Принимая тот факт, что я в промежуточной трансформации.

– Любопытно, – прищурившись наблюдает за мной оборотень.

Он окидывает, качающуюся меня долгим взглядом, усмехается чему-то и заталкивает в соседнюю комнатушку. В углу стоит печь с камнями, на лавке у стены тазик и ковш, на стене дубовый веник.

– Тепло, – выдыхаю я.

Меня охватывает странный озноб, а оборотень толкает на лавку. Я сажусь на нее и смотрю на волчару, который и без того маленькую комнатушку сделал ужасно тесной.

Волчара молча толкает меня в плечо, укладывая на лавку прямо в одежде, а сам берет ковш, черпает из таза воду и плещет на камни. Все мгновенно заволакивает молочным паром и дышать становится тяжело. Воздух делается вязким и влажным, но я все равно дышу полной грудью, пытаюсь понять, почему перед глазами вертится пространство.

– Ну что, лисичка? Поиграем в правду или правду? – ехидно вопрошает белый пар. – Где ты училась контролировать состояние промежуточной трансформации?

Он что? Думает, что это какой-то суперсекретный секрет? Вовсе нет.

– Не знаю, – хмыкаю я и прикрываю глаза от всепроникающего пара. – Никогда об этом не задумывалась.

– Все дело в психике, – осведомляет меня мамин голос. – Ты мой суперсолдат, дочь, – весело хмыкает.

Становится жарко. Пальцы на руках уже отогрелись, но моё состояние стало ухудшаться. Словно я продолжаю пить и пьянеть.

– Как тебя зовут, лисичка?

– Лиссана Шияро, – отвечаю без запинки. – Кадет государственной академии...

– Дальше я знаю, – перебивает волчара. – Этот рыжий лис… как его?

– Харпер? – спрашиваю, но тут же начинаю злиться, когда прямиком в голову поступают образы. Его поцелуев с Гвид.

В ответ оборотень молчит, а я открываю глаза и нахожу сквозь пар его силуэт.

– Чем он тебя так зацепил? – продолжает оборотень откровенно издеваться. – И как ты не замечала, что происходит?

Гнев бурлит в груди.

– Какое тебе дело? – Вскидываюсь и вспарываю рукой пространство, чтобы хоть немного его разогнать и увидеть лицо волчары.

Вот только пар сгущается, а мне становится все жарче. Уже хочется выбраться отсюда, но я продолжаю лежать, задумавшись над собственной слепотой.

– Я ведь просто не знала, что парни так умеют, – отзываюсь глухо. – Четыре года красивых ухаживаний ради того, чтобы залезть под юбку другой.

– Это мы с тобой тоже проработаем, дочь, – ласково шепчет мамин голос, разгоняя неприятное чувство в груди.

Вот только оно никуда не уходит, потому что мамины слова в моих воспоминаниях не имеют веса. Харпер меня предал и это сильно сказывается на дальнейших принятиях решений.

– Он унизил меня, – говорю глухо и сглатываю тошнотворный комок в горле. – Завтра на меня будут насмешливо смотреть и шептаться за спинами.

Оборотень молча слушает и вообще прикидывается… паром. В какой-то момент мне действительно кажется, что его здесь нет.

– Самое смешное, – продолжаю я. – Мне на самом деле плевать кто и что будет говорить. Сам его поступок…

– Больно? – спрашивает оборотень.

И я хмурюсь, задумавшись. Нет, мне однозначно больно, но… насколько?

– Знаешь, что делают волки, когда попадают в похожую ситуацию?

– Воют на луну? – Усмехаюсь, вовсе не чувствуя ничего похожего на веселье.

Волчара, брякнув чем-то, открывает дверь и выпрямляется. Пар стремительно рассеивается, а он встает напротив меня, закладывая руки за спину.

– Иногда воют, но это зависит от того, насколько глубоки были чувства, – его задумчивый взгляд изучает мое лицо, а я вдруг ощущаю, как начинает разгоняться мое сердце. – Волки тренируются, пока не выгонят из своей головы все острые мысли. Тренируются до изнеможения.

Поднимаюсь с лавки и пьяно покачиваясь иду к дверному проему.

– Ты куда? – спрашивает так, словно право на то имеет.

– Свежим воздухом подышать, – шиплю в ответ, утирая влажное лицо.

