- Зря надеешься, - холодно изрек генерал. – Если мы докажем, что он тот, кто убивал собратьев на протяжении десятилетий, состоится суд. Вряд ли король вынесет решение отпустить его.

Вся кровь отлила от моего лица, дыхание сбилось от осознания, что это наш конец. Я потеряю истинного, едва обретя крохотную надежду на его возвращение.

- Ты будешь свидетельствовать на суде. Не советую лгать или сбегать, - хмуро предупредил меня король. – До тех пор можешь привести себя в порядок в дальнем поместье Блэдморов.

- Я выделю тебе служанку и позову лекаря, - кивнул генерал на мою уродливую рану, края которой все никак не стягивались. – Мы отправим весточку твоим родным, и они заберут тебя после приведения приговора в исполнение.

- Приговора? – сердце ухнуло вниз. – Что вы сделаете с Ильдерелом?

- Он будет показательно казнён, - равнодушно бросил король.

- Я и не знала, что за пределами материка творится такое безобразие, - хмурилась Сафир Блэдмор, поглаживая крупный живот и успокаивая этим малыша.

Красавица с темно-каштановыми волосами, богатой волной лежащими на плечах. Прически она недолюбливала, предпочитала свободно распущенные.

Неподалеку со смехом гонялись друг за другом другие ее дети – семилетняя Миланис и пятилетний Редлан. Оба огненно-рыженькие – в отца, волосы которого были темно-каштановыми с красноватым отливом.

Дочка нет-нет да и превращалась в маленькую золотую драконицу, ускользая от брата в последний момент, ведь он еще не дорос до полетов. Цвет ее чешуи горько напоминал мне о моей утерянной сути – когда-то я была точно такой же.

- И давно люди изобрели оружие, способное убивать драконов? – расспрашивала Сафир как-то напряженно.

- Очень давно.

Я уже и не помнила времен, когда драконы властвовали над человечеством безраздельно и были самыми опасными хищниками в Илькендаре.

Последние остатки сверхъестественных существ либо жили среди людей, скрывая свою суть, либо прятались на островах и за магическими барьерами.

Материку в этом смысле больше повезло. Здесь все еще действовали старые законы. И, хотя могущественное оружие тоже появилось у людей, драконы все еще оставались уважаемыми лордами, как и другие расы.

- Люди правда истребили всех драконов?

- Ну, не только люди, - устыдилась я и опустила глаза. – Муж мой не меньше постарался.

Невольно накрыла свою руку, рану на которой скрывала повязка, наложенная недавно лекаркой. Рану, которую нанес мне Ильдерел.

Ожоги зажили – моя кожа все же была устойчивей к огню, чем у людей. А рана от когтя плохо заживала, постоянно напоминая мне, что я больше не драконица, а почти человек.

Если Ильдерела казнят, наша некрепкая связь исчезнет, и я окончательно стану смертной. Должно быть, начну стариться и лет через тридцать умру морщинистой старухой. Может быть, проживу чуть подольше благодаря тому, что раньше была драконицей…

Запах лечебной мази бил в нос и мешал наслаждаться слоеными яблочными крендельками, которыми мы полдничали с Сафир, и можжевеловым чаем, который был мне в новинку – на наших жарких островах таких древ не произрастало.

- Значит, слухи о нем правдивы? – печально спросила Сафир, и я прикусила язык.

Говорила же себе: ни в чем не признаваться, даже случайно. Я не стану свидетельствовать против мужа в суде! Я, в конце концов, своими глазами ни разу не видела, чтобы он кого-то убил.

- Но зачем? Для чего одному дракону убивать сотни других?

Мы одни, свидетелей нашего разговора нет. Дети – не в счет, а слуги ушли с поручениями. У меня наболело, хотелось хоть с кем-то поделиться.

- У него очень большой магический резерв, - пожала я плечами, макая кончик кренделька в нежные подслащенные сливки. – Он мог бы вместить в себя столько магии, сколько другим драконам и не снилось. И он черпал ее отовсюду, чтобы заполнить пустоты: из ветра и солнца, из своих и чужих эмоций. А мог забирать у других. Когда он побеждал драконов, то присваивал их магическое ядро себе. И становился могущественнее с каждой победой. Поэтому он такой крупный и сильный. Если б он не был истощен многолетним сном на дне моря, а затем еще и темницей, ни оковы, ни ваши воины его бы не остановили.

- Как же ты сразу не поняла, каков он? Еще до замужества.

- Он был другим, - улыбнулась я грустно. – Когда-то его сердце было полно любви ко мне. Питая ею наш остров – само его основание – Ильд наполнял любовью и наш магический источник. Кристаллы, из которых делаются артефакты-хранилища магии, - показала на колечко Сафир, где в камне переливалась огненная магия ее дракона, - производим мы.

- Вот как? – она с интересом взглянула на свое обручальное кольцо и улыбнулась мне. – Офигеть. Прикольно.

Слова-то какие причудливые, заморские. Необыкновенная девушка, такая простая и незамысловатая, и не подумаешь же, что герцогиня. Общительная и добрая.

Две недели прошло с тех пор, как меня приняла семья Блэдморов в своем чудесном поместье.

Вначале я сторонилась всех, никому не верила. Но герцог Блэдмор подпустил меня к своей беременной жене, и постепенно я расслабилась, поняв, что во мне не видят угрозу и ничем не угрожают в ответ.

Лекари оказали мне помощь, Сафир пожертвовала свои платья, чтобы я выглядела, как положено леди.

Мне выделили уютную гостевую комнату, обставленную в нежно-голубых тонах. С личной ванной из белого мрамора и видом на заснеженные пики гор, куда мы с Ильдом так и не долетели.

В любой момент должен был состояться суд, и я ждала этого дня с содроганием, совсем не горя желанием в нем участвовать. Вот только меня никто не спрашивал.

- Ну, так что стряслось с твоим мужем? Почему он стал таким, как сейчас? – спросила Сафир, подбирая с блестящего пола несколько желтых листьев, которые принес легкий ветерок через открытый балкон.

- Я не знаю, - опустила я глаза на запястье и невольно погладила метку кончиками пальцев. Она опять не сияла, выглядела как давно заживший ожог. – Просто в какой-то момент он вернулся домой сам не свой. Стал одержим властью и завоеваниями. Мы с ребенком стали его раздражать. Словно он стал нам чужой, я совсем его не узнавала…

Сафир выглядела так, будто ее поразила какая-то мысль. Но она не спешила ею со мной делиться.

- И давно ваши метки стали такими? – наклонилась она вперед и взяла меня за руку, внимательно разглядывая рисунок.

Сафир выглядела так, будто ее поразила какая-то мысль. Но она не спешила ею со мной делиться.