На меня снова накатывает волнение. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Что бы ни случилось дальше, пути назад уже нет.

На полосу препятствий приглашают следующую группу. В этот раз лисы. Удивленно смотрю на проектор и понимаю, что у них задачи другие и больше времени на выполнение действий.

— Не в обиду, Шияро, — говорит Самоэ, — но мы даже не считаем их за участников соревнований.

Он сказал "участников", а не "соперников".

И я даже понимала почему. Группа, что приступила к преодолению препятствий, имела свои нормы. Волков бы за такое высмеяли на всю империю, а это… Мне, как кадету из Убоя, стало стыдно. Особенно когда одна из лисиц шлепнулась с каната, разревелась и отказалась продолжать участие.

Наверное, ей больно, но… Я вспомнила, как сама сдерживала слезы на тренировках. Сдерживала, но продолжала идти вперед, ненавидя себя за слабость.

Я теперь и сама не видела в них соперников.

Когда диктор объявляет нашу команду, мы выходим на поле, высоко подняв головы. Я чувствую на себе взгляды тысяч глаз, слышу шепот и смешки других команд. "Смотрите, у них лиса", "Они что, серьезно?", "Да они и до финиша не дойдут".

Но мне все равно. Я знаю, что сегодняшние соревнования с нашим участием станут самыми грандиозными.

Дайр, идущий рядом со мной, кладет руку мне на плечо и слегка сжимает. Этот простой жест говорит больше любых слов.

Ведущий, кажется, не может упустить такую возможность:

— О-хо-хо, а вот и наша необычная команда! — его голос разносится по всему стадиону. — Похоже, волки решили взять с собой талисман на удачу. Или, может быть, закуску?

Толпа отзывается смехом, но я не обращаю на это внимания. Мы занимаем свои позиции на старте, и я чувствую, как адреналин начинает бурлить в крови.

Раздается сигнал, и наше отделение… остается стоять на месте.

На огромных проекторах над стадионом начинают мелькать кадры, и тут же на весь стадион раздается знакомый голос.

Ведущий умолкает вместе с возмущением зрителей. Внимание всех присутствующих приковывается к Тамэ. К ее свидетельским показаниям.

Я ловлю взгляд Ада, стоящего у края полосы препятствий. Он тянет губы в усмешке, напоминая, что все так просто не закончится.

Голос лисицы, четкий и ясный, разносится по всему стадиону. Она рассказывает о тайных встречах, о волках из Убоя, выходивших на связь с халацевтами. Каждое ее слово - как удар молота, разбивающий привычную картину мира.

Внезапно изображение меняется. На экране появляется лицо офицера-лиса. Я хмурюсь, пытаясь вспомнить, где я его видела. И тут меня осеняет - это же один из отряда отца! Он говорит о расследовании папы, о связи клана северных лис с халацевтами, о жестоком истреблении целого клана. Каждое его слово словно кусочек мозаики, складывающейся в полную картину.

За ним следуют другие свидетели. Один за другим, они раскрывают правду, которую так долго скрывали. Я чувствую, как напряжение на стадионе нарастает. Толпа начинает гудеть, как растревоженный улей, но все все еще внимательно вслушиваются в каждое слово.

Мой взгляд невольно скользит к трибуне, где сидят офицеры Убоя. Их лица бледны, глаза мечутся по толпе, пытаясь найти виновника этого разоблачения. Один из них пытается встать, видимо, чтобы уйти, но его тут же усаживают обратно.

Я присматриваюсь внимательнее и понимаю - все высокопоставленные чины Убоя уже окружены. И окружившие их - лисы! Среди них я с удивлением замечаю знакомое лицо. Слай! Мой брат здесь, участвует в этой операции!

Сердце колотится как сумасшедшее. Наверное, все происходит именно так, как планировал Ад. И масштаб происходящего меня поражает.

Когда на экране появляются лица халацевтов и голос переводчика разносится по стадиону, среди зрителей наступает гробовая тишина. Воздух словно сгущается от напряжения.

Халацевт начинает свой рассказ, его глаза - чужие, нечеловеческие - смотрят прямо в камеру.

