И тоже вошла в цветочное море.

Цветы доставали ей аккурат до пояса, ласкаясь под руки.

Она коснулась их кончиками пальцев, жестковатые стебли и мягкие бутоны. Нежные лепестки ласкали кожу, слегка покачиваясь от едва ощутимого ветра.

Что — то толкнуло ее изнутри, Есенья сделала шаг, второй, третий. И побежала.

Вперед, туда, в белое море, что звало пьянящим ароматом луговых цветов и тихим шелестом. Во мрак, который рассеивается серыми отсветами.

Она не собиралась убегать далеко, просто… захотелось.

Словно бег способен был помочь ей справиться с горем…

Первобытный инстинкт, сама природа, зовущая в свои объятия, чтобы очистить, успокоить, утешить…

И с каждым шагом уходило напряжение.

Понемногу утекала засевшая в сердце боль. Ее еще много там оставалось, но сейчас хоть удалось закрыть все эти раны.

Мысль о том, что она вчера умерла, ужасала уже не столь сильно, и Есенья, пожалуй, готова была ее теперь принять. Ну, или хотя бы попытаться.

Она отбежала недалеко, свет, что окружал лодку, был виден отсюда.

Стало вдруг стыдно, что подумает о ней царевич? Точно решит, что полоумная…

Остановившись, она обернулась… нужно было вернуться.

Царевич некоторое время валялся в цветочках, задумчиво уставившись в просвечивающееся через стебельки небо.

Темный с золотой вышивкой камзол щедро украсили опавшие лепестки. Теперь встанет, будто будто припорошенный снегом.

Итак, имеем человеческую девушку, одна штука.

Не манерную и кривляку, что уже говорит о том, что ему в какой-то мере повезло и Весенью удушить ему за эти полгода вряд ли захочется.

Если уж так к ним повернулась судьба, то нужно хотя бы не подружиться, нет, но найти общий язык. Привязываться к тому, кто через полгода к людям вернется — дурь полная, так что "союзники" самое подходящее слово.

Странно, что она на этом поле чувствовала то же, что он: пронизывающую каждую клеточку тела свободу.

В детстве он частенько прятался на этих полях, бегая от опостылых учителей. Полоз любил учиться, но такое количество информации на голову непоседливому чаду надо было слегка подсократить на его вкус, но толку сожалеть о делах давно минувших дней.

К жене подошел неспешно, шелестя цветами.

На горизонте постепенно разгорался рассвет. Не как у людей оранжево-алый, скорее как на севере у них играют огни, называемые "Северным сиянием".

— Впереди — поле маков, а вот за него лучше не ходить… — ох, добереться он до Лихолесья и вытравит оттуда вся гадость, но пока такое желание вызывало в его советниках лишь дрожь да и вопросы не сошел ли с ума царевич: издавна эта территория нечистым принадлежала, а он туда хочет с санитарной инспекцией…

Даже не сказал ничего на ее выходку. Выходит, ничего такого не увидел в ее порыве? Вешка посмотрела на царевича внимательнее. Может и не так все страшно, даром, что змей, но не обижает, да ни к чему не принуждает. Глядя на супружника, Весенья пришла примерно к тому же умозаключению, что и Злат.

Небесное сияние отвлекло ненадолго. Смотрела завороженно, как огни навские вверху переливаются. Никогда прежде такого не видела и душа ее откликалась на видение это.

Легко становилось, чисто… Самой бы в небо это взвиться, да только человек она. Взгляд сам собой на Злата упал. Тот тоже стоял молчал, да в небо глядел. Зеленоватые всполохи рассвета отражались в его золотых глазах. Не бывает у людей такого цвета… И красоты такой правильной тоже.

Вздохнула про себя Вешка. Не место человеку в Нави и селянке рядом с царевичем, но коли уж судьба так сложилась, придется подстроиться и обождать. А пока и время с пользой провести.

Только вот что ей делать спустя эти пол года? Вот вернется она в Явь, когда почитай ее и похоронили уже, раз уж Златослав говорит, что тело ее там погибло. И как она тогда там будет? Призраком что ли?

