– Шияро, волосы.

Я несколько смущаюсь. Что не так с волосами, мне неясно. Я их каждое утро в косы заплетаю, чтобы не мешали.

– Что? – не выдерживаю взгляда.

– Длинные волосы не положены по уставу, – я вижу, как его губы пытаются скрыть ухмылочку.

Полагает, что я сейчас испугаюсь и побегу состригать их до короткого красного ежика?

– Так может ты осмелишься и скажешь это в лицо офицеру Крайму? – улыбаюсь я.

Орэд хмурится, понимая, что ему нечем ответить. А вот я бы обязательно нашлась, если подумать.

Например, тем что он офицер, а офицерам уставы не писаны. Тут ведь все так устроено? Захотел притащить бабу в Убой - притащил. Захотел её в офицерские покои поселить – поселил! Про столовую и говорить не буду, и так понятно.

Орэд решает не продолжать свой странный наезд на наличие у меня длинных волос. И правильно делает. Зубы у моей ипостаси острые. Очень. Ещё раз оглядев строй, он поворачивается к нам спиной и замирает в ожидании, пока издалека приближается Брысь.

И всё же нравится мне эта кличка. Ну просто лицо у волчары такое, что он вот-вот произнесёт это слово и ты заранее напрягаешься, думая в какую именно сторону ретировать свой пушистый зад.

Орэд по форме сообщает о готовности взвода, пока беловолосый что-то рассматривает в магфоне. После без особого интереса окидывает нас взглядом и бросает заводиле:

– Бус возле ангара. Вольным шагом за мной.

И мы плетемся за офицером, деятельность которого все еще оставалась для меня загадкой.

До ангаров пришлось тащится минут двадцать, если не больше. Плюс в том, что мне удалось понять расположение зданий на территории полка. Зачем? А хвост его знает. Карты местности были натыканы у каждого знания и, в принципе, не составило бы особого труда разобраться где ты находишься.

Нас погрузили в просторный бус и програмно затемнили окна, чтобы уличные зеваки не распознали в нас желторотых кадетов. Насколько помню, мера очень важная, потому что халацевты просто обожают бить по молодняку, перекрывая доступ молодым спецам к их деятельности.

Считается, что оборотень в первые месяцы работы просто из шкуры вон лезет, чтобы выслужиться. Глаз не замылен, нос не занюхан, уши настороженно прядут. В общем, работоспособность у таких в разы выше, что очень мешает нашим врагам.

Мы минут сорок едем через город. Оборотни тихо переговариваются, но на нейтральные темы. И меня в общем-то все утраивает, пока на плечо не ложиться рука соседа с заднего сидения.

– Шияро, будут предлагать в мое отделение идти, откажись.

Взвод могут разделить на несколько групп. В нашем случае будет от трех до четырех. Такие группы называют отделениями, в котором есть свой командир.

И тот волк, что сидит сзади меня и просит о подобном, признает себя таким командиром в то время пока я даже не знаю куда и зачем нас ведут.

Ну бесит!

А сказать ничего не могу. Начинать потасовку прямо перед носом Адиссила? Да себе дороже. Я еще помню прилетевший в голову оборотня поднос! Не надо мне тут защитников в лице офицера. Да и этот, сзади, ясно дал понять, что я сама должна отказаться, а не мне отказать. Так что кары Брыся все-таки боятся.

Бус останавливается и мы по очереди тянемся наружу. Осознаю, что мы за городом только когда взгляд поднимается над кромкой деревьев. Высоток не видно, а кругом деревья. Точно не местный парк. Скорость буса предельно высока, а ехали мы долго.

– Взвод, стройся! – рявкает заводила и я нехотя плетусь в конец.

– Вчера здесь был нанесен превентивный удар, – громко сообщает Адиссил, а я потрясенно смотрю на него и нервно сглатываю.

Вчера? Серьезно?!

И нет, я испытываю не столько страх, сколько волнение, ведь только вчера здесь работали специалисты, отшившие халацевтов на долгие годы. Взгляд мгновенно приковывает очаг.