— Мы пришли на эту планету не как захватчики, а как исследователи, ищущие ресурс, необходимый для выживания нашей цивилизации, — его слова звучат спокойно, даже буднично, но от этого становится еще более жутко.

— Мы не хотели войны. Мы искали сотрудничества. Клан северных лис понял это. Они согласились помочь нам в обмен на наши технологии и знания. Это было взаимовыгодное соглашение, которое могло принести пользу обоим нашим мирам. Но ваши лидеры, движимые страхом и жаждой власти, решили иначе. Они уничтожили клан северных лис, обвинив их в предательстве. Они развязали войну против нас, представив нас захватчиками и убийцами.

Лицо иномирца остается непроницаемым и не выражает никаких эмоций, но это только усиливает впечатление от его слов.

— Правда в том, что мы никогда не стремились причинить вам вред. Мы лишь хотели выжить. Ресурс, который мы добываем, для вас - лишь камень. Для нас - это жизнь, — он змолкает, позволяя всем прочувствовать момент. — А после уничтожения клана северных лис, волки решили применить силу. Они начали заманивать нас в ваш мир минимальным количеством ресурса, чтобы отнимать наше оборудование, артефакты и даже представителей нашей расы для экспериментов. Это привело к ненужным жертвам и страданиям с обеих сторон.

На экране появляется изображение знакомого карьера - того самого, где мы с Адом встречались с моей матерью. Я невольно задерживаю дыхание.

Внезапно картинка меняется. Теперь на экране - каменные руины, заросшие травой и мхом. Остатки некогда величественных зданий, разрушенные стены, покосившиеся колонны. Я сразу понимаю, что это за место, и сердце сжимается от боли и ужаса.

Это все, что осталось от клана Адиссила. От его дома, его семьи, его прошлого.

Я бросаю быстрый взгляд на волчару. Его лицо застыло каменной маской, но я вижу, как побелели костяшки его сжатых кулаков. В его глазах - боль, которую он так долго скрывал ото всех.

Толпа на стадионе словно оцепенела. Никто не шевелится, не произносит ни звука. Кажется, все разом затаили дыхание, осознавая масштаб той трагедии, которая разворачивается перед их глазами.

— Мы не просим у вас прощения, потому что сами стали жертвой. Мы просим понимания. Мы просим шанса на диалог. Потому что только вместе мы можем найти решение, которое спасет оба наши мира. Война не принесет ничего, кроме разрушений. Сотрудничество может открыть дорогу к звездам. Выбор за вами. Мы готовы говорить. Вы готовы слушать?

Картинка на этом обрывается, а какая-то лиса приносит волчаре усилитель. Он поднимает его и начинает говорить до того, как толпа взревет праведным гневом.

— Я – последний представитель клана северных лис, — он поворачивается к трибуне, где сидият офицеры и насмешливо кланяется. —- Знаю, до вас будет долго доходить, как я попал к снежным волкам, но все проще, чем выдумаете. Долг жизни полковника Эстара моему отцу спасло мне жизнь, когда я был еще щенком, — он поворачивается ко мне и тихо добавляет, но уже не в усилитиль: — ну и еще кое-кто спас. — Затем возвращает внимание офицерам и продолжает: — так меня приютила семья в закрытом клане. Детей, как вы знаете, там почти не водится, а если и водится, то редко они выбирают службу.

Краем глаза замечаю, как на трибуне поднимается какой-то генерал. Он с ненавистью смотрит на Адиссила, но это белобрысого не колышет совершенно.

— Это я к тому, — насмешливо продолжает он, — что все возвращается на круги своя.

Генерал красннет от гнева.

— Щенок, у тебя все равно ничего не выйдет! — он разводит руками. — Это все создали мы!

Толпа закипела возмущением. Взревела и хлынула на требуну властьимущих.

На миг мне показалось, что их просто разорвут голыми руками, но над будущими жертвами затрещали силовые поля, оградив их от жуткой смерти.

— Уже вышло, — усмехнулся Адиссил и махнул кому-то рукой.

В этот же момент, окружавшие офицеров лисы дружно начали арестовывать всех причастных к заговору. Я даже увидела офицера Адэ, который попытался с боем прорваться на поле стадиона, но силовая защита зазвенела и оттолкнула его прямо в руки какого-то лиса.