От чужих смертей Рэна воротило. До позывов рвоты, до невольной дрожи. Но посоху это даже нравилось, посох уже и сам пил из Рэна силу, и не только силу... его жизнь, его память, его боль и его сомнения... забирал все, оставляя лишь выжженную черным пламенем пустыню...

— Достаточно! — отобрал Лерий посох и поддержал скатывающегося в беспамятство Рэна. — Помоги ему. Отведи в замок вождя, под щит Илераза. Если дух замка будет сопротивляться, напомни, что ваш наследник приказал слушаться моего носителя.

— Да... — ответил брат, подхватывая теряющего сознание Рэна.

***

Пронзительно пахло гнилью, стянуло грудь от отвращения. Демоническое дерево росло на глазах, крепчало, куталось в новые упругие, украшенные тонкими шипами, плети. Лерий перехватил боевой посох поудобнее и понял вдруг, что и не жил раньше. Нет, он разделял с носителями и сладость победы, и жажду крови, и радость при виде стоящего противника, но... разделять одно — вдыхать запах опасности полной грудью... совсем другое. И это новое чувство будоражило своей остротой.

— Мой архан... — одернул его Алод. — У нас не так и много времени. Прошу тебя...

Лерий с сожалением вздохнул. Ну да, не так и много. Хотелось бы поиграть с деревцем, как кошка с мышкой, заставить тварюгу помучиться подольше, но он здесь не за этим.

— Приготовься, — прошептал Лерий и крутанул посох в ладони, сливаясь с ним в одно целое. Духовное оружие задрожало от восторга, узнав истинного хозяина, и тотчас же зазвенело жалобно, поняв, что провинилось, ой как провинилось:

— Я сотру тебя в порошок, если осмелишься еще раз ранить моих братьев, — прошептал Лерий. — Не пожалею. Ты чуть было не отправил за грань и носителя Аши, и носителя Киара, теперь искупи свою вину и не смей впредь нарушать запрета! У тебя есть душа, и ты понимаешь, что будет, если ты вернешься к моему дядюшке...

Клинок знал. Согрел ладонь виноватым теплом, слился с хозяином в одно целое и послушно пустил в дерево тонкий луч магии. Дерево взвыло тонко, противно, попыталось ударить обидчика толстой ветвью, и сразу же сжалось, наткнувшись на магический огонь щита Алода. Лерий не шелохнулся, клином силы он входил в глубину твари, морщился от запаха тлеющей гнили, пробирался через живой лабиринт уползающих от магии смерти ветвей туда, где мерным стуком билось сердце погруженного в молчание магии брата.

Мягкость крыльев, радость узнавания, и луч темной силы начал расширяться, отталкивать от себя тугие, сплетшиеся над братьями ветви. Дерево сопротивлялось, все так же противно визжало, брызгало ядом магии, но расширявшегося в коридор тумана дотронуться не смело. Оно боялось смерти, оно визжало от ужаса, оно травило ядовитыми испарениями, и Лерий крепче сжал пальцы, чувствуя, как бежит по губам далекого теперь тела теплая кровь...

Пронзила черный туман синяя молния, ударило в уши слово «довольно!» и Лерия грубо схватили за пояс и втолкнули в приготовленный кем-то переход. Взвизгнуло дерево, пыталось ветвями ворваться в переход, но завыло отчаянно и... пропало. Оружие в руках сжалось в привычный клинок, само спряталось в ножнах на поясе и устало застыло, а Лерий отер липкий почему-то подбородок, посмотрел на окровавленные пальцы и пожалел вдруг о своем сильном когда-то теле полубога.

Люди так слабы. Даже самые лучшие люди. Кто-то помог ему сесть, влил в спину теплую, ярко-синюю волну магии, и слабость вдруг отступила, и Лерий понял, что они находятся в храме его тетки. Высокий неф, поддерживаемый тонкими, белоснежными колоннами, заливающее через узкие окна ярким светом солнце и лениво плавающие в воздухе пылинки. Огромный храм был мертв, но даже теперь его стены давали надежную защиту и покой. А в этом покое, закрывая себя и брата крыльями, застыл подобно статуе... Киар.

— Я не могу заставить его раскрыться, — сказал Алод. — Он слишком близок к грани, боюсь, он нас уже не слышит.

— Аши?

— Рэми опасно ранен. Если мы не достанем его из-под крыльев брата, он истечет кровью.

