Выбор нелегкий. Тут и совесть, и честь, и чувство собственного достоинства, и даже темная нынешней ночью, если скажет, что они действовали с целью причинения мне вреда.

Короче, Сайвер растерянно смотрит на офицера и… молчит, да. Выбрал мою тактику, молодчина!

– Шияро! – рявкает уже мне, но вопроса не задает. Только взглядом сверлит.

Это хорошо, что я успела одеться перед тем, как сюда пришла. Представляю, как бы он смотрел, будь я по прежнему в одном полотенце.

Офицер выдыхает, тянет руку к магфону и активирует вызов. Через секунду на экране появляется собеседник. Лица со своей позиции я увидеть не могу, однако мгновенно узнаю голос, от которого по моей спине пробегает табун горячих мурашек.

– Я уже иду, Даэ, – голос Адиссила звучит все с той же насмешкой, какую я запомнила из кабинета ректора. – Это действительно не ждет до завтра?

– Не ждет, – отрезает альфа и вырубает магфон, снова вперив в нас взгляд.

– Лучше сами расскажите, пока не поздно.

Его голос звучит тихой угрозой, взгляд обещает все кары мира, а эквитайзер все так же сообщает, что наш ротный, мягко говоря, не в духе.

Молчим.

– Что ж, – поджимает он губы. Взгляд становится совсем уж мрачным.

Нет, все-таки, как хорошо, что успела одеться.

Через несколько минут в кабинет ротного входит Адиссил. Такой же высокий, стройный и в форме сотрудника полиции без отличительных знаков. На его лице неисправимая насмешка, а в глазах огонек интереса к происходящему. Он обводит взглядом присутствующих оборотней и удивленно приподнимает бровь, когда видит меня.

– Желторотые? – задает вопрос офицеру. – В первую же ночь?

– Ничего не говори, – отвешивает альфа мрачно и протягивает руку.

Я полагаю, что поздороваться, но потом обнаруживаю визор в руке Адиссила. Сердце пропускает удар, а то и два!

Какого хрена?

Кажется все участники потасовки нервно замирают, а нас здесь почти три десятка, и лихорадчно обдумывают, как прикрыть свою задницу. Меня вот тоже интересовала моя задница. Голая! Сверкающая на камеру в разных позах до оборота!

– На этаже стоят камеры? – спрашиваю я хрипло, конечно, зная ответ. Но мозг лихорадочно ищет способ оттянуть время, чтобы избежать очередного позора. Да и взвод не хочется настолько сильно унижать перед офицерами. Одно дело личные разборки, другое с участием начальства.

Адиссил вперивает в меня взгляд, в котором читается все та же насмешка, майор Адэ в это время устанавливает визор на стол и пытается подключиться к внутренней системе.

– Ты наивно полагаешь, что в полку можно обойтись без мер безопасности, лисичка?

Мне кажется, я прям с ног начинаю краснеть, когда он обращается этим своим “Лисичка”, на которое даже альфа реагирует бросив на меня подозрительный взгляд.

– Никак нет, – отвечаю стиснув зубы и стараюсь не смотреть на волчару.

Если он хотел добавить мне проблем, у него это успешно получилось, потому что Адэ теперь будет думать невесть что о наших отношениях. О том, что мы не сегодня познакомились, понимают все присутствующие.

Визор активируется и выбрасывает в воздух плоское световое изображение, на котором четко видно стоящего дежурного.

Вот я подхожу к нему, что-то говорю и через некоторое он пропускает меня в душевые.

Адэ бросает взгляд в угол картинки и щурится.

– Почему в неуставное время, Шияро? – задает совершенно идиотский вопрос, от которого я едва глаза не закатываю.

Ответить не успеваю.

– Да, в уставное было бы еще интереснее. Жаль только, что в душевых камеры запрещены законом.

Адэ хмуро смотрит на Адиссила.

– Что? Жесткое групповое порно по принуждению с участием трех десятков волков и одной маленькой лисицы было бы обеспечено. Пересматривал бы вечерами, – откровенно ржет он, а по моей спине пробегает холодок, потому что отчасти он ужасно прав.

От этой мысли веет безысходностью, поломанными вечерами и долгим лечением психотравм.

