Оказалось — не взялся. Коренной новгородец. Сам боярин и боярский сын. Тесть его тоже тысяцкий, только Людина конца. И наверняка оттуда тоже прибегут, когда тысяцкого выкликать будут. Пусть это и неправильно, но когда свара начнется, уже и не разобрать будет, кто вопит и чьи кулаки машут. Да и у самого Левоты среди неревских поддержка немалая, заметил Прибысл. Из тех, кого Сергей знает, Грудята.
Сергей помрачнел. Вот не добили змеюку в свое время. Не захотел Сергей с наместником Прокуем ссориться, и очень зря, выходит.
— А он, Левота, уже и гадить начал. Послухов пустил, что, мол, у меня товар негодный. Убытков от того немного, торговля наша в самом Новгороде не сказать что велика, а с кем торгую, все меня знают. Однако урон чести. И твоей тоже, потому что и тебя в тех слухах поминают.
Ожидаемо. Надо полагать, черный пиар и осмысленная речь появились у человечества одновременно.
— А кто кроме Левоты? — спросил Сергей.
— Боярин Радила.
Этого Сергей тоже знал. Даже кое-какие общие связи с ним имел. Радила был подходящей кандидатурой.
— Только не потянет он против Левоты, — вздохнул Прибысл. — Он с Хвалибором вечно бодался. Так что люд, что за Хвалибора был, вряд ли за него кричать станет. Вот если бы не Левота, тогда да, тогда бы он первым был.
Однако, ситуация.
Сергей задумался. Новгород ему нужен, а вот недружественный тысяцкий на облюбованном конце — нет.
— А как у этого Левоты с наместником княжьим?
Прибысл покачал головой:
— Не знаю. Но о том, чтобы ссорились, не слыхал.
С Прокуем Перятычем Сергей не враждует, но поддержку получит вряд ли. С наместником они не друзья, и на чьей стороне тот окажется, неизвестно. То есть известно. На своей. И немного на княжьей. Однако даже будь здесь великий князь Олег… С ним тоже все непросто. Сергей, конечно, неплохо развился за эти три года, но до серьезной фигуры не дорос. Так, шахматный конёк на свободном выпасе.
— Надо бы мне с ним поговорить, — сказал Сергей задумчиво.
— С Левотой?
— Ага. Сделаешь?
— Попробую… — не слишком уверенно ответил купец. — Только это… Ты с ним поосторожнее. Коварный он.
— Я тоже не зайчонок. — Сергей усмехнулся. — Все, Прибысл, ешь, пей, веселись. О делах наших завтра поговорим.
Левота, значит…
— Что задумчив, Дерзкий? — К Сергею подсел Машег. — Пиво не нравится?
— Пиво? Нет, годное пиво. А дело такое…
И пересказал другу услышанное от своего новгородского представителя. Машег должен знать. Он тоже в процессе участвует. И родня его. Если цепочка здесь, в Новгороде, оборвется, убытки будут у всех. Нагадить им просто: поджечь что-нибудь, или крышу на складе продырявить, чтоб меха подмочило.
На такое, конечно, можно ответить взаимностью. Вот только позиция коренного новгородского боярина в городе посильнее, чем у белозерского варяга.
— Что думаешь? — спросил Сергей.
— А что тут думать? — удивился хузарин. — Если кто-то хочет тебя убить, убей его раньше.
— А он хочет меня убить? Уверен?
— Не попробует, не узнаем! — ухмыльнулся Машег.
Тоже верно.
Сергей выбрался из-за стола, уклонился от пары предложений выпить и не без труда отыскал Прибысла. Не без труда, потому что купец решил заняться армреслингом с одним из местных гридней и высмотреть его через головы столпившихся вокруг зрителей удалось не сразу.
Прибысл победил. Нельзя сказать чтобы честно, потому что гридень, довольно молодой кривич, был настолько пьян, что опрокинулся навзничь, пытаясь выбраться из-за стола.
— Эй, княжич, а давай-ка ты со мной так!
Еще один местный авантюрист.
— С тобой хёвдингу невместно! — раздался из-за плеча Сергея рык с сильным нурманским акцентом. — Со мной давай!
Скегги Безбородый, один из свеев, примкнувших к Сергею во Франции.