В академии круги мы изучали, что очаги в центре гнезд обозначены неровными кольцами, оставленными мигаризатором. Это такие громоздкие аккумуляторы магии, которые халацевты неделями собирают на месте, где планируют образовать очаг. Десять таких устройств могут перетащить на нашу территорию десятки особей, способных разгромить один, а то и два густонаселенных района.

Если верить учебникам, то цель у них всегда одна – истребить разумное население планеты. Честно говоря, верится с большим трудом, потому что ни одну особь так и не удалось взять в плен. Они совершали суицид, раскусывая ампулу с ядом, которую на вылазках носили во рту. Смерть мгновенная и судя по запечатленным кадрам на документальных записях, неприятная.

– У вас полчаса на изучение очага, – командует Крайм, – затем я вас разделю и мы займемся поисками улик.

Улик?

– Офицер, Крайм, какой смысл искать уилки, если до нас здесь все отработали?

Адиссил усмехается, а я мрачно вспоминаю, что мы самая свежая кровь в его доступе. Конечно, он не мог этим не воспользоваться.

– Чтобы ты, кадет, задавал идиотские вопросы. Изучайте.

Мы разбредаемся по очагу, осматривая каждую деталь, веточку и песчинку. Принюхиваясь к оставшимся вещам и предметам мебели. Если всю технику до нас собрали эксперты, то деревянные столы и стулья никому не были нужны, хотя они тоже могли нести информацию.

Я внимательно осматриваю именно их, когда Брысь обращает на меня внимание. Он медленно подходит, сложив руки за спиной и внимательно осматривая своих волков, останавливается возле меня.

– Ну что, лисичка, – насмешливо протягивает он, – есть что сказать?

Я хмурюсь, не понимая вопроса. А главное, почему именно я оказалась первой в проверке на внимательность?

– У очага явно обитал молодняк, – я веду кончиками пальцев по столешнице, – взрослая особь не станет ставить метки.

Адиссил чуть придвинулся, внимательно глядя на мои пальцы, а я привычно автоматически задержала дыхание, когда его шея оказалась слишком близко.

Ну провокатор же чистой воды!

– Умница, – он чуть поворачивает голову и заглядывает в мои ошалевшие глаза. – Правда, умница, лисичка. Что еще?

Я хмыкаю, но не комментирую его слова. Хотя и скрываю, но мне отчего-то приятно, что меня похвалили за такую мелочь. Прям сердце ускоряет темп и становится чуточку жарче.

Офицер Крайм тянет улыбку и выпрямляется, пытаясь отследить все мои эмоции.

А я переключаюсь с него и внимательно оглядываю пространство, но не вижу больше ничего, что несло бы в себе хоть какую-то информацию о халацевтах, обитавших здесь еще вчера.

– Думаю, большего я не скажу.

Замечаю, как Орэд и еще двое волков, разглядывают высокое дерево.

– Значит, погуляй и найди что сказать, – усмехается беловолосый. – Иначе, не видать тебе своего отделения, как лисьих ушей, что ты так не вовремя решила всем продемонстрировать.

И я вспоминаю, что я… камушек на дне пруда!

Бросаю на беловолосого недовольный взгляд и стараюсь, правда стараюсь не краснеть. Потому что стыд это что? Правильно! Страх стать изгоем! А я не боюсь, я уже изгой в этой стае.

Выдыхаю, проверяю, что уши исчезли и шагаю подальше от улыбающегося провокатора и оказываюсь рядом с Орэдом.

– След на ветке, – кричит один из волков, забравшись на дерево.

Он полностью скрыт кроной и я его не вижу. Орэд чешет затылок и бросает на меня недовольный взгляд. Ну да, тут ему нечего сказать, не имеет права меня отшить.

– След какого характера? – задаю вопрос и снова становлюсь объектом недовольства заводилы.

– След по окружности ветки. Будто перетирали веревкой.

– Глубокий?

– Нет, но явный.

Я поворачиваюсь к Крайму и громко спрашиваю:

– Здесь что-то было на момент удара?

Беловолосый подходит к нам, смотрит вверх, откуда спускается кадет и хмурится.

– Нет. Здесь ничего не было.

– А раньше замечали следы от веревок в очагах? Может, аппаратуру подвешивали?