В тот миг она была самой счастливой.

Она была самой красивой.

Она была живой!

Ваня улыбнулся своим мыслям, обреченно покачал головой и подошел к девушке. Обнял, прижав хрупкое тело к своей груди и шепнул тихо, поцеловав в макушку:

«Пойдем домой, родная».

Мария Чайковская — «Целуй меня»

— Это сделал ты?

Этим вечером квартира встретила Воронова непривычной тишиной. Он разделся, оставил на банкетке сумку и пошел на кухню. Обычно там его ждала Вера, заканчивая готовить ужин. Стояла у плиты в окружении будоражащих вкусовые рецепторы запахов, которых сегодня так же непривычно не было.

Но отсутствие ужина не было проблемой. Можно перекусить и в кафе на набережной, куда они договорились сходить вчера вечером. Они много гуляли в последнее время.

Той дождливой ночью — знаковой для них обоих — они все же не заказывали такси.

Вера смущалась того, что причинит неудобства водителю, присев на сидение будучи насквозь промокшей. Предложила вернуться пешком. Ваня не настаивал. Только предупредил, что, если вдруг она простудится, ему некогда будет сидеть с ней и делать влажные компрессы на горячий из-за высокой температуры лоб. Лгал, конечно. Случись подобное, он бы не только это делал. Он бы весь город на уши поставил, вызвал бы лучших врачей…

Понимала ли это Вера Ваня не знал. Но заметив в ее глазах искрящиеся благодарностью огоньки решил, что да — понимала.

По всей видимости выглядели они тогда ужасно. Даже Дружок, услышав звук поворачивающегося в замке ключа, прибежал к двери и, посмотрев на хозяев, замер, забавно склонив голову. Будто присматривался, пытаясь понять «свои» или «не свои». А потом возмущенно залаял, когда Ваня прижал его к мокрой груди.

Они оба сходили в душ — каждый в свой — и через двадцать минут встретились на кухне. Еще долго разговаривали, держа в руках чашки с горячим чаем. В минуты тишины слушали музыку дождя, замиксованную с мелодией ветра. Перед сном стояли у большого кухонного окна, наблюдая за красотой непогоды за окном.

В ту ночь они позволили себе немного больше. Ваня приобнять Веру за талию, замерев за ее спиной. Вера — немного расслабиться и откинуться на мужскую грудь, проникшись моментом и, наконец, доверившись.

Все было хорошо.

Ему хотелось думать, что все было хорошо.

Ему казалось, что все было хорошо.

Они все чаще стали выходить на улицу. Это были уже привычные ночные прогулки под светом далеких звезд, но сейчас по-особенному яркие и теплые. Их маршрут постоянно менялся. Они исследовали новые места, те, в которых Вере пока не удалось побывать. Ели мороженное, пили кофе из бумажных стаканчиков, вместе умилялись выдержке щенка, упрямо следующего за ними по пятам, не глядя на усталость и короткие лапы.

Все было хорошо.

До этого вопроса, прозвучавшего из полумрака кухни.

— Это ты, Вань? Ты замешан в этом?

— В чем? — он ответил тихо.

Не заметить напряжение, царившее в воздухе было сложно. Ваня застыл у дверного проема и взглянул на девушку, которая стояла у окна, со сложенными у груди руками. Она отрешенно прикусывала нижнюю губу, не обращая внимание на выступившую на ней каплю крови. Стреляла влажным взглядом с застывшим в нем страхом.

— Прошу тебя не играй со мной, — прошептала сорванным голосом.

— Я никогда не делал этого.

Ваня был аккуратен. Он словно ступал по тонкому льду, осторожно, тщательно подбирая слова и интонацию. Причин ее состояния Воронов не знал, а поэтому риск совершить ошибку был очень велик.

— Тогда ответь мне — прямо и честно. Ты замешан в этом?

Но стоило Вере перевести взгляд в сторону застывшего на телевизоре изображения, Ваня понял, что волноваться за крепость льда не стоит. Мерзлая корка треснула, и он уже в воде — тонет. Никто не поможет, одежда промокла и тянет вниз, кожа скована холодом, воздух заканчивается и скоро он почувствует, как ледяные копья пронзят его тело. У него осталось несколько минут и тратить их на оправдания и ложь абсурдно.

