Лале почти не подала виду, что расстроилась, когда я направился к другому столу. Так, выдала ещё одну звонкую трель смеха и начала записывать голосовое сообщение воркующим голоском. После этого, она встала с самым независимым, как это видимо планировалось, видом, потягиваясь, аки кошка, демонстрируя все изгибы девичьего тела, идеально подчёркнутые штанами с низкой посадкой и топом, не прикрывающим живот.

«Ох шикадам... Ешь давай!».

И я ел. Я вкушал. Я смаковал. Еле удерживаясь от довольного рычания. Через минуту стал понятен коварный план моей персональной "Лолиты". Продолжая изображать "жаркую" переписку и не забывая идти, словно по подиуму, она "случайно" оказалась у стойки именно в тот момент, когда Мустафа поставил на неё мой кофе. Подхватив чашку, с видом человека совершающего великое одолжение, она продефилировала к моему столу, поставила напиток передо мной и элегантно плюхнулась на соседний стул.

— Тешикю́р эди́рим! — поблагодарил я с набитым ртом.

Лале одарила меня улыбкой царицы, снизошедшей до черни, и демонстративно отложила телефон, мол, надоел, отдохни.

— Одноклассник или онлайн-поклонник? — спросил я.

— Малолетка, — был пренебрежительный ответ. — Он в восьмом учится.

— Кхе-кхм, — мне аж кусок мяса не в то горло пошёл, пришлось запить водой. — Всего на год младше тебя.

— Стрёмно, если подруги узнают.

— Зачем общаешься?

— Он — Новис (novice), — она произнесла это слово, старательно подражая английскому прононсу, ну знаете, будто каши горячей в рот набрали и говорите.

— Может, врёт?

— Не-е-е, прислал фотки из центра. Ему сказали, колдуном будет. Это..., — она прикусила нижнюю губу, вспоминая, — ар-те-фак-то-ром. Короче, типа ювелир, только круче.

Хорошо, что я ем, так легче прятать улыбку.

— Собираешься замуж за одаренного? — я, всё таки, ухмыльнулся, косясь в сторону Мустафы, который замер перед небольшим телевизором на стене, смотря новости.

— М-м-м, — она всерьез задумалась. — Они крутые. Которые в кланах — богатые и им все завидуют. Но колдун — это стрёмно, мне нравятся маги стихий.

— Так, он на государство работать будет, если им центр занимается.

— А вот и нет. К его родителям уже приходили люди и предлагали помощь от клана...

Она посмотрела на меня так оценивающе, что, под загаром я, наверное, покраснел.

— Жаль, ты — не Нобль.

— Угу, — промычал я, набивая рот мясом и овощами. — И ста-аый.

Лале снова фыркнула и собралась парировать мой аргумент очередной фразой "из Булгакова", но в этот момент, входная дверь резко распахнулась, китайские колокольчики разразились истеричным перезвоном и в кафе ворвалась... жертва постапокалипсиса, не иначе. — Замызганные грязью джинсы и кросовки, футболка, испачканная какой-то пылью, отсутствие тёплого верха, несмотря на ощутимую вечернюю прохладу. Наверное, симпатичная, даже красивая, но безумные от паники глаза и растрёпанные волосы, частью выбившиеся из "хвоста" — не позволяют сказать точно.

— Можно... от вас... позвонить?!? — выпалила она на ходу, хватая ртом воздух, то и дело оборачиваясь и направляясь к стойке.

Хозяин гостиницы ошалело рассматривал девушку, нардисты отвлеклись от игры, двое даже поднялись со своих мест.

— Вой, дочка, что случилось? — Мустафа не сразу смог переключиться с просмотра новостей.

— Вызовите милицию, пожалуйста! — девчонка явно пребывала в истерике.

«Да быть того не может!!!», — вопил мой внутренний голос, — «может, колдун и меня проклял, посмертно?!?».

Лале сидела, разинув рот. Мустафа и постояльцы пытались успокоить ворвавшуюся девушку, которая никак не могла отдышаться и твердила про телефон и милицию. Один из дальнобоев встал на пороге, вглядываясь в ночь, начинающуюся сразу за границей круга света, испускаемого "витриной" кафе и парой небольших уличных фонарей. А я... закидывал в себя остатки ужина, словно опять оказался "срочником" в Армии, где каждый прием пищи, как последний. Голову старался не поднимать. — Вот, сейчас доем и пойду спать. Мне своих проблем хватает.