— А если я вернусь…. потом, когда все закончится. Вы ведь сказали, что тело мое там… — слова подходящего, чтобы в слух произнести, не подобрала. Больно страшно стало вслух-то о смерти своей спрашивать. — Я призраком стану?

— Не волнуйся, за пол года мы что-нибудь придумаем. Может тебе тут понравится, может тело новое слепим…Я по этому делу не специалист, но на меня не самые плохие маги работают. Призраком ты точно не станешь, это будет весьма невежливо с мой стороны. Да и если слово дал, я его держу. — завтра нужно будет у главы магов и лучшего по совместительству друга поинтересоваться как и что. Если душа есть, то, теоретически, лепишь просто тело новое по подобию старого, а мертвое уничтожаешь, чтобы вопросов не было. Ох, и хлопот память всем кто о смерти девушки знал чистить. Не любили наги долго в людях находится, да что делать: обещал, значит сделает.

— Новое тело слепить, вот дела. Неужели и такое возможно? Ну раз говорит, значит, видимо, возможно… Кивнула в ответ, принимая. Не волноваться это он, конечно, загнул, не волноваться-то в ее положении как раз сложно. Да только куда денешься?

— А далеко до маков? — спросила, заставляя себя улыбнуться царевичу. — Правда что от них уснуть можно? — вспомнились сказки, что рассказывала маменька Любаве, а Вешка тайком подслушивала. Про то как путники останавливались в полях таких отдохнуть, да так и засыпали вечным сном.

— Два поля асфоделуса, а потом маки через небольшую полянку, на которой можно землянику собирать. Сейчас уже сошла — с грустью констатировал царевич, аккуратно отлепляя от плеча белый лепесток.

— От этих нет. Главное к Лихолесью не заходить. Вопрос является открытым от чего там уснуть, от чего — умереть, а от чего получить массу других отрицательных эмоций. — повторение, как известно, мать учения, и следовало до девушки сразу донести, что в черный лес заходить, мягко говоря, не стоит.

— К Лихолесью не заходить, — отозвалась эхом, давая понять, что услышала. Но думалось Вешке, что она из дворца и вовсе без сопровождения не выйдет. Мало что ли историй про Навь слыхивала, да про созданий ее населявших.

— Быть может… — начала осторожно, — есть что-нибудь еще, что мне стоило бы знать? О порядках заведенных… Да чего делать не стоит. Вы простите, государь, — она склонила голову в почтительном жесте. Все же не стоило забывать, кто перед ней, а то она и так ведет себя непозволительно фамильярно. Эта мысль осела в голове внезапно и тяжело. Бегала здесь перед ним, как… как девка деревенская. А она ведь теперь целая Княжна! Впрочем, жест этот с ее стороны выглядел весьма натянуто и еще более неуклюже. Если не сказать нелепо… — мне ведь придется играть роль вашей жены. И мне совсем бы не хотелось вас оконфузить.

И самой оконфузиться…

— Во-первых, не обращаться ко мне на "Вы" когда я наедине. Мне навсего сто двадцать один как никак — фыркнул царевич, недавно только вошедший в пору змеиного совершеннолетия. Если ничего с нагами не случается, то те живут очень долго. Людям такой жизненный цикл вообще может показаться бесконечным: у них он уже долгожитель.

— Для человеческого исчесления просто можешь просто отнимать сто от возраста змея, чтобы не путаться — Злат с трудом сдерживался от улыбки.

— "Государем", слава богам, тебе меня тоже звать не придется. Слегка помпезного "Муж мой" и на "Вы" на людях будет вполне достаточно. Больше об этикете тебе матушка моя расскажет. Вот как она почивать изволит окончить сразу и познакомишься — в голосе царевича при упоминании матери появились нотки неудовольствия.

Какой же он простой, этот царевич. Не обращаться на "Вы"…

Только Веша задумалась об этом, как этот самый царевич, что выглядел совсем немного старше ее самой, обмолвился про свой возраст. Вот тут девица едва не поперхнулась. И как после такого она с ним так фамильярничать будет? Глаза девушки снова округлились, в который раз уже за эту ночь, да ладонью за грудки взялась, а то даже дыхание перехватило.