— Но я же сама… я вполне…

Это помогло. Вера отвлеклась от созерцания такой же пустой, как и ее, длиной в пять лет жизнь, палаты, и удивленно посмотрела на Воронова.

— Знаю, но сперва хочу тебя откормить, прежде чем отпускать в вольное плавание, — Иван улыбнулся и добавил. — Пожалуйста.

— Это очень глупо и… стыдно, Вань.

— Главное, что безопасно. А остальное меня не волнует. А тебя? Тебе не плевать на них? — смущение, застывшее на Верином лице, сменилось задумчивостью. А вместе с ней безразличием и уверенностью. Только уже на мужском.

Вера ничего не ответила. Выдохнула негромко, шагнула к креслу и аккуратно опустилась на сидение. Иван улыбнулся, стал позади, положил ладони на ручки и толкнул каталку. Один раз, второй, третий…

Ему вспомнилась их первая прогулка и мысли, мелькавшие в тот миг в его голове. О том, что однажды он уведет ее отсюда…

И теперь, толкая коляску и приближаясь к двери палаты, оставляя за спиной ее прошлую жизнь, Иван радовался тому, что призрачная идея, наконец, переросла в ясную реальность.

Нужно только сделать еще пару шагов, выйти в коридор, оттуда к посту персонала, дальше к входным дверям и на парковку через крыльцо. Хотелось преодолеть эти метры как можно скорее, только не вышло. Подъехав к дверному проему еще в палате, Вера вскинула руку и схватилась на косяк. С силой сжала пальцы, словно простая деревяшка была единственным спасительным плотом в бушующем океане.

— Вер?

Ваня удивленно посмотрел на нее, приподняв брови. Вера же кольнула в ответ заплывшим от слез взглядом, в котором плескался испуг.

— Что такое? — он присел на корточки и спрятал холодные ладошки в своих руках. — Расскажи мне.

Читать ее без слов Воронов давно научился, но слова — они ведь лучше недосказанности, двусмысленности взглядов и многоточия в молчании. Ваня хотел, чтобы она доверяла ему. И говорила с ним.

— Я… — Вера втянула в себя воздух, задержала его в легких на секунду, а потом выпалила, рухнув в омут сомнений с головой. — Что теперь, Вань? Что мне делать теперь. Я не понимаю…

Одной в омуте страшно, а вдвоем… вдвоем всегда легче. Поэтому Иван без сомнений окунулся в него, уверенно балансируя на поверхности. Не позволяя утонуть ни себе, ни ей. Правда и манящее на горизонте ярким светом будущее было способно удержать потерянную душу. Но свет пока видел только он. Значит оставалась лишь правда.

— Ты свободна, Вера. Ты теперь снова стала птичкой. Помнишь, как в детстве. Ты можешь лететь. Куда угодно, — он сильнее сжал ее ладони, вскинул руку и коснулся большим пальцем скулы. Поднялся. — Только прежде, чем улететь, побудь немного со мной.

Ехать по коридору мимо палат в направлении выхода, понимая, что это путь в один конец, было волнительно. Во всяком случае Ивану казалось, что должно было. Но к его удивлению Вера была спокойна — если и волновалась, то внешне этого не показывала.

В отличии от Алены, которая все время, что Ваня был в палате, так и стояла у окна, переживая, и нервно постукивала пальцами по пластиковой раме. Услышав их приближение, обернулась, вскинула взволнованный взгляд сначала на Воронова, успокоилась немного. Потом опустила его на Веру, наконец улыбнулась и выдохнула.

— Вань, — Вера тихонько позвала и положила свою ладонь на мужскую руку. Коляска остановилась рядом с Аленой, Иван заметил, что Вера хотела что-то сказать, но передумала, замолчала, так и не вымолвив ни слова.

— Алена, спасибо вам большое, — Ваня помог, подхватил Верин порыв. — Мое предложение остается в силе. Так что, если решитесь — просто позвоните. И… мы не забудем того, что вы сделали. Я не забуду.

Девушка смутилась, кивнула в ответ и прошептала «спасибо». Коляска двинулась дальше, пока Верина рука снова не взметнулась вверх, накрыв Ванину. Он вновь понял все без слов, остановился и сделал шаг назад, оттягивая коляску.

