Ваня усмехнулся.

— Даже лучше, чем звезды?

— Лучше, чем они.

Через мгновение Вера заснула, а Ванины губы снова растянула улыбка.

— Вера, мы опаздываем.

Ваня резко распахнул дверь и вошел в светлое помещение лаборатории. Пришлось на секунду зажмурить глаза. Белые немногочисленные стены, огромные окна в пол, яркие лампы — все это, сгруппировавшись, больно ударило по сетчатке, привыкшей к по-весеннему приглушенному солнечному свету.

Вера находилась в помещении одна, что было неудивительно. Суббота — вполне законный выходной у сотрудников Института. Но она не все. И у таких как она — свободный доступ к лаборатории и волшебная ярко алая ключ-карта.

— Вань, — Вера, не отводя головы от компьютера, что-то рассматривала на экране. Нахмурилась, удивилась, раскрывая свои и без того огромные глаза еще шире, а потом улыбнулась. Выдохнула. — Ванюш, — подняла взгляд и рассмеялась. — Они разрешили. Прислали письмо только что. Разрешили, представляешь?

Воронов усмехнулся — это она иногда, в минуты усталости, могла позволить себе толику слабости, он же никогда не сомневался в ней. Он, как никто другой во всем мире, верил в своего воробья.

— Это было всего лишь делом времени. Поздравляю.

Он подошел к столу, поднял руки и утопил в объятиях подпрыгнувшее со стула любимое тело. Оставил поцелуй на ее виске и легонько боднул носом.

— И что теперь? Куда на этот раз?

— Тоскана, Пиза, Италия, — Вера стала на носочки и шепнула в губы.

— Пицца, вино и хорошее кино. Мне нравится. Только думаю Дружка придется уговаривать. По-моему, в Германии ему не особо понравилось.

Ваня улыбнулся и оставил быстрый поцелуй на ее губах.

— Вань, — Вера заглянула в родные глаза. Вмиг стала серьезной, задумалась. — В Европейской организации астрономических исследований[1] мы не смогли добиться того результата, который ставили перед собой. Но это же VIRGO[2]! Там я смогу доказать свою теорию, понимаешь? И тогда я переверну этот мир с ног на голову!

Воронов рассмеялся.

— Мы поедем, Вер. Куда бы ты не сказала, мы поедем с тобой. Ты, я и наше непоседливое чудо. Мы тебя поддержим. Во всем и всегда, ты же знаешь. И я действительно очень рад за тебя. Поздравляю, — последнее слово он шепнул прямо в губы, чтобы через мгновение накрыть их поцелуем — жарким, искренним, страстным.

Ваня обхватил ее затылок руками, пальцами зарылся в густые, отросшие до поясницы волосы. Оторвался от губ, скользнул по шее, за ухо. Целовал, нежно прикусывая тонкую кожу. Еще один поцелуй, один вздох, и он не сдержался — с ней в целом было сложно держать себя в руках — чуть присел и, подхватив Веру под бедра, усадил на край стола. Она сразу же обняла горячее мужское тело ногами и еще ближе прижалась к затянутой в рубашку груди.

Они целовались, не обращая внимания на работающие в лаборатории камеры и вибрирующий в кармане брюк телефон.

— Вера, постой… — Ваня оторвался первым. Пытаясь сосредоточиться под дождем из поцелуев, он уперся ладонями в стол и спрятал лицо, зарывшись в темные пряди. — Родная… — с трудом прокашлялся и сделал шаг назад. — Так мы отсюда не уйдем, а я вообще-то приехал за тобой. Мы опаздываем, Вер.

— Мг, — Вера мурлыкнула, заставив мужские губы растянуться в улыбке и снова потянулась за поцелуем, но Ваня обнял ее за предплечья, не подпуская к себе. Покачал головой.

— Родная, мы правда опаздываем.

На анализ его слов ей понадобилось несколько секунд. Сначала затянутые поволокой и страстью глаза бродили по Ваниному лицу, потом просветлели, прищурились и расширились от осознания.

— Который час?

— Ну, наконец, — Воронов засмеялся. — Почти два. И нам действительно пора.

Вера спрыгнула со стола, схватила брошенную на пол сумку, запихнула в нее телефон, ноутбук и рванула к двери.

