— Кем вам приходится Хотис Вертигальд из Солазура?

— Сокурсником, — ответила Меральда и покраснела до кончиков ушей. Комиссар никак не прокомментировал её реакцию и просто продолжил допрос:

— Как вышло, что вас задержали вместе?

И девушка всё пересказала — как выпрыгнула из окна, как пряталась и как пришла к выводу о необходимости сдаться гарнизону, а потом воспользовалась случаем сделать это не в одиночестве. Хари не слушал, сейчас он был бездушной машиной, пишущей процесс дознания.

— Вы видели у него украденный экспонат?

— Что, простите? — одними губами выдохнула она. Грудь сдавило нехорошее предчувствие, выгоняя из лёгких весь воздух. И, пока герцог невозмутимо повторял вопрос, Меральда смотрела на него округлившимися глазами и пыталась унять дрожь.

— Нет! — запротестовала она. — С чего вы взяли? Он вообще не входил в библиотеку! При нём не было книги. При нём не было даже синка! Хотис лежал без сознания, загнанный вашими взбесившимися псами, весь в крови… — девушка уже стояла, крича и потрясая перед носом собеседника перевязанной рукой, как главным доказательством бешенства гончих. Тобиэл перехватил её локоть, брезгливо поморщившись, и усадил обратно на стул. Не разгибаясь, практически дыша в русую чёлку и чётко проговаривая слова, переспросил:

— Кем вам приходится Хотис Вертигальд из Солазура?

— Другом? — почему-то с вопросительной интонацией пролепетала она. Всё её тело предательски дрожало от холода, но не внешнего — в комнате по-прежнему было жарко, — а от той жгучей стыни, что поселилась внутри. Меральда тщетно обнимала себя за плечи, чтобы присмирить озноб. Герцог удовлетворённо кивнул и печатным шагом вернулся на своё место. Садился он так же странно, как и архангелы, в напряжении держа тело на весу, будто не до конца верил, что под ним есть стул.

— Следственные мероприятия относительно вас окончены. Когда будете покидать крепость, ваш синк вернут на первом посту. Запись на территории Каструм-Мара категорически запрещена. Утром четвёртого дня за счёт казны будет организован трансфер до Мареграда. Либо можете выехать из города любым другим способом, но в таком случае гарнизон не компенсирует понесённые расходы. Также гарнизон приносит извинения за полученную травму, фиксированная для таких случаев выплата уже перечислена на ваш счёт. Животное передадут в фармацию согласно третьему пункту семьдесят второго указа пятой части Кодекса Мистолии. Всего вам доброго.

От размеренной речи комиссара стало только холоднее. Сердце сжималось, почти схлопывалось, грозя оставить вместо себя дыру. Меральда всеми силами удерживала непослушную мышцу, скукожившись, скрестив руки на груди и подобрав коленки. От одной мысли, что следующей самой популярной в Университете трансляцией станет казнь Хотиса, хотелось взвыть, броситься в ноги герцога, моля о пощаде, и, если понадобится, ползти за ним на карачках, стирая конечности в кровь, рваньё и крошево. Если бы только это могло помочь, ведь Хари никогда не нарушает закон.

— Подключите меня к идеографу, — Меральда не узнала свой голос, словно слышала лишь искажённое эхо. Мужчина остановился в дверях, со скрипом повернулся и заложил руки за спину. Полы короткого камзола потянулись следом, открывая взгляду ремни, сковывающие широкий торс по кольчуге.

— Не вижу необходимости, — бесстрастно изрёк он.

— Согласно первому пункту двадцать седьмого указа пятой части Кодекса я имею право выбрать, каким путём давать показания, — девушка вздёрнула подбородок и нахально уставилась на собеседника. — Поэтому я отзываю своё разрешение на запись и требую подключить меня к идеографу для повторного допроса.

Левый краешек губ снова на секунду отъехал в сторону, скривившись в непрошеной полуухмылке. А вернув его на место, комиссар чванливо провозгласил:

— Ваше право, — демонстративно провернул кисть и сымитировал бросок невидимого мяча, вероятно, обнуляя запись.

— И спасибо за платок, — Меральда встала и смущённо протянула скомканный кусочек ткани с золотой вышивкой по краям.