Лицо майора багровеет, но он ничего не отвечает на провокацию, только эквитайзер ускоряет отсчет ударов его сердца. Возвращается к просмотру записи и перематывает ее до момента, как двое оборотней идут в сторону душевых, но их тормозит дежурный. Он им что-то говорит, а те ржут и уходят, чтобы вернуться всем взводом. Встают в полукруг, разговаривают и зажимают дежурного, который что-то кричит и пытается их образумить. Заводила в это время заходит внутрь на минуту, а выходит уже с моими вещами в руках, которые бросает на ближайший подоконник.

Другой оборотень замечает в стопке мое белье, вытаскивает мягкий бюстгальтер и крутит на пальце за лямку, отчего-то веселясь.

Я перевожу на него взгляд и отмечаю, что тот белее мела.

Дальше уже мой выход. Я сама себе удивляюсь, когда вижу этот жуткий оскал на лице. Никто не поймет, что эта улыбка лишь способ скрыть ужас, который я испытывала в тот момент. Все видят лишь насмехающуюся лисицу, которой, кажется, чужды приличие и скромность. В одном полотенце против стаи волков еще и ведет себя слишком нагло, словно вообще ничего не боится, будь то насилие физическое или сексуальное.

Адэ хмурится, просматривая запись. Взгляды остальных оборотней тоже прикованы к ней и только Адиссил неотрывно разглядывает мое лицо. Я уже знаю, что он там ищет. Мои эмоции.

Когда дело доходит до драки, запись начинает мерцать. Именно в те моменты, когда есть риск увидеть больше, чем скрывает полотенце. Альфа переводит свой укоряющий взор на волчару, а тот разводит руками.

– Ты же знаешь, что оборудование старое, – и ни тени улыбки на лице.

Майор ничего не говорит, продолжая просмотр, а вот я не могу сдержаться, чтобы не улыбнуться.

На записи хоть и нет звука, зато прекрасно видно, как я веселюсь в обороте. Рыжий зверь в кадре кусает руки, носы и даже волчьи филейные части, унижая достоинства всех участников потасовки.

В какой-то момент заводиле удается схватить меня за шкирку, но я изворачиваюсь и цепляюсь ему в руку, а когда он пытается меня стряхнуть, перепрыгиваю и целюсь зубами в лицо. Нет, если бы был звук, было бы определенно веселее. Потому что лисий боевой визг реально дезориентирует, а крики противника деморализуют самого противника.

В какой-то момент, когда я добираюсь до последнего не покусанного оборотня, остальные бросаются врассыпную, трусливо покидая место действия. Дежурный на записи жмется к стене, но я и не собиралась его трогать. Обнюхиваю только, запоминая запаххватаю с подоконника свои вещи и бросаюсь в кубрик.

Через несколько секунд в коридоре уже занимает собой все пространство офицер. Он разглядывает капли крови на полу и явно орет на несчастного дежурного. На этом запись обрывается.

Адэ переводит взгляд на нас, Адиссил откровенно веселится ситуацией, а мы обреченно понимаем, что одним нарядом не обойдемся. И даже я, потому что…

– Шияро, оборот на территории части вне проведения тренировок запрещен

Серьезно? Это все, что его взволновало во всей этой некрасивой ситуации?

Внутри вскипел гнев, но я быстро разложила его на составные. Химия тела это только следствие. Причина в том, что ко мне все еще не относятся, как к личности, видя лишь зарвавшуюся самку, которой не месте в мужском коллективе.

– Так точно, – отвечаю я, прекрасно зная, что повторись ситуация еще раз, я бы снова обратилась в зверя. Мне было важно надрать им задницы, а голышом против стаи? Это невозможно.

– Пребывание вне своих кубриков после отбоя так же запрещено, – продолжает наседать.

– Особенно в неподобающем виде.

Беловолосый во всю веселится, чем откровенно подбешивает. Чего вообще он здесь забыл?

– Так точно, – понизив градус энтузиазма отвечаю я.

– Это касается всех, – альфа оглядывает нас, но я понимаю, что весь взвод плевать хотел на него и на озвученный им факт.

– И за попытку унижения достоинства своего товарища… – он вдруг хмурится, затягивая паузу, словно подбирая подходящее наказание.