— Я повторюсь: ты ничего не должна мне. Но все же, я хочу попросить, — он не моргая смотрел в Верины глаза. Как и она, искал в них ответы на еще не заданные вопросы. А потом, задержав дыхание, затараторил, пытаясь успеть сказать все, что хотел, пока она не испугается и не остановит. — Поживи немного у меня. Первое время, пока не освоишься… У меня квартира большая, если захочешь мы можем даже не встречаться. Я волнуюсь и…
— Ладно.
Вера шепнула, но Ваня будто не слышал ее. Старался не давить, но не мог остановиться…
— Ты не обязана, Вера и я…
— Вань, — она накрыла его руку, все еще удерживающую в пальцах папку, своей ладонью. — Я поеду. И поживу. И еще… я немного устала, Ванюш, и, если можно… не хочу больше видеть это здание. Никогда…
Он все еще искал. Искал в ее глубоких голубых омутах, давно затянувших в свои топи его душу, сомнения. Нежелание. Долг.
Но Вера улыбалась. Глядя на него, медленно проводила тонкими пальцами по костяшкам, поглаживая, успокаивая и одновременно напитывая надежду.
Ваня еще мгновение смотрел на нее, а потом сглотнул сковавший горло ком, оцарапав им гортань, и выдохнул, улыбнувшись. Отбросил папку на заднее сидение, сжал девичьи пальцы и, развернувшись, завел машину.
— Ладно. Ладно… Поехали домой, воробышек.
Глава 21
JONY «Звезда»
— Тебе здесь не нравится…
Вера стояла в гостиной и рассматривала ночной город, растелившийся внизу под окнами двадцать второго этажа. Была зажата. Напряжение, исходящее от нее, буквально искрило в воздухе, оставляя в погруженной во мрак комнате блики на стенах и мебели. Она держала ладони на локтях, закрываясь от мира, и медленно, секунда за секундой, кирпич за кирпичом, выстаивала вокруг себя защитную стену.
Они вошли в квартиру час назад.
Ехали в машине в полной тишине. Ваня растерялся, заметив ее нервозность: напряженные подрагивающие пальцы, сложенные на коленях и обхватившие их так сильно, что под тонкой кожей стали видны набухшие вены, искусанную нижнюю губу, испуганный взгляд огромных глаз. Поэтому и молчал…
Давал ей время.
Подъезжая к дому, Вера немного успокоилась. Резко повернула голову к лобовому стеклу, когда машина въехала на уже знакомую ей парковку, обернулась к Ване, улыбнулась несмело. Он неслышно выдохнул — ему понравилась ее улыбка, искренняя, светлая.
Девушка решительно открыла дверь, не дожидаясь, пока Воронов обойдет машину, и шагнула наружу под прицелом взволнованного мужского взгляда. Улыбнулась шире, покачала головой, шепнув: «все в порядке».
Приближаясь к дому, с каждым шагом проходя по парковке, мимо аллеи, скамеек у подъезда, в лифте, поднимающим их на двадцать второй этаж, Вера словно все больше успокаивалась. Ваня же, наоборот, волновался, как мальчишка. Казалось, даже не дышал, наблюдая и подмечая каждую деталь: несмелую улыбку и, сменивший ее, легкий румянец на щеках после брошенного на «карман» короткого взгляда, быстрый взмах головой к небу, на котором пока еще не показались первые звезды, смущенно опущенные глаза, поймавшие в отражении зеркальной стены лифта внимательный мужской взгляд.
Дальше все как обычно… Два поворота одного ключа, два другого, распахнутая дверь квартиры, один несмелый шаг за порог… Следом счастливый лай щенка, раскрытые руки, погрузившиеся в мягкую шерсть пальцы…
Ваня наблюдал за улыбающейся Верой, прижимающей к груди щенка, стоя у все еще раскрытой двери. Он уперся плечом о косяк, виском о холодный метал и только тогда понял, что вновь смог вдохнуть. На максимум, на полную… Впустить в легкие воздух и выпустить наружу распирающее грудь счастье.
Щенок, забравшись на руки и спрятав мордочку, уткнувшись ею в тонкую женскую шею, отказался слезать даже тогда, когда Ваня пытался его забрать, чтобы Вера могла вымыть руки. Он лишь рыкнул негромко и взглянул так выразительно, что Воронову пришлось сдаться. И только голод и наполненные до верха миски с кормом смогли освободить женские руки.