— Оставьте себе, — равнодушно бросил Хари, застёгивая камзол. Трижды постучал в дверь, а когда та открылась, не меняя тона, произнёс куда-то вбок: — На чтение.

Архангелы, точно королевская свита, пристроились на почтительном расстоянии позади девушки, а сам комиссар возглавил шествие. В коридорах крепости не было ни позолоты, ни драгоценных камней, ни даже открытых трансляций, имитировавших роскошь и достаток. Только голые стены и каменный пол, от которых гулко отдавался слаженный перестук мужских сапог. Кроме того, не было видно и лакеев, лишь иногда навстречу попадались пары в белых мундирах с крыльями-эполетами, шагавшие мимо, как привидения, не поворачивая головы. Поэтому, когда из-за угла вывернул человек в чёрном, Меральда едва не обогнала идущего впереди герцога, в попытках разглядеть знакомую фигуру. Однако Хари открыл перед ней дверь раньше, чем незнакомец приблизился. К счастью, он стянул капюшон прежде, чем девушка скрылась в допросной, а ещё она успела услышать ехидное «Опять развлекаешься, братец?». Дверь с треском захлопнулась и Меральда осталась одна. В комнате было несколько стульев, обычных, примитивно сколоченных, вдоль стен до самого потолка тянулась внушительная картотека, которую всё равно никак не просмотреть без синка, а сбоку, за рядом решёток в глубокой нише, возвышалось металлическое кресло с поднятым сверху ободком. На нём мягко светились бледно-голубым инкрустированные один к одному кристаллы, и в полумраке казалось, что кольцо просто висит в воздухе. Девушка слышала голоса в коридоре, но не могла разобрать ни слова. Впрочем, ей и без того стало ясно, что у Хари нет никакого раздвоения личности — тогда, на балконе, улыбался и приветливо махал ей рукой брат герцога. И ничего удивительного в том, что Меральда их перепутала — братья были очень похожи, заметить разницу ей удалось только вблизи. Лицо шире, скулы острее, кончик носа приподнят, а причёска не такая аккуратная, выбившиеся пряди небрежно заправлены за ухо. И глаза насмешливые, самоуверенные, а главное — живые. Она никогда не слышала о других родственниках главного комиссара, кроме самого Галиарда Первого, потому заподозрить нездоровую двуличность оказалось проще.

Когда дверь распахнулась, сначала вошёл безучастный ко всему Тобиэл Хари, весь в белом, чеканно проследовал до ближайшего сиденья и сложился. Вторым в проём почти вбежал Азесин Бравиати. Лекарь носил красное, потому как на нём не так хорошо видна кровь. Он опустился рядом с Меральдой, непрерывно оглядывая её с ног до головы и обратно. Наконец, появился и брат Хари. Чёрный кожаный плащ с капюшоном, весьма практичный для жителей города, в котором часто идёт дождь, облегал широкие плечи, а снизу виднелась чёрная же рубашка с золотым тиснением.

— Áлес Роз. Рад знакомству. Жаль, такому непродолжительному, — ухмыльнулся он, медленно поднося захваченную руку девушки к губам.

— Из? — вопросительно протянула она, подталкивая того представиться как положено. Род деятельности был не так важен, а вот место рождения могло пролить свет на подозрительное родство с герцогом.

— А что, уже заинтересовал? — завершив поцелуй, нагло спросил он. — Кстати, милое платьице.

Меральда залилась краской, натягивая оборванные края ткани на плечи. Ей нестерпимо захотелось провалиться сквозь землю. То, как он намекнул на её «заинтересованность», брало свои корни из королевского указа о кровосмешении. Жители одного поселения, будь то деревня или крупный город, не имели права заключать браки между собой. Несмотря на то, что Мистолия была большим королевством, память о других державах, существовавших когда-то на месте непроглядного тумана, помогала понять истинные масштабы потерянного мира. К тому же, отдалённые селения зачастую находились на самообеспечении и объективно не нуждались в торговых и иных связях с остальными городами, что совсем не устраивало генетиков из фармации. Именно благодаря им вырождение крови мистолийцам больше не грозило. По этой же причине Меральда уехала из родного Хаза так рано, слишком боялась влюбиться и разбить себе сердце. Подобных историй с печальной концовкой хватало в любом, даже самом захудалом городишке.