Хорошая шутка[1]. Нет, с ростом волос на лице у Скегги все было в порядке. Просто так вышло, что борода у блондина-свея росла черная, что, как он считал, не слишком красиво, и бороду брил. Ну как брил… Соскребал периодически, что наросло. Раз в пару недель примерно. На взгляд Сергея, перманентная черная щетина свея тоже не украшала. Хотя еще больше свея портил скандальный нрав. Но Безбородый был крепким хирдманом, почти равным Грейпу. Если бы не скверный характер, Сергей бы его сразу в хольды определил. И характер — был и свей его немедленно продемонстрировал.
— Если ты меня победишь, получишь вот этот перстень! — сообщил Скегги, сдергивая с пальца и бросая на стол серебряный перстенек граммов на десять. — Согласен?
— Ага! — Гридень тут же забыл о Сергее.
— А если я тебя… — Скегги сделал паузу. — … Тогда возьму тебя…. — Недвусмысленный жест и хохот.
И без того красное от выпитого лицо гридня совсем побагровело.
— Я убью тебя, нурман! — Он попытался выхватить меч, но тот остался на стойке у входа. Как раз на такой случай.
— Тихо оба! — крикнул Сергей, которому совсем не улыбался конфликт с Олеговыми дружинниками. — Это шутка была! Ты что ж думаешь, я в дружину мужеложца возьму? Скегги! Молчи! — Он придавил свея «взглядом воеводы». — Хочешь померяться силами — давай! И перстень забери! Нечего тут богатством хвалиться!
И притянул лохматую голову свея поближе, негромко:
— Знаю, поддержать меня хотел, спасибо. Но не обижай здешних. Мы их гости.
Ага, есть понимание. И кивок.
Свей сцапал перстень, надел.
— Давай, крепыш, давай поборемся! Только не на руках, а на поясах! Кого свалят, тот будет руками махать и кричать по-чаячьи! Если ты после встанешь, понятное дело!
— Я Гомол, — сообщил гридень. — Десятник князя Олега. А ты кто таков?
Скегги, который по-словенски понимал пока с пятого на десятое, нахмурился, но потом решил, что тут и понимать нечего.
— Иди сюда, человечек! — прорычал он по-нурмански, распахивая объятья. — Или испугался?
— Было б кого бояться! — рыкнул в ответ Гомол тоже по-нурмански и, рывком одолев разделявшую их со Скегги дистанцию, цапнул нурмана за воинский пояс, вздернул вверх и с грохотом швырнул на пол.
Народ взревел: кто радостно, кто разочарованно. Скегги лежал на спине, молча открывал и закрывал рот. То ли дух перехватило, то ли не понял, что произошло. Поймал его варяг. Но тут к нему претензий нет. Кто не успел, тот опоздал.
— Поднимите его! — закричал победитель. — Хочу поглядеть, как он крылышками машет! А может, еще кто полетать хочет? Ну, нурманы, кто готов со мной сойтись?
При этом глядел он только на Сергея.
И как назло, вокруг ни одного из его тяжеловесов.
Сергей вскинул руку. Золотой браслет кроваво сверкнул в свете факелов.
— Полетать, говоришь?
— Не надо, Вартислав. Гомол — силач. На плечах коня поднимает.
Сотник Бирич. А сразу за ним Дёрруд нарисовался. Вот кто с любым силачом сладит.
Но есть проблема. Сергей очень не хотел позиционировать себя и свою дружину как «нурманов». Неправильно это с политической точки зрения.
Так что он кивком поблагодарил сотника и сказал спокойно:
— Ты хорош, десятник. А теперь скажи: тебе обязательно нурман нужен или варяг тоже подойдет?
— А мне все равно, кого класть! — осклабился Гомол. — Хоть князя, хоть княжича, если не струсит!
И кивнул на лавку.
Но нет, армреслинг Сергея точно не устраивал. Потому он мотнул головой:
— Нет уж, десятник! Ты моего человека на поясах уложил, давай и со мной так. И заклад тот же! Готов?
Народ вокруг тут же подался в стороны, освобождая место. Стало потише. Даже Скегги, громко протестовавший против «нечестной», как он полагал, победы противника, перестал орать и уставился на своего хёвдинга.
Риск, конечно, был. А бегать и кричать по-чаячьи — изрядный урон авторитету. Но, в отличие от армреслинга, в борьбе у Сергея все же был шанс. В чем, в чем, а в состязаниях без оружия Сергей мог дать фору даже какому-нибудь профессионалу из Константинопольского цирка. Вопрос: хватит ли этого превосходства, чтобы компенсировать разницу в силе и весе?