— Да.

Ваня ответил, а Вера лопнула, сдулась будто воздушный шарик. Она согнулась, обхватив себя руками поперек живота. В тишине кухни был слышен ее резкий выдох и следующие за ним приглушенные частые вдохи.

Иван повернул голову, взглянул на неподвижную картинку на экране телевизора, на несколько секунд прикрыл глаза. Пальцами до боли сжал переносицу.

На первый взгляд там не было ничего необычного. За столом сидела ведущая «новостей» в строгом костюме и белой рубашке. За ее спиной привычный взгляду ничего не значащий фон. Внизу новостная строка. А в ней текст, дублирующий слова.

Ваня усмехнулся тупой иронии — всего несколько месяцев назад именно эта девушка рассказывала в утреннем эфире о том, что Веру нашли. Именно она перевернула его мир в тот раз, а сейчас сделала тоже самое, но уже с другим — Вериным.

Которая через мгновение выпрямила спину и, не глядя на Воронова, прошла мимо него в свою спальню. Через десять секунд вернулась и бросила на стол папку. Ту самую, которую Ваня отдал ей, сидя на парковке у больницы — черную, в толстой непроницаемой обложке.

— Что в ней? — спросила, раня взглядом.

— Почему сама не посмотришь?

— Ваня, прошу… Что в ней?

Иван несколько секунд смотрел на девушку, долго сомневался. Но ледяная вода давно проникла в легкие, сковала внутренности. Он уже проиграл, понимал это и решил, что последние мгновения должен прожить достойно.

Воронов оттолкнулся от двери и шагнул к столу.

— Ладно. Что ты хочешь знать? — присел на стул и сложил руки в замок. Вера опустилась напротив. Ответила односложно, но уверенно.

— Всё.

Ваня был готов к этому разговору.

Понимал, что он состоится. Предполагал, что прямо на парковке у больницы. Но Вера, как обычно удивила. В тот раз вышла из машины, оставив папку на заднем сидении. Иван нашел ее на следующий день, принес в квартиру и положил на кухонный стол. Утром папка исчезла.

Как оказалось сейчас, Вера спрятала ее в своей спальне. И не открывала до этого дня — тоже, как оказалось.

— Хорошо. Что сказали там, я не знаю — он кивнул на телевизор. — Поэтому задавай вопросы, а я расскажу все то, о чем ты не спросишь.

— Почему их арестовали?

Первый вопрос был самым главным.

Ваня чувствовал, что он мучал ее уже несколько часов. Скорее всего, от момента, когда она услышала краем уха знакомую фамилию. За эти месяцы он узнал ее так хорошо, что буквально видел, как девушка несмело подошла к телевизору и, лишь мельком взглянув на экран, остановилась, задержав дыхание. Ваня был уверен, она посмотрела сюжет не меньше десятка раз, снова и снова, зацикливая свою боль на репите.

Раз, еще раз и еще несколько…

Услышав вопрос Иван не удивился, хмыкнул только.

— Потому что он мошенник, а друзья — нотариус, адвокат, один из судей, врачи из комиссии и другие «личности» — соучастники. А, следовательно, тоже мошенники.

— Сколько? — новый вопрос охрипшим голосом.

— Одиннадцать лет. Ему. Плюс огромный штраф и компенсация.

— Мне не нужны его деньги.

— Он должен тебе намного больше, чем просто деньги, Вера. Но невозможно измерить количеством нулей тот вред, что он нанес тебе. Поэтому минимум, что он может сейчас сделать — это сесть и отдать все, что имеет. Он заплатит, хочешь ты этого или нет. Это было одним из моих главных условий. Ты вправе делать с этими деньгами все, что хочешь. Брезгуешь — отдашь на благотворительность.

Вера кивнула, не рискнула спорить с решительно настроенным мужчиной. Через десяток секунд тишины задала свой следующий вопрос.

— Но, как?

— Сложно, лгать не буду. Пришлось поднимать все документы за последние пять лет. Отслеживать передвижения денег на счетах, операции с недвижимостью. Копать под друзей, изучать всё, вплоть до школьной скамьи. Это было непросто, Вер. Моментами не совсем законно. Но мне плевать, главное результат.