— Знаете, Алена, сейчас я мечтаю лишь об одном, — Вера подняла голову и без страха и неловкости взглянула в глаза девушки. — Я хочу забыть эти пять лет. Навсегда. Хочу перелистнуть эти страницы, а лучше сжечь, а пепел развеять на ветру, чтобы больше ничего не напоминало об этой… — она бросила быстрый взгляд вокруг себя, — жизни. Только… Я только одно буду помнить — вас и Марью Ивановну. Вы помогли мне сохранить веру в людей. За это мало обычного «спасибо». За это можно отдать все, что есть. Но у меня ничего нет. Поэтому… Спасибо, Алена.

Вера могла быть сильной.

Вера умела быть сильной.

Вера была сильной.

Глядя в глаза медсестры, у которой по щекам покатились слезы, Вера не запнулась, не сбилась, не смутилась. Она сидела с высокоподнятой головой, с сухими, пусть и красными после минутной слабости в палате, глазами и улыбалась. Легко, приподняв уголки губ, но искренне, источая тепло и доброту.

Алена оглянулась вокруг, потом вдруг сделала шаг и присела на корточки у ног Веры. Придвинулась ближе и прошептала.

— Вы очень хорошая, Вера. Очень. Я скучать буду. И молиться, чтобы вы были счастливы, — она улыбнулась, смахнула слезы и поднялась.

Иван еще раз кивнул девушке, развернулся и шагнул по коридору вперёд, теперь уже точно оставляя прошлое за спиной.

Вера не обернулась пока они ехали по длинным больничным проходам, пока спускались на первый этаж в лифте, пока не выехали на крыльцо с высокими белыми колонами. Она словно застыла, сидела в кресле с немигающим взглядом.

Очнулась лишь когда Ваня, подкатив кресло к ступеням, стал к ней лицом и поднял на руки. Легко, словно она ничего не весила. Девушка вскинула руки от неожиданности и обхватила Воронова на шею. Уткнулась от смущения в нее же.

— Я…

— Ты очень легкая Вера, — Ваня сразу же опроверг характерные для девушек возмущения, ступая по дорожке по направлению к парковке. — Честно скажу, мне это не нравится. И я намерен, если ты не против конечно, очень серьезно заняться твоим питанием.

Вера усмехнулась, опаляя мужскую шею горячим дыханием.

— Вань, я хотела сказать, что там пандус есть. Можно было… — шепнула, а потом снова тихонько рассмеялась, словив его реакцию.

Иван озадаченно нахмурил брови, так, что между ними залегла глубокая складка. Он кашлянул, но не отпустил девушку на землю, а обхватил еще крепче, в тоже же время стараясь не сильно прижимать ее к своему телу.

— Прости. Если я тебя смутил, прости и поверь — это не специально.

Остаток пути до машины они провели в молчании. Уже ступив на парковку, Иван перехватил Веру поудобнее, вывернулся и достал из кармана джинс ключи. Отключил сигнализацию, одной рукой открыл дверь и, так и не выпуская девушку из рук, опустил ее на пассажирское сидение рядом с водителем. Сам обошел машину, сел в нее и положил руки на руль.

Молчал, было слышно лишь его размеренное, спокойное дыхание.

— Вань, ты меня не смутил. Если ты из-за этого пережива…

Вера не договорила. Вздрогнула от неожиданности, когда Ваня громко выдохнул, до скрипа кожаной оплетки, сжал пальцы на руле, а потом резко обернулся и, сев в пол-оборота, взглянул на нее.

— Я хочу, чтобы ты выслушала… Ладно? — Вера кивнула. — Во-первых, ты ничего не должна мне. Понимаешь? — она снова медленно опустила голову, немного испугавшись его напора и через чур серьезного голоса. Ваня заметил это, но слова, которые он должен сказать, были важнее того, как он их скажет. — Ты никому ничего не должна! Запомни это. Ты свободна, Вера! По-настоящему свободна… — Ваня потянулся к задним сидениям и достал черную папку. Взглянул на нее, сильнее сжал пальцы на толстой непроницаемой обложке. Выдохнул еще раз. — Это документы. Здесь все, что нужно, чтобы вернуться к нормальной жизни и забыть обо всем, что было там. Даже больше, в папке намного больше… Она твоя и я отвечу на все вопросы. На любые. Расскажу все, что знаю или все, что захочешь узнать ты…

— Но? — Вера прошептала, с опаской глядя на папку. Заметила, как Ваня сглотнул.