Отмечаю, что когтей на пальцах нет, трогаю макушку, а там нет ушей.

И жарко. Просто безумно жарко!

Выскакиваю из душной бани, затем в коридор, а после и вовсе на улицу, едва не зашибив пожилого мужчину, который как раз заходил с улицы.

– Лисичка, – насмешливо зовет оборотень, но я не реагирую.

Мне настолько душно, что сердце едва не выпрыгивает из груди. Мысли плавятся, а изнутри хлещет не то гнев, не то… не знаю.

Оказавшись на улице, втягиваю носом воздух и оглядываюсь по сторонам. Ночной город украшен магическими фонарями и светом из чужих окон, на темно-синем небе висит яркая белая луна, но только невидимый шелест ветра по-настоящему завораживает, обдувая мое пылающее лицо.

– Хочешь, я одной ночью решу все твои проблемы? – Раздается над ухом бархатным голосом. – Кардинально изменю твою жизнь.

В ответ по плечам расползаются мурашки. Поворачиваю голову и с сомнением кошусь на оборотня.

– Это ты так клеишься или просто очень добрый?

– Скорее, очень умный и исполнительный, – усмехается тот и переводит взгляд на луну. – Ты не подходишь лисам, ты знаешь?

– Не понимаю, о чем ты.

Пожимаю плечами и отворачиваюсь. Вру, конечно, но я не привыкла рассказывать посторонним о том, что постоянно работаю над собой, добиваясь человеческих реакций и искореняя животные. И сама, и с матерью. Это помогает не совершать ошибок, о которых позже можно будет пожалеть.

– Хитрюга, – хмыкает волчара, закладывает руки за спину и спускается по лестницам.

Я же, стараюсь следовать за ним, но координация в таком состоянии паршивая, потому приходится держаться за перила.

– А ты… Кто такой вообще?

Оборотень резко тормозит, оборачивается и смотрит. Смотрит так, что аж душа от страха выворачивается. Глаза светятся, желваки на скулах перекатываются от напряжения, а губы. Губы растягиваются в оскале, только природу его я не могу понять.

– Адиссил, – отвечает сквозь зубы. – Надо же, лисичка. Ты действительно умеешь удивлять.

Я приподнимаю брови, не понимая, чем заслужила такую реакцию. Можно подумать, я обязана обладать телепатией и экстрасенсорикой, чтобы узнать его имя! В моем роду колдунов человеческого рода не было!

– Я что-то не то сказала? – спрашиваю напряженно.

Однако волчара только всматривается, будто пытаясь разгадать загадку или вычислить всех моих мозговых тараканов по именам. Но нет их, выселила давно!

– Много чего не то. Особенно то не то, что ты вообще меня не помнишь.

– Так! – Рявкает вдруг мама, – Расслабься, Лис. Твои воспоминания рассеиваются, оставляя лишь теплую густую пустоту.

– Что?! Нет! Почему так резко?!

Я усиленно всматриваюсь в лицо этого оборотня, рассыпающееся песчинками. Напряженный взгляд, полный укора и откровенная досада на губах.

Мама начинает работу над внутренними конфликтами, отрабатывает неверные убеждения, а к завершению сеанса я чувствую себя так легко, как никогда прежде.

Ну и подумаешь волки! Что я волков не видела, что ли? Да, другая система работы, но опыт приходит во время практики, поэтому полученные знания, мы будем применять там, где волчары примеряют силу.

Да и вообще, разве я успела выяснить, зачем понадобилась Убою? Вот и говорю, что нет.

Выдыхаю через улыбку, открываю глаза и смотрю на магфон с изображением уставшей матери. Вообще-то все прошло отлично, я больше не чувствую стыда, не чувствую страха и неопределенности. Жизнь нам дана одна, и её нужно жить даже если случился апокалипсис.

– Все прекрасно, Лис, – выдыхает мама. – Теперь хорошо выспись, а завтра начинай изучать новый мир.

Вот только она даже не улыбнулась, как делала это обычно. На лбу залегли хмурые складки, а взгляд задумчивый и колючий.

– Ты мне врешь, – говорю прямо.

Она снова выдыхает, чуть прикрывает глаза и качает головой, выдавая свои волнения.

– Мы слегка коснулись того блока памяти, который бережет твою психику. Кем бы ни был тот оборотень, ты должна держаться от него подальше.