Наверное, это правда. Миранис не хотел сейчас об этом думать. Не хотел признаваться в собственной слабости. Он медленно поднялся и обнажил фамильный меч. Клинок обрадовался неожиданной свободе, зазвенел едва слышно, предвкушая сладостный вкус крови. Принц судорожно сжал зубы, обхватил рукоять обеими руками и занес меч над грудью Армана. Боги, тяжело-то как! Миранис и не думал, что это будет так тяжело! Арман криво улыбнулся, чуть прикрыл глаза и отвернулся. Даже не сопротивляется. И кокон этот проклятый его лечит, а не защищает. Будто в Виссавии ничего и никто не нуждается в защите.

Один удар и все закончится. Но как? Беззащитного? Больного? Друга?

Пробежала по шее капля пота, залетела за воротник. Рукоять меча казалась горячей до боли, пальцы дрожали, и Миранис никак не мог нанести удар. Молчит. Почему он молчит? Почему здесь так тихо! Лишь шуршит магический кокон и так оглушительно пахнет свежестью. Чужая магия, чужой дом. Чужой Арман.

Арман медленно повернул голову, вновь улыбнулся и сказал:

— Долго я буду ждать?

— Арман...

А взгляд Армана неуловимо изменился, улыбка стала злее, безжалостнее, а слова вонзились в самое сердце:

— Все вы в роде повелителя такие! Приговорил лучшего друга лишь за то, что он принял мою душу? А ведь Арман тебе верил. И вождь тебе верил. И кому тут было верить?

Миранис забыл как дышать, понимая, что перед ним уже не было Армана. Киар. Смерть с насмешливым взглядом, холодная улыбка на тонких губах. Что же, такого убить, наверное, легче. Миранис чуть выше поднял руки, закрыл глаза, и...

... отлетел к стенке.

Меч резанул по бедру, отскочил в сторону. Боль в плече была невыносимой. Но еще более невыносимым было осознание, что он опоздал. Даже не открывая глаз и не поднимая головы, он знал, кто осмелился отшвырнуть его к стенке. Кто стоял между ним и Арманом пылая гневом и презрением. Кто произносил холодные и убивающие слова:

— Что ты хотел сделать?

— Рэми... — выдохнул Миранис, не зная, как объяснить все телохранителю. С чего начать. Да и можно ли это было объяснить?

— Ты осмелился поднять руку на моего тяжело раненного брата? Мерзавец!

И ударил еще раз.

Больно. Не щадит, хорошо, что кости не переломал. Или переломал? Миранис уже ничего не знал. После второй волны болело все. Принц слизал с губ кровь, но глаз так и не открыл, продолжая сидеть на полу и безвольно подпирать стену. Как это объяснить, боги?

— Наследник! — вмешался подоспевший Арам. — Наследник, я прошу тебя! Достаточно! Ты же не хочешь убить принца? Твой гнев...

... всполошил Виссавию. Вновь била в окна буря, ломала ветви, сгибала деревья. Вновь выла и сотрясала замок упругими ударами. Вновь бесились проклятые звери! Орали за окном, перекрикивали ветер птицы, зашипел в углу спящий до сих пор мирно Рык, запищали откуда-то выползшие крысы. Но страшнее всего был запах его силы... пряный... кассийский... и ледяное спокойствие в его голосе:

— Миранис и остальные кассийцы не могут покидать твоего замка. Я забираю Армана.

— Ты не можешь его забрать, — попытался возразить Миранис. — Ты не понимаешь...

— Попробуй меня остановить, мой принц, — засмеялся Рэми и... все вмиг стихло.

Тишина давила на плечи страшной бедой. Исчезли крысы, вмиг заткнулись птицы, улегся ветер. Виссавия восстанавливалась на глазах, но в душе Мираниса все так же бушевала буря. Теперь-то что?

Бросился к принцу, засуетился рядом хариб. Что-то говорил, но Миранису было не до его болтовни. Не до собственной боли. Внезапная темнота в покоях Армана была невыносима. А еще более невыносимым был виссавийский целитель, опустившийся перед Миранисом на колени.

— Он тебя прислал? — спросил принц.

— Вождь.

— Вы же понимаете, что Арман сейчас для Рэми опаснее, чем я. Понимаете, так почему ничего не делаете? Киар в нем пробудился, Рэми ранен и опустошен...

— Я лишь целитель, принц. Все, что касается наследника, решает вождь и совет.

— А вы ничего не сделаете?

— Вы зря беспокоитесь о нашем наследнике, принц.

— Он мой тел

охранитель. Арман мой друг.

— Так ли?