Визг стираемых автомобильных покрышек заставил всех разом умолкнуть и повернуть головы в сторону улицы. — Чёрный внедорожник японской марки, заложив лихой вираж, остановился боком ко входу, метрах в десяти. Захлопали двери. Выскочив с пассажирского места, машину обегал молодой пацан, лет восемнадцати, весь потрёпанный, в ссадинах и синяках, в местами порванной одежде. Судя по лицу, он был очень зол. Водителю было ближе — он успел перехватить юнца, что-то втолковывая ему и явно успокаивая. К ним присоединился третий, который сидел сзади. Все трое одеты в кожаные куртки, стильные брюки и ботинки, у всех клановые шевроны. "Бешеная" девица, увидев их, стала похожа на затравленного зверька — упёрлась спиной в стойку, головой вертит по сторонам, в поисках другого выхода. Дальнобой, стоявший на пороге, попятился, когда примчавшаяся троица, о чём-то договорившись, двинулась ко входу.

Я встал, твёрдо намереваясь свалить в свой номер и больше не влезать ни в какие передряги. По крайней мере, сегодня... И сразу встретился глазами с беглянкой. Слева от неё, на меня пялился Мустафа, справа — уставились дальнобои. Я обречённо перевёл взгляд на улицу — клановцы остановились на пол пути и тоже пытались высверлить во мне дыру.

«Буква ять!!! Кольцо забыл надеть».

Из троицы, я почувствовал только водителя, но слабо, думаю, он около третьего порога. Привычка носить кольцо-блокиратор ещё не выработалась, потому и не придал значения. А вот они меня почувствовали хорошо, вон как вылупились. Один даже оскалился, а у мальчишки глаза сверкнули недобро... Кровососы?!? Твою... Так, они ещё и почуяли на мне кровную метку, полученную за убийство их собрата.

— Помогите!!! — девчонка метнулась ко мне через весь зал, упала на колени и молитвенно сложила руки. — Они меня убьют. Если можете, помогите, прошу! Я ничего не сделала, просто шла домой...

А она молодец — соображает быстро. Мустафа и дальнобои, похоже, ещё только постигают, Лале, вообще, до сих пор таращиться на клановцев, а беглянка уже смекнула, почему её преследователи не спешат входить внутрь. И снова эти глаза, полные надежды. И, с одной стороны уже взятые на себя долги, а с другой — прямая просьба о помощи, в которой я не могу отказать. "Весы" качнулись и чаши встали вровень. Я опустился на стул.

— За что именно меня? — продолжала тараторить девчонка, захлёбываясь слезами. — Я не хочу так? Я жизни толком не видела. Помогите! Прошу...

— Ты — человек? — спросил я.

— Гм.. Чт-то? — опешила она.

— Ты принадлежишь к человеческому роду?

— А-э-э... Д-да...

— Тогда поднимись и сядь на стул, как человек, — я указал ей на предмет мебели. — Ты попросила о помощи, достаточно одного раза.

Пока говорил, быстро и незаметно, насколько мог, изобразил на обеих ладонях Вязи «Непусть» и раскрыл — одну на себе, вторую смахнул девчонке в грудь. Она что-то заметила, её глаза расширились, не то от страха, не то от восхищения, но ничего не сказала.

«Что ты творишь, Илья? Ты забыл, что всех не спасти?».

Машинально отодвинул тарелку и достал из внутреннего кармана пиджака футляр с трубкой. Девчонка, всё ещё с непониманием в глазах, но села на стул, переводя взгляд с меня на троицу преследователей. У них, между тем, происходил некий спор — юнец рвался в закусочную, водитель удерживал его и в чём-то пытался убедить, третий — явно не знал, что ему делать, застыв столбом.

Я обратился к дочке хозяина:

— Лале, детка, отнеси мою посуду на кухню и не выходи пока оттуда, — увидев ступор в глазах, добавил в голос настойчивости. — Лале! На кухню!

Загремели тарелки, зацокали каблуки. Я взглянул на Мустафу, который замер с телефоном в руке.

— Не нужно никуда звонить.

Хозяин гостиницы медленно кивнул и убрал телефон в карман.

— Идите спать, ребята, — посоветовал дальнобоям.