Вот как. Дилемма. Арман слаб. В молчании магии и в своем воображении он все еще находится под ветвями демонического дерева, все еще тратит драгоценные теперь силы на защиту себя и брата. Если заставить раскрыться силой, можно отправить Армана за грань. Если дождаться, пока он сам потеряет сознание, можно потерять Рэми и Аши... а никого из них потерять они теперь не имеют права.

— Придется выбирать, — нарочито громко сказал Лерий, вновь обнажая клинок. Духовное оружие обиженно зазвенело. Оно устало. Оно отдало слишком много сил в недавней битве. Оно хотело отдохнуть и восстановиться, но времени не было. — Я выбираю Рэми и Аши, без Армана мы как-нибудь обойдемся.

И метнул клинок в брата.

А дальше было ожидаемо. Крылья Армана вдруг исчезли, сам он оказался на полу, а над ним, закрывая собой брата, встал темноглазый, рассерженный мальчишка. Он тяжело дышал, приготовившись к смерти, и удивленно посмотрел на застывший рядом с его грудью, дрожащий клинок.

— Это оружие Кадма? — прошептал мальчишка, протянув к клинку руку. Клинок испуганно отпрянул. Он услышал предупреждение хозяина, и не осмелился даже царапины оставить на пальцах носителя Аши. Хорошо. Просто отлично. Лерию столь щепетильным быть не обязательно.

— Кто ты? — спросил мальчишка, поднимая на Лерия затуманенный болью и слабостью взгляд.

— Не делай глупостей, — холодно ответил Лерий, позвав в ножны магическое оружие. — Я не из этих...

— Я знаю.

— Знаешь? — удивленно протянул Лерий. — Недавно ты всю Виссавию усыпил, не зная, где друг, где враг, а теперь утверждаешь, что знаешь? Впрочем, это потом. Мне надо возвращаться. Потому Алод...

— Дай мне немного сил... — попросил вдруг мальчишка, и добавил: — брат.

И стал в один миг так похожим на Аши, что у Лерия сердце сжалось от боли. Младший братишка был таким безрассудным... таким же, как теперь и его носитель.

— Ты сделаешь все, что хочешь, когда тебя исцелят.

— Нет. Алод поместит меня в кокон, и я ничего не смогу сделать. Когда же вернется Миранис, может быть поздно.

Умный. Или слишком хорошо знает и своих братьев, и их носителей. Конечно, Алод его усыпит и поместит в целительный кокон. Тогда мальчишка точно не наделает глупостей и его не убьют до того, как отец закончит ритуал.

— Ты ведь понимаешь, что так будет лучше? — осторожно спросил Лерий.

— Я понимаю. Просто дай мне силы и досчитай до пяти. Медленно. Потом делай что хочешь, я не буду сопротивляться, даю слово. Прошу, брат. Поверь мне.

Мальчишка хочет поиграть? Лерий, в принципе, не против. Не слушая слабых возражений Алода, влил в непокорного братишку немного сил и прошептал:

— Хорошо. Начинай. Раз.

Рэми развел руки, ладонями вверх, и пустил вокруг тугую волну силы. Лерий даже не задумался о том, что сделал мальчишка. Все в этой зале живы и здоровы, остальное в руках наследника Виссавии. Это его страна. Это его ответственность. И даже если от его действий пострадает кто-то из кассийцев... что ж, и это они переживут.

— Два, — усмехнулся он, шагнув к Рэми.

Полетела куда-то волна зова, и в зале появился слегка удивленный и напуганный хариб Мираниса. Он поклонился Рэми и, повинуясь жесту телохранителя, опустился перед ним на колени.

— Три, — протянул Лерий, сделав к Рэми еще шаг.

Мальчишка дотронулся легким жестом лба хариба Мираниса, и хариб побледнел до серости, покачнулся и чуть было не упал в обморок. Знать бы, что показал ему Рэми, но... это потом. Сейчас... сейчас синяя туника мальчишки отливала влагой, мерно капали с ткани капли крови, и если его не остановить...

— Четыре, — сказал полубог, подхватывая почти потерявшего сознание носителя Аши за плечи. Тот усмехнулся и коснулся лба Лерия холодными как лед пальцами.

— Пять, — не выдержал Алод, и подхватил у земли упавшего без чувств Рэми. Опешивший от увиденного Лерий не возражал. Он почти не видел, как Рэми подняло в воздухе, окутало переплетением невесть откуда взявшейся лозы. Он чувствовал, что Рэми спит, покачиваясь на волнах силы хариба, и что хариб не даст ему проснуться до возвращения своего архана. Он тяжело дышал, понимая вдруг...