Я был слишком упрям, чтобы уйти, поэтому просто сел обратно на свой шезлонг, упершись локтями в колени, и продолжая наблюдать за сиреной в воде, а ее разноцветные волосы переливались вокруг нее, заменимая меня в воду. Но я больше не позволял ни одной девушке проникнуть под мою кожу, никто из нас не позволял. Каждый из нас создал свои собственные доспехи, и мои были сделаны изо льда и злобы. После нее никто не приближался к моему сердцу ближе, чем на милю. Но пока я смотрел на нее, то с болью осознавал, что она оставила порез на этой разрушенной мышце, рану, которая начала расходиться и кровоточить.

— Где он? — спросила она через некоторое время, все еще не отрывая взгляда от звезд.

— Кто? — Хмыкнул я, снова потягивая ром и думая, что забвение, вероятно, будет хорошим другом, чтобы потусоваться с ним сегодня вечером.

— Маверик, — просто ответила она.

Его имя было для меня пулей в груди и лезвием в черепе. Я пил ром, глоток за глотком, уклоняясь от ответа, не зная, хочу ли я вообще отвечать. Что я вообще ей должен? Но потом я подумал о той ночи, когда она ушла, и чувство вины зашевелилось в моем нутре. Мы бросили ее так же сильно, как она бросила нас. Я знал, что не был невиновен во всем этом. Но я также наблюдал, как мои друзья годами сокрушались из-за нее. Фокс никогда не опускал руки, всегда искал ее, всегда был уверен, что следующая зацепка приведет нас к ней. Но все следы неизбежно обрывались.

Она исчезала так же бесследно, как если бы была мертва. И я понял, что так будет лучше, задолго до того, как Фокс и Джей-Джей перестали ее искать. Но в конце концов они это сделали. И все наладилось. Мы больше не были полностью разбиты. Нам снова было весело. Мы строили свою жизнь, свою семью. Мы втроем были сильнее, чем когда-либо. Если бы она осталась, мы бы потеряли друг друга. Она вбила бы клин между нами так глубоко, что мы все были бы брошены на произвол судьбы.

Но у меня был темный секрет, в который никто не был посвящен. Я знал, кого бы она выбрала. Мое сердце было вырвано раньше, чем у других, когда я узнал об этом. Но я никому и словом не обмолвился о том, чему стал свидетелем. Даже ей. Но узнать, что ты не тот, кто нужен девушке, за которую ты готов был умереть, было довольно горькой пилюлей. В конце концов я проглотил эту сволочь и стал жить дальше. Такова была жизнь. И она была сукой, высасывающей душу.

Я позволил тишине затянуться между нами, решив, что не имеет значения, знает ли она правду. Может быть, если бы она знала, то поняла бы, что оставаться здесь в надежде заполучить остальные ключи было глупой идеей. Этого не случится. Даже сейчас, когда ее ключ был у меня на виду, это ничего не меняло. Он не пробуждал во мне старых фантазий относительно того, что лежало за дверью, которую он открывал, потому что эта мечта была давным-давно оставлена в прошлом.

— В ту ночь, когда ты уехала, Лютер натравил копов на Маверика из-за убийства Акселя, — начал я, и она подплыла к краю бассейна, сложив руки на бортике и слушая. — Ему нужен был ответственный за это, учитывая, что у них уже было тело и все такое, поэтому он выбрал того, по кому никто не будет скучать, кроме нас. И поскольку в то время наше мнение ничего не значило, мы не смогли помешать ему отправить Маверика в тюрьму.

— Он сел в тюрьму за то, что я сделала? — она ахнула, ее широко раскрытые глаза говорили мне, что это определенно было для нее новостью.

Я натянуто кивнул, больше не чувствуя себя виноватым из-за этого, потому что пошел он к черту. — Маверик хотел, чтобы мы обеспечили ему алиби, но Лютер повесил тебя над нашими головами. Сказал, что убьет тебя, если мы не сделаем то, что он сказал. Мы могли помочь Маверику не больше, чем тебе или самим себе.

Отсюда я мог видеть, как она сглотнула, но она ничего не сказала, ожидая, когда я продолжу.

— Он отсидел шесть лет — восемнадцать месяцев в колонии для несовершеннолетних, а остальные отсидел как взрослый, — и когда он вышел, то не смог простить нас за то, что мы бросили его. Потом случилось кое-какое дерьмо, и… теперь его нет. Он живет на «Острове Мертвецов», руководит своей собственной бандой. «Проклятые». Мы воюем с ними каждый гребаный день. Мы не выходим за пределы «Границе», и они тоже.

