Итак, я собирался найти ее, привести домой и сделать своей. Мне было все равно, какую цену мне придется заплатить за это. Роуг Истон не уйдет во второй раз.

***

Рассвет разлился по небу, как золотая краска по холсту. Я был на Карнавальном холме, смотрел вниз на блестящую воду с сиденья своего грузовика, а мой телефон был тих, как могила.

Ушла.

Она исчезла.

Она проскользнула сквозь мои пальцы, как песок, беззвучно и неизбежно. И все же мое сердце не желало отпускать ее на этот раз. У меня не было выбора, как и раньше. Когда шестнадцатилетним мальчишкой я стоял на перевале Дьявола и говорил ей бежать. Я все еще чувствовал трещины в своем сердце, которые остались там с того дня.

Мне хотелось перенестись в прошлое и стереть тот проклятый день из жизни. Я хотел изменить нить, которую судьба сплела для нас, и сплести новую. Жизнь, в которой мы все остались бы вместе, и с нами не случилось бы ничего из этого дерьма.

Но я застрял в этой новой реальности, где Роуг ненавидел меня, где мой брат стал моим заклятым врагом, и где мои руки были омыты таким количеством крови, что я давно забыл тот момент, когда стал таким же монстром, как мой отец.

Было время, когда я пытался бороться с этим. Я никогда не хотел закончить так, как он. Мужчиной, которого я ненавидел. Который выковал меня по своему образу и подобию и вручил мне эстафету, чтобы я руководил его командой вместо него. Я поклялся быть лучше. Но я не был. Я совершил столько же темных и извращенных поступков, сколько и он. И теперь я знал, почему он также это делал.

Я обхватил руками руль, усталость грызла мой мозг, и я перебирал все варианты, которые у меня оставались. Хотя я знал, что это был не вариант. Потому что это никогда не было возможным за все годы, прошедшие с тех пор, как ушла Роуг. Я бы не отказался от ее поисков.

Даже после того, как Джей-Джей и Чейз, наконец, прекратили поиски, и я поклялся, что тоже, я никогда на самом деле этого не делал. Возможно, я отозвал своих людей с охоты. Но я все еще искал ее в каждой женщине, на которую претендовал. Я находил в них что-то, что напоминало мне о ней, что-то, что я хотел вырезать из них и сохранить. Их улыбки или смех, форма глаз или носа, манера говорить или смотреть на океан, словно в его глубинах таился миллион возможностей. Я пыталась найти свою Роуг в каждой из них. Но все это время я знал, что обманываю себя. К тому времени, когда я пресытился ими, они потеряли свою привлекательность. Я больше не мог видеть частички Роуг, которые, как мне казалось, я в них находил. Она была иллюзией, всегда дразнящей меня, соблазнявшей меня посмотреть в глаза незнакомке только для того, чтобы оставить меня ни с чем, когда я пытался найти ее в них. Так что потерять ее снова, когда я нашел настоящую после стольких лет, было невообразимо.

Я прекрасно понимал, что с тех пор как она вернулась, я плохо соображаю, не говоря уже о том, чтобы вести себя разумно. Но я всегда знал, что придется пойти на большие жертвы, чтобы удержать ее, если она когда-нибудь вернется. И мой разум волновал меня меньше всего.

Я просидел так до самого восхода солнца, протер глаза, завел грузовик и свернул на пыльную дорогу, которая вела сюда сквозь деревья. В юности я ходил по этой дороге тысячу раз. Мы постоянно зависали на Карнавальном холме, играли в лесу, смотрели, как солнце садится за воду. Через несколько месяцев начнется карнавал с цирком и музыкой, играми и аттракционами. Однажды на стрельбище я выиграл для Роуг брелок с колибри, такой же, как татуировка на моей внутренней стороне руки. Я вспомнил, как потом лежал с ней на пляже, и ее пальцы переплелись с моими, пока мы смотрели на луну, которая казалась невероятно большой.

— Ты предпочитаешь ночь или день? — спросила она, и мой большой палец скользнул по костяшкам ее пальцев.

— Ночь, — ответил я.

— Почему? — Она повернулась ко мне, и наши пальцы разжались. Я забрал сигарету у нее изо рта и ухмыльнулся, затягиваясь.

