Рубин — камень страстной любви, желания, томления, страсти. Я змей, конечно, абсолютно наглый, но пояснять, думаю, не буду. Снимается третья печать, как уже говорилось неоднократно брачной ночью, но не только ей. Скорее — желанием обладать и отдавать, и не только в плане постели…. — решив, что не стоит смущать девушку, змей отпил из своего бокала и зажевал уже начинающее давать по мозгам вино ломтиком оленятины.

— Три печати, три погасших камня. Ясно дело, что консумация браслет снимет безо всяких печатей, но это…я не знаю Злат то ли с надеждой на то, что такое может быть сделал, то ли наоборот, чтобы уверить всех, что невозможно. Он упрямый…Я бы сказал, что очень даже и после той истории вряд ли согласится, чтобы его жена была рядом с ним без этих условий, да и не верит, что сам уже способен что — либо из этого испытывать.

А вот я себе сейчас напоминаю старую сплетницу, правда начинающую пьянеть, так что все не так страшно — это раз. Желаю для друга счастья — это два, странно ничего не знать о предмете, который полгода будет торчать на руке — это три. — явно ягодный «компотик» пить не стоило, что Свет прочувствовал на все сто, когда попытался встать, чтобы поправить догорающую в подсвечнике свечу.

Тепло мягко разливалось по телу, расслабляя напряженные мышцы. Еся хотела было отказаться от второго бокала, но передумала. Вряд ли здесь ей грозила какая — то опасность. А бедокурить, как другие от алкоголя, она вроде не собиралась. Да и на вкус было очень даже ничего. Подслащенная водичка и ладно. Что страшного может случиться?

История о камнях впечатлила. Есенья даже внимательное пригляделась к браслету, задумчиво обведя пальцем каждый камень. Казалось, в их глубине таится что — то, средоточие магии и наказов создателя… Значит, Злат хочет выполнения вполне определенных условий, чтобы быть уверенным в будущей супруге?

Готовность отдать за мужа жизнь, стать ему настоящим другом и страстно любить при этом… Есенья вздохнула и снова губы закусала, как обычно, когда волновалась. Перед мысленным взором стоял облик царевича, с искрящимися весельем глазами, взлохмаченного после танцев. Она словно ощущала сейчас его запах — словно в лесу после дождя, именно так она его запомнила. Мох, зелень и сырая земля. Логичнее было бы Злата с солнцем ассоциировать, но не был тот сухим и палящим, да и лес после дождика Есе был особенно люб…

Она смотрела на камни, словно завороженная, обводя завитки на браслете кончиками пальцем.

— Смогла бы я… — едва слышно выдохнула, замечтавшись, но тут же спохватилась, что сказала это вслух. Обмерла вся, покраснела до кончиков ушей. — То есть, смогла бы я интересно его сама снять? Вряд ли, да? Раз уж сам царевич не может вместе с главным магом царства, — на лице снова оказалась нарочито — натянутая улыбка, она выпрямилась, вот и в затылке что — то зачесалось от неловкости.

— Что не по зубам магии, то легко и просто для любящего девичьего сердца — тихо отозвался маг, пряча улыбку. Вопрос тут был скорее не в том сможет ли девушка, а захочет ли царственный параноик. С девушками Злат обращался просто: как только одна из любовниц или употребляла слово на букву "л" или начинала вести себя очень нагло, он давал ей от ворот поворот без всяких сожалений. И были же среди его фавориток приятные, скромные девушки. Если царевичу нравился кто из простых, то после его постели жили те весьма неплохо. За время легких, необязывающих ни к чему отношений на памяти Света выкинули девушку из дворца в исподнем только раз. Наглость, конечно, — это второе счастье, но нужно хоть думать иногда что ты творишь и как это может на твоей судьбе сказаться.