— Что такое «Граница»? — выдохнула она, ее голос был бархатистым и таким знакомым, что часть меня захотела продолжить с ней разговор, просто чтобы я мог окунуться в ощущение, что слышу его снова. Но я жалел, что не могу вырезать из себя эту часть и утопить ее в бассейне.

— Это место, где наша территория соприкасается с их. Это зона боевых действий. Мы отвоевываем у них дюйм территории, а они на следующий день возвращают его обратно, это бесконечный цикл. Кровавая баня. Никогда, блядь, туда не ходи, — предупреждение вырвалось у меня прежде, чем я успел его обдумать. Какое мне дело до того, что она отправится к «Границе»? В конце концов, она умрет, и моя проблема будет решена. Но, черт, даже подумав об этом, я почувствовал тошноту, от которой не мог избавиться. Нет, даже после всего этого времени у меня было желание защитить ее. Именно поэтому я хотел уничтожить того ублюдка, который разбил ей лицо, и именно поэтому я превратился в живой ураган с тех пор, как она приехала. Но это не означало, что я не хотел отослать ее прочь снова. Я хотел. И сделал бы это.

— В любом случае, суть в том, что, если ты вернулась за ключами, у тебя нет ни единого гребаного шанса, призрак. — Я поднялся на ноги, двинулся вперед и встал над ней так, что ей пришлось откинуться назад, чтобы посмотреть на меня снизу вверх.

— Я здесь не по той причине, которая касается тебя, чувак, — спокойно сказала она, но я фыркнул, зная, что она лжет. Я всегда хорошо разбирался в людях, жаль только, что не лучше, потому что, возможно, тогда бы я давно понял, кто ей нужен из нас, и это могло бы избавить меня от душевной боли, прежде чем я влюбился в нее.

Я присел на корточки, потягивая ром, и она оказалась в моей тени, потому что свет из дома заслоняло мое тело. — Ну хорошо, тогда я просто объясню это по буквам, на случай если у тебя возникнут какие-нибудь глупые идеи. Ты не сможешь найти ни мой ключ, ни ключ Фокса, ни ключ Джей-Джея. А если каким-то чудом тебе и удастся заполучить их в руки, — они тебе все равно не помогут. Потому что Маверик удрал со своим ключом, и я уверен, что он зарыт где-то в его крепости. Тебя пристрелят в ста футах от внешнего ограждения, если ты туда сунешься. Так что удачи тебе с твоим маленьким планом, который, как ты думаешь, я не вижу за твоими глазами, призрак. Но я предлагаю тебе сократить свои потери и убраться из Сансет-Коув. Я даже дам тебе денег, чтобы ты устроилась в другом месте. В любом другом месте.

— Мне хорошо там, где я есть, Чейз, — сказала она, и ее верхняя губа приподнялась.

Я наклонился, взял ее за подбородок и проигнорировал прилив жара, который пробежал по моему члену, когда мой взгляд остановился на ее полных губах. — Я знал, что ты не сможешь забыть мое имя, малышка. Оно вырезано на внутренней стороне твоего черепа, точно так же, как твое — вырезано на внутренней стороне моего. Мы впятером здорово потрепали друг друга, да? Но все закончилось слезами. Ты плакала из-за меня или только из-за того, кого всегда планировала выбрать? — От рома у меня развязался язык, и я провел большим пальцем по ее губам, не в силах удержаться.

Она засосала мой палец в рот, и мой член превратился в железо, давая понять, как сильно я все еще жажду эту девушку. Она сильно прикусила палец, и я выругался, выдергивая его и разглядывая кровавые следы зубов на своей плоти. Сука.

— Я не плакала ни по кому из вас, — злобно прорычала она, и я снова поднялся на ноги.

— Лгунья, — холодно сказал я. — Если ты снова причинишь боль моим друзьям, я причиню тебе ответную боль, призрак. Это я тебе обещаю. Ты так сильно испортила жизнь Фоксу, что я уже чувствую жажду мести, а Джей-Джей так и не стал прежним с тех пор, как ты ушла. Десять лет — долгий срок, но, видимо, его не хватило, чтобы исправить то, что ты натворила.