Ваня показал квартиру… На кухне сделал кофе, который они выпили в полной тишине, разбавленной негромким урчанием, поглощающего еду щенка. Оба чувствовали стеснение. Глупо было предполагать, что девушка, прожившая пять лет в заточении, будет ощущать себя уютно в абсолютно незнакомой квартире. На это Ваня не рассчитывал, наоборот готов был сделать все, чтобы ей было комфортно. Поэтому, заметив блуждающий по поверхности стола взгляд, который она боялась поднять, встал, вымыл чашку и, извинившись, ушел в душ, оставив Веру наедине с самой собой.
Червяки сомнений беспрерывно точили его взбудораженный мозг, пока он снимал одежду, стоя в ванной, пока включал воду и делал шаг под горячие, бьющие с сильным напором струи, пока вжимал кулаки в белую плитку…
Он не имел права ее удерживать. Она была свободным человеком и знала об этом. Но он отчаянно хотел, чтобы она осталась… Только это были его желания, а не ее. Она могла уйти, если решит.
Ваня не спешил выходить из ванной. Стоял у запотевшего зеркала и всматривался в свое отражение. Сдерживал себя, чтобы не сорваться, не приоткрыть дверь, не приложиться к ней ухом, не вслушаться в звуки, раздававшиеся там, в глубине квартиры… Боялся, что снаружи его будет ждать пустота. Только страхи — они ведь иррациональны, да и он никогда не был трусом.
Вера была в гостиной.
Иван тихо подошел сзади, остановился в метре от девушки. Кашлянул негромко, прежде чем задать вопрос, чтобы не испугать. Она услышала и быстро покачала головой из стороны в сторону.
— Нет, нравится, — ответила и крепче обхватила себя за плечи.
Это было ожидаемо. Ваня анализировал и просчитывал и такое развитие событий. Готовился к любой ситуации. Но будь ты и тысячу раз подготовлен, это не отменяет того факта, что в груди все равно очень больно…
Иван выдохнул, опустил голову, обреченно провел по влажным волосам раскрытой ладонью.
— Сегодня поздно уже… Но ты не волнуйся, я сейчас Нине позвоню — это мой секретарь. Она квартиру найдет. Снимем завтра и я с самого утра отвезу тебя.
Вера покачала головой и развернулась. Ответила, глядя в мужские глаза, в темноте ночи кажущиеся совсем черными.
— Не нужно. Все хорошо Вань, действительно хорошо. Просто… я очень долгое время была заперта в четырех стенах. Я… я забыла, что такое дом. Настоящий дом. А у тебя он красивый и как… он словно крепость, за стенами которой ничего не страшно. Мне здесь очень нравится, правда, — она обвела взглядом комнату, улыбнулась и вновь стала лицом к окну. Вздохнула. — Я просто… Я смотрю на мир за стеклом, настоящий, свободный мир и я не знаю: кто я? Понимаешь? И что мне делать дальше…
Он понимал. Пока не знал, как ей помочь, но очень хотел. Чувствовал только, что должен быть ближе. Поэтому сделал шаг вперёд.
— Это все так странно… Я так долго хотела выбраться оттуда, мечтала стать свободной… Но вот я здесь, и я не понимаю, что делать с этой свободой.
А потом еще один шаг туда, куда тянуло сердце, невидимыми цепями оплетая двух человек, стоящих под светом ярких звезд.
— Я помогу тебе, Вер… — Ваня остановился за женской спиной и шепнул на ухо, чуть склонившись. Заметил волну мурашек, пробежавших под тонкой кожей, как шелохнулась прядь черных волос, приподнятая воздухом. Вся его выдержка была сосредоточена на кончиках пальцев, спрятанных в карманах штанов. Чтобы не протянуть руки, не коснуться, не испугать… — Мы вместе найдем ответы на любые вопросы, вместе пройдем тот путь, который приготовила судьба. И я хочу, чтобы ты запомнила, Вера — чтобы не случилось я буду рядом. Всегда.
— Вань, — Вера выдохнула, прошептав, и на секунду зажмурила глаза. — Я не устану спрашивать: зачем? Зачем ты это делаешь? — приподняв подбородок, она посмотрела искоса. Встретила его взгляд.
— А я не устану повторять то, что уже говорил однажды, — Иван усмехнулся. — Чтобы ты показала мне звезды, воробышек.