— Вань, мы опаздываем! — а потом выбежала из лаборатории, забыв на столе вещи.

Ваня покачал головой, забрал ключ-карту, в карман — ключи и, усмехаясь, вышел следом.

[1] Штаб-квартира Европейской организации астрономических исследований в Южном полушарии (Гархинг, Германия).

[2] VIRGO — гравитационная обсерватория в Европе, расположенная в коммуне Кашина вблизи города Пиза, Италия, занимающаяся в т.ч. исследованием черных дыр.

— Ванюш, я думаю, ему не нравится, — Вера шепнула стоящему рядом Воронову.

— А я думаю — он просто в бешенстве, — чуть склонившись, Ваня шепнул в ответ.

— Божечки, и кто же это сделал с ним?

— Нина. Только не говори ей, что это была плохая идея. Она очень старалась.

Они переглянулись и улыбнулись, сдерживая рвущиеся наружу улыбки. Дружок, сидящий у ног хозяев, поднял морду и негромко, возмущенно рыкнул. Опустил голову и снова попытался снять повязанный на шее бледно зеленый галстук-бабочку.

Вера не удержалась. Ее смех утонул в вовремя поднятом букете из нежно-розового клевера, веточек лаванды и облака гипсофилы с вкраплениями эвкалипта и фисташки, а еще звездочек-ромашек.

— Родная, будь серьезнее, — Ваня еле сдерживался, но вдруг стало неудобно перед девушкой-регистратором.

Ее слова проплывали мимо него. Он всецело и полностью был погружен в своего воробышка. Воронову хотелось запомнить каждую мелочь и каждую, даже, казалось бы, самую незначительную деталь сегодняшнего дня.

А еще ее.

Ее смущенную улыбку, когда она медленно шла по усыпанной полевыми цветами и сосновыми иголками дорожке, ведущей из леса к обрыву, открывающему изумительный вид на распростертый вдалеке город. Ее искрящийся взгляд, направленный лишь на него одного. Острые ключицы в меру открытого, но довольно скромного платья, бледность которых подчеркивалась копной разбросанных по плечам локонов. Капельки одиноких слезинок, упавших из уголков глаз, когда она услышала тихие искренние слова его свадебной клятвы.

«Пока планеты движутся вокруг Солнца, пока дни и времена года сменяют друг друга, пока звезды горят на небе, я буду любить тебя. Любить всем своим сердцем и своими мыслями».

Именно это он сказал ей, глядя в глаза и надевая на палец изящный обруч золотого колечка.

Свадьба была очень скромной.

На церемонии — верные Нина и щенок, превратившийся во взрослую собаку. Уединенная поляна в чаще леса на краю обрыва, улыбчивая регистратор с искренними, лишенными пафоса словами свадебного обряда и Алена, промакивающая мокрые от беспрерывно бегущих слез щеки.

Все это не соответствовало их статусу и финансовым возможностям, а еще ожиданиям прессы.

Их пару обсуждали. Сначала в родном городе, затем в международных новостях мусолили подробности жизни каждого, их достижения и неудачи, его детство и ее пребывание в больнице.

Мужчина сделавший себя сам, слепивший из комков липкой глины с примесью унижений и потерь, но яркими вкраплениями силы, ума, благородства, дерзости и отчаянного желания жить. И женщина, сумевшая выжить там, откуда мало кто выбирался.

Они были разными, но отчаянно похожими. Они отдавали себя друг другу полностью, не ожидая ничего взамен. Они любили так, как не любил никто и никогда.

Ване нравилось делать Веру счастливой.

А для счастья ей нужно было совсем немного.

Помочь брошенному на улице котенку, забрав его домой, откормив и вылечив, а после отыскав новых хозяев.

Дождливым вечером, когда они прогуливались по набережной, спасти сидящую на берегу беременную девушку, захлебывающуюся слезами, с которой поиграли и выбросили, как ненужную вещь, поселив в своей квартире, а оттуда увести в роддом.

Помочь ребенку с горящими бешенными глазами, которого они встретили у торгового центра, просившего милостыню, а вечером плетущемуся к «смотрящему» чтобы отдать ему все собранные за день деньги.

Поддержать молодого, совсем еще юного ученого, только-только закончившего университет без связей и денег, отдавая свое время, силы и знания, чтобы показать, что все в его руках.