— Полагаю, ты всегда думал, что знаешь, чего я хочу, до того, как я сама это понимала, — сказала она, бросив на меня строгий взгляд. — И, может быть, когда-то ты и знал, но не сейчас, Фокс. Мне уже не шестнадцать.

— Люди не меняются. Просто случается всякое дерьмо, которое заставляет их возводить стены. Но мы можем разрушить их, когда захотим.

— У тебя есть стены, Фокси? — промурлыкала она, когда солнце поднялось выше и ее тело окрасилось в золотистый цвет.

— Не от тебя. — Я провел пальцами по ее талии, по животу под задравшейся майкой, и коснулся губами ее шеи, не заботясь о том, чтобы смотреть на небо, пока она наблюдала, как ночь сменяется днем. Она была моим рассветом. Тем, которого я ждал десять лет. И я хотел просыпаться рядом с ней каждый день, смотреть, как она озаряет мое утро, столько дней, сколько мне осталось на земле.

Ее рука поднялась, чтобы обхватить мой затылок, когда она в кои-то веки сдалась, и ее пальцы запутались в моих волосах, а моя рука скользнула выше под ее майку, лаская ее шелковистую плоть и заставляя ее дрожать рядом со мной.

— Ты не сможешь завоевать меня восходом солнца, — сказала она с придыханием.

— Нет, но, возможно, я смогу завоевать тебя тысячей их, — ответил я. — Проведи это утро со мной, Роуг. Представь, что мы снова дети. Возненавидишь меня завтра.

Она ничего не сказала, и я отстранился, глядя на солнце, позолотившее воду, и желая, что я не мог заставить его возвращаться под горизонт снова и снова, чтобы нам вновь стало по шестнадцать, и мы все сели бы на краю вечности, клянясь всегда быть вместе. Я хотел вернуть брата таким, каким он был до того, как наша связь была окончательно разорвана. Я хотел вернуть Роуг в момент до того, как окончательно ее сломал. Я хотел вернуть себя, смеющегося и беззаветно любящего своих друзей. Когда весь мир не лежал на моих плечах. Когда мы верили, что всегда будем вместе, несмотря ни на что, и я тоже верил в это всем сердцем.

Мы смотрели, пока над водой не засияло полное солнце, и Роуг повернулась ко мне с грустной улыбкой.

Я провел большим пальцем по ее щеке, и она подалась навстречу моему прикосновению, и тут же чувство собственничества наполнило меня, как демон.

— Ты бы вернулась со мной, если бы я мог тебя туда забрать? — спросил я, и она, поколебавшись, кивнула, наконец позволяя мне заглянуть в её душу. В ту часть ее, которая я знал, была там, но она была полна решимости спрятать ее от меня. Но наши жизни были написаны вместе, самые важные годы ее юности были прