И лишь Кадм не находил места. Сказать по правде, он очень хотел бы разнести этот щит к теням смерти, попробовать хотя бы объясниться с мальчишкой, пока тот не узнал обо всем сам... только как объясниться? И что сделает Рэми, когда поймет, что Кадм чуть было не убил его любимого братца? Рэми даже Мираниса за меньшее недавно не пощадил. Как бы до срыва не дошло...

— Что это? — нетерпеливо спросил Кадм застывшего рядом Арама.

— Вам объяснять я не обязан, — спокойно ответил советник.

— Так должно быть? — нетерпеливо перебил его телохранитель силы. — Боги, да скажите же! Почему вы молчите! Мы должны вмешаться?

— Если вмешаетесь сейчас, подвергните их опасности. Их тела переживут, разум, скорее всего, нет.

— Зачем это?

— Кто виноват, что вы довели принца до такого состояния?

— В морду захотел? — не выдержал Кадм. — Так за мной не застоится! Я не расположен к светским беседам! Ты объяснишь что происходит, или из тебя это выбить?

— Не надо грозить. Сила моего архана уже почти белоснежная, ритуал скоро закончится. Просто ждите... Виссавия не позволит ни ему, ни Миранису зайти за черту.

Кадм в этом не был уверен: он не доверял ни Виссавии, ни виссавийцам. Но тут Рэми вздохнул глубоко, открыл глаза, посмотрел невидяще куда-то перед собой, на огромную статую сидящей на троне Виссавии. Сила богини аккуратно опустила его на пол, Рэми поднял и повязал на глазах забытую, казалось, повязку, медленно, несколько неловко, поднялся и прошептал:

— Опустите щит!

Образовавшие круг высшие маги с облегчением повиновались, щит с легким шуршанием осел на пол, и Рэми на миг остановился, будто прислушиваясь. Поднялся на ноги, направился к Миранису Лерин, и, наверное, дошел, если бы Рэми тихо не прошептал:

— Остановись!

Сказал дивно так, равнодушно, устало и холодно. Так непохоже на себя, что по спине пробежал холодок тревоги. Проклятое магическое оружие едва слышно заверещало в ножнах, просясь на выход, и Кадм вдруг понял: объясниться не получится. Рэми уже все знал. И опять все неправильно понял.

***

Тихий, вкрадчивый шепот давно затих, но Рэми все еще не знал, как ему дышать. Боги, пусть это будет всего лишь бредом... скажите, что это всего лишь бред! И ему привиделось!

Мы можем быть везде, мы можем быть в каждом из вас, каждым из вас.

Как бороться с тем, чего не видишь? Чего не замечаешь? Что проникает в твою душу, тело, жизнь незаметно, пока не будет совсем поздно. Как помочь себе, а, важнее, как помочь...

Беспомощность захлестнула волной, даже собственная сила показалась сейчас опасной. Завтра она может принадлежать кому-то другому. Кому-то, кто использует ее как оружие против невинных людей, ранит, а то и убьет. Завтра его тело может оказаться для Аши темницей, а его поступки повергнуть белые страны в хаос.

Он не может этого допустить. Но не может и сдаться, не может даже не попытаться бороться, только делать что?

Шаг за шагом, хотя двигаться не хочется. Хочется поддаться предательской слабости и забыться тяжелым сном. Но пока он будет спать, эти, другие, будут действовать. Да и Арману сейчас нужна помощь. Арман! Рэми остановился и мыслью нашел брата. Темнота со всполохами чужих аур вдруг покачнулась, будто отдалилась, вдалеке забилось спокойно родное сердце, и Рэми понял, что да, Арман слаб, но жив, и теперь спит, укутанный силой дяди.

Но тут пришло осознание, а вместе с ним и панический, до дрожи в коленях страх. Беда, что недавно казалась лихорадочным бредом, обрела реальные формы. Рэми магическим зрением отыскал в зале знакомую до боли, чистую ауру Кадма и ужаснулся. Друг, побратим, старший брат, был такой, как прежде. Совсем такой же, знакомый и родной до боли, но...

Любой твой друг, даже ты...

— Остановись! — прошептал Рэми, когда аура Лерина покачнулась, и заклинатель направился к принцу.

— Ты не пускаешь меня к Миранису? — холодно поинтересовался телохранитель. — Я не знаю, что это за ритуал и что здесь происходит, но я забираю наследника в его покои. Тебя, впрочем, тоже. Достаточно, даже дискутировать на эту тему не будем!

— Достаточно? — переспросил Рэми. — Достаточно чего? Вы оставили меня одного с Миранисом. Вы ушли в Кассию без нас, вы ранили моего брата, а ты мне говоришь, достаточно!

И вновь забилась в окна буря, вновь взлетели над храмом, закричали отчаянно птицы, вновь заволновалась, вспыхнула Виссавия, хотя Рэми не чувствовал гнева. Он и сам не знал, что чувствовал. Разочарование? Беспомощность? Ужас?

— Мы? — переспросил Тисмен. — Рэми, не сходи с ума.

— Я схожу?

— Рэми... — прошептал Кадм. — Я виноват, видят боги, виноват... но выслушай меня... Не вини в этом братьев!

— Ты всадил кинжал в спину моему брату.

— Это был не я...

— Я знаю, — взмолился Рэми, вдруг слабея. — Я знаю, это был не ты. Знаю, но вижу тебя... прежнего. Вижу, что они пустили тебя к принцу, зная, что это уже не ты... Боги... Кому из вас я могу теперь верить, скажи? Себе могу ли верить?

— Рэми! — выдохнул Лерин. — Ты что несешь!

Никого сейчас нельзя слушать! Рэми помнил, сколь убедительными были желающие его убить виссавийцы, помнил о раненном Армане, помнил о том, что сказал ему тот дух. Он должен разобраться во всем, но пока...

Он устало махнул рукой, и стены храма, белоснежные силовые линии, деформировались, образовав три просторных ниши. Каждому телохранителю Рэми отвел свою, каждого запер за силовым щитом, каждого теперь он не хотел слушать и слышать. У него не было сил разбирать, где правда, где ложь. В голове мутилось, сила струилась через кожу ровным потоком. Где-то вдалеке, будто сквозь туман, пытался до него достучаться разгневанный Кадм, но Рэми его даже не замечал. Он видел лишь стоявшего перед ним Лиина, видел пробивающееся через его ауру ярко-синее сияние, обрамляющий его синий контур крыльев.

Аши... Аши сейчас в Лиине. Это хорошо.

— Что ты твор...

Рэми не дал ему договорить: в себе он тоже не был уверен. Лиина, если что, он остановит. Одно движение, и Лиин, а вместе с ним и Аши, осели на пол, и сразу же полетели в Виссавию тугие волны силы. Рэми сейчас не знал, кто прав, кто виноват. Его магия была бессильна. Он разберется в этом позднее, видят боги, научится разбираться, а пока:

— Потерпи, — выдохнул он себе ли, телохранителям, — мне надо... мне нужно немного времени. Совсем чуть-чуть.

И Виссавия укуталась в ласковую, густую негу. Упавшие на пол виссавийцы исчезли из залы, стало вдруг тихо, встрепенулся Арам:

— Рэми, что ты...

— Вы ведь не убили их, мой архан? — озвучил повисший в воздухе вопрос Илераз. — Не то, чтобы мне жаль...

Не жаль ему...

— Они спят в своих постелях.

— Все? — осторожно протянул Илераз. — Однако, вы затейник. Усыпить всю Виссавию...

Он явно издевался, чтобы помочь Рэми прийти в себя. Но сейчас это было лишним.

— Помолчи, если не хочешь заснуть вместе с ними.

— Тихо, тихо, мой архан, — аура Илераза покачнулась, ее контуры протянули руки в примирительном жесте. — Я понимаю, зачем вы это сделали. Но давайте вы не будете и нас усыплять или запирать, как других телохранителей, ведь мы помогали вам совсем недавно...

— Через мгновение вы можете мне навредить...

— Возможно, — мягко ответил Илераз. — Но вы все еще не видите, вы вымотаны после ритуала. Вы не можете усыпить или запереть всех, вам нужно хотя бы кому-то доверять... оставить возле себя и своих людей хоть какую-то защиту.

— Я и себе не доверяю.

— Знаю, мой архан, но, может, стоило бы выслушать телохранителей? Моего брата?

— Твой брат чуть было не убил Армана, — прошептал Рэми. — Ты ведь понимаешь, что это значит? Мы проиграли. Мы проиграли гораздо больше, чем ты думаешь, чем все вы думаете. Мы проиграли там, где и не думали проиграть. Это моя вина... моя, ничья больше.

— Вы сдаетесь, даже не начав бороться?

— Я не сдался. И я пока не знаю, как с этим бороться. Но я найду способ, они не победят, видят боги! Не позволю!