Миранис безвольно опустил голову на ладони и вплел пальцы в волосы. Телохранитель, который его ранил. Друг, которого он должен убить. Долбанная все же жизнь у наследного принца Кассии.

— Уходи, — прохрипел он.

— Он сломал вам два ребра, принц. Рана на вашем бедре глубокая, вы истечете кровью, если вам не помочь. Если вы откажетесь от моей помощи, я буду вынужден побеспокоить вождя.

Только Элизара тут и не хватало. Значит, все же сломал. Вот почему так болит. Его чуткий, эмпатичный целитель сходу сломал ему два ребра. А если бы убил? Так же ушел бы и не оглянулся?

Ты так сильно зол, Рэми? Так почему Виссавия молчит?

***

Когда Рэми очнулся, он некоторое время не мог понять ни где он, ни как тут оказался. Последним, что он помнил, было утро в покоях брата, разговор, дальше... темнота. Впрочем, темнота стала уже почти привычной. Даже с повязкой на глазах Рэми быстро сообразил, что он не в замке Арама, а, судя по всему, в храме богини, на холодном каменном алтаре, густо изрезанном рунами. Но удивляло и поражало не это: рядом с алтарем тревожным красным горела аура, в которой Рэми с нарастающим беспокойством узнал... Нара.

— Что случилось? — спросил Рэми, резко садясь на алтаре.

Голова сразу же закружилась, но отдыхать сейчас, судя по всему, было некогда.

— Мой архан... — выдохнул Нар.

— Я не хочу знать, как я тут оказался. Пока. Только скажи, почему ты перепуган и почему осмелился прервать какой-то ритуал, — что за ритуал, кстати? — Что с Арманом?

Потому что только по одной причине Нар осмелился бы сюда прийти. Если с Арманом случилась беда.

— Спаси моего архана, прошу... — взмолился Нар. — Принц... принц его убьет. Спаси, прошу! Только ты можешь его остановить, больше никто не осмелится. Спаси, мой архан!

Рэми больше ничего не спрашивал. Он с трудом поднялся с алтаря и замер на миг, переждав приступ слабости. Глаза ему были не нужны. Сила, еще не восстановившаяся до конца, очерчивала предметы неяркими контурами, а ауры людей — сияющими пятнами. Телохранители. Кадм, Тис, Лерин. Еще и Вирес. Все спят на алтарях, погруженные в глубокий магический сон. Арман... Рэми нашел его мыслью и невольно отшатнулся. Что-то не так... совсем не так. Он сам создал переход, вышел в спальне Армана и быстрее, чем мог даже подумать, отшвырнул фигуру с мечом от брата. Лишь спустя биение сердца, понял кого отшвырнул и содрогнулся.

Он еще не верил, что это Мир пытался убить Армана. Не хотел верить. Но в то же время и ошибиться не мог. Аура Мира, знакомая до боли, горела темными всполохами, будто Миранис был виноват и хорошо об этом знал. Даже слова его...

У Рэми не было сил злиться. Не было сил выяснять, что случилось с его принцем. Миранис был немного помят, но жив, а вот Арман...

Брату, несмотря на кокон дяди, стало намного хуже. Золотистая и чистая аура его погасла, сознание то и дело ускользало, и Рэми не мог понять причины...

Дядя обещал, что Арман будет жить. Человек же на кровати умирал, и не Миранис был этому виной. С Миранисом он разберется позднее.

Он перенес брата в замок дяди, в когда-то принадлежавшие ему покои. Сам устроил на кровати, не подпустил никого из подоспевших целителей, и вздрогнул от знакомого голоса с незнакомыми холодными нотками:

— Вот как. Ради брата ты готов даже пойти против своего принца?

— Почему Миранис хотел убить тебя? — спросил Рэми, кутая брата в новый, густой кокон своей силы.

— А ты как думаешь?

Рэми замер и вновь отшатнулся. Ужас, который испытал он, перерос в яростный восторг, испытанный Аши. С трудом сев на краю кровати, Рэми облизал ставшие вдруг сухими губы, вновь бросил взгляд на блеклую ауру брата, и осмелился все же спросить:

— Как?

— Он сам так решил.

Сам? Зная, что перенес Рэми, приняв в себя Аши? Зная, что и повелитель, и Миранис не пощадят еще одного проклятого телохранителя? Зная, что он сам не маг, и что изменения в его теле могут быть смертельными? Арман, мать твою ж так! И как теперь Рэми справится с этим в одиночку! На Мираниса, судя по всему, рассчитывать нельзя, на повелителя тем более. Другие телохранители пока спят, но и им Рэми сейчас не мог доверять.