело. Бертран упал на колени и пополз на четвереньках, пытаясь найти какое-нибудь укрытие. Любое движение давалось ему с трудом. Лицо горело, левый глаз ничего не видел. Руки и ноги подгибались от слабости, страха и полученного электрического удара.

Чародейка стояла и с интересом наблюдала за мальчиком, скрестив на груди руки. Ее левый рукав намок от крови, но она не обращала на это никакого внимания.