— Потому что в темноте все кажется возможным, — ответил я, выпуская струйку дыма, и она развеялась на ветру.

— Что бы ты сделал, если бы все было возможно, Фокс? — заговорщически прошептала она, наклоняясь ближе, и до меня донесся ее кокосовый аромат.

Я бы оставил тебя себе.

— Это секрет, — сказал я ей, падая на спину, пока она пыталась вырвать сигарету у меня из руки, а я смеялся.

Мой секрет не изменился. Только я больше не хотел хранить его в тайне. Может быть, если бы я был достаточно смелым, чтобы сказать это тогда, все могло бы быть по-другому.

Сейчас я больше не стеснялся своих намерений по отношению к ней. Мы и так потеряли слишком много времени находясь в разлуке. В моем сердце слишком долго была пустота, и теперь она снова ускользала прямо у меня на глазах.

Я выехал на главную дорогу и направился обратно к Дому-Арлекин, но прежде чем я добрался туда, позвонил Джей-Джей.

— Ты нашел ее? — Требовательно ответил я, а мое сердце бешено колотилось о грудную клетку.

— Да, езжай на Сансет-Бич, недалеко от конца «Мили», — сказал он, и облегчение обрушилось на меня, как гребаное цунами.

— Уже еду, — сказал я, вешая трубку и проскочил знак — «Стоп».

Она не уехала из города. Возможно, она сбежала, но она не исчезла. И это, безусловно, должно было означать, что она осталась, независимо от того, что она думала обо мне или других.

Возможно, она хотела пустить корни в почву, на которой выросла. И, возможно, это означало, что у меня есть время переубедить ее в том, что она моя. Не то чтобы я собирался предоставлять ей гребаный выбор в этом вопросе. У девочки были серьезные проблемы из-за того, что она повела себя как неблагодарная соплячка. Но сначала мне просто нужно было убедиться, что с ней все в порядке, прежде чем я надеру ей задницу.

Она превращала меня в чертовски непредсказуемого ублюдка, и от этого мне становилось не по себе. Мои принципы были высечены на камне. У меня была система, правила и гребаный кодекс, о котором нужно было думать. Но из-за нее все пошло кувырком. Она вернулась в мою жизнь всего неделю назад, а я уже терял голову, пытаясь удержать ее всеми силами. Но страх потерять ее был слишком чертовски силен. Неважно, что это было десять лет назад, — ничто не могло исцелить от ее потери. Она владела моим сердцем все это время, и неважно, что оно было лишь окровавленным куском мяса, вырезанным мясником из-за ее отсутствия. Оно все еще билось, а значит, все еще принадлежало ей. И даже после того, как оно перестанет биться, оно будет принадлежать ей до тех пор, пока не превратится в пепел на ее ладони.

Я начал нервничать, мчась по дорогам: утро осветляло все темные закоулки в этом конце города, но не смогло прогнать монстров, которые здесь обитали. Мы всегда были на виду, и днем, и ночью, а плохие поступки тянулись за нами по пятам. Мои были длиной в мили и рисовали картину, от которой и дети, и взрослые съеживались в своих кроватях. Я был живым кошмаром, который напоминал всем, что нужно подчиняться моему командованию, иначе они могут оказаться приманкой для акул в глубоком синем океане с рыболовным крючком в заднице. Моими врагами были те, кто не подчинялся законам, которые я установил. Ибо ни одна империя не была великой без порядка. А этот город принадлежал мне. Так что я управлял им хорошо.

Я проехал Милю и свернул на дорогу, которая вела к пляжу и предназначалась для машин экстренных служб. На нечищеной дороге мой грузовик трясло, когда я на скорости проносился по ухабам, стремясь поскорее добраться до своей девушки. С каждой секундой я злился на нее все больше, взбешенный тем, что она так меня провела.

Мое беспокойство о том, что она ушла, быстро перерастало во что-то, что я знал гораздо лучше. Ярость. А когда я выходил из себя, я вел себя как дикий мудак, который, блядь, не берет пленных. Но в этот раз я планировал сделать исключение. Потому что я точно собирался покинуть этот пляж с одной пленницей. Пора Роуг было понять, что связываться с королем этого города — чревато последствиями.