Настоящие любовницы были скромницами при Злате и занозой в заднице без него. Змеицы сидели в печенках у все более — менее разумных и преданных царевичу придворных, но тот только усмехался на осторожные предостережения. При всем равнодушии к любовницам, Злат был парнем пылким и не мог долго обходиться без женского внимания, посему предпочитал смотреть сквозь пальцы на проделки любовниц, пока те не хватали через край. Если Есенья серьезно хотела бы озаботится получением сердца царевича, маг порекомендовал бы ей

первым делом извести соперниц. Если тебя в супружеской спальне ждет пылкая и любящая девушка, то зачем тебе другие? По поводу самопожертвования Полоз загнул, а другом сам не очень стремился кому — то становится, ограничиваясь максимум хорошими знакомыми. То ли боялся, что история с другом, который украшает собой теперь дальние уголки царского сада повторится, то ли просто ни к кому привязываться не хотел. Они даже дружеские спарринги магические не устраивали никогда: царевич бледнел как мел, качал головой и уходил, найдя какой — либо предлог. Государственные дела приучили держать его себя в руках, что было ужасно трудно при его взрывном характере. Если Злат чувствовал, что начинает терять контроль, он предпочитал уничтожить предмет мебели или какой — нибудь иной неодушевленный объект. Добродушный и разозленный Полоз — два разных существа. У друга даже голос менялся, становился жестким, грозным, пробирающим до мурашек…

— И каким образом ты будешь его завоевывать? План есть? — что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Свет бы на трезвую головв повесился, осознав, что отбросил за долю секунд обращение "Вы", но "компотик" бурлил в венах, толкая еще и не на такое.

Еся покраснела еще сильнее, чем до того, хотя, казалось, куда уж больше?

— Завоевовывать? — немного заплетающимся от длинного слова языком отозвалась Есенья. Глаза ее уже смотрели задурманнено. — Да куда мне кого завоевывать, господин придворный маг… — Она опустила взгляд на колени, но не прячась, а оглядывая себя снизу и до возможного. Взгляд остановился на не слишком выдающейся груди, что заставило еще раз обреченно вздохнуть. — Злат он… — подходящее слово никак не находилось, — царевич, — наконец, определилась Есенья, — а я? Деревенская девка, без манер, не обученная толком, государством управлять мне не с руки. Да и разве взглянет Злат на меня? Волосы паклей, сама, что жердь. Говорить красиво не умею, ходить даже… на дворцовых как взглянешь, точно лебедушки плавают, — девушка тоже незаметно для себя опустила церемонии. Почему — то этот темноволососый мужчина располагал ее к доверию. — Сам же видишь. Не думай, я не прибедняюсь. Просто знаю, как со стороны выгляжу и цену себе знаю. Не место мне с царевичем рядом. Да и кому того надобно? Мы с ним ведь сразу условились обо всем, ты ведь слышал. Да и дело ли, навязываться к человеку… змею… которому того не надобно?

И так тоскливо от собственных слов сделалось, что в груди разом груда камней обрушилась, да так и осталась лежать, тяжелая, неприятная.

И думать, Есенья, не смей, чтоб в царевича влюбляться. Ну повздыхала издалека на красоту такую, позамирала от случайных касаний в бурном танце, но разве на что большее следует рассчитывать? Незачем!

Есенья всегда считала себя девкой не глупой, потому стоит и глупости из головы вытряхнуть. Вспомнить, как холодно они общались весь прошедший месяц и не думать о том, как гуляли по городу сегодня. Просто, вероятно, царевич устал от трудовых будней, а в компании всяк веселее гульбанить, а тут и Еся подвернулась. Какой из этих двух царевичей настоящий только? Тот с площади, скрытый чужой личиной, но такой настоящий, веселый и открытый, тот, кто радовать ее старался и ухаживал, в толпе не дал затеряться и вообще подарил ей такой день, что она на всю жизнь запомнит. Или же тот холодной правитель Нави, каким он был во дворце?

— А чего с тобой не так? — удивился "господин придворный маг", от такого обращения чуть вином не подавившись.

— Красотой ты и некоторых змеиц посрамишь, а что касается "ступи и молвить", так не все же во дворцах рождаются. Этот этикет хуже зимы, ей Богу! Простотой и тем, что тебе не нужно ничего ни от кого ты и выделяешь. В лучшую, разумеется, сторону. — кажется, малиной сверху лакировать было плохой идеей, но душа уже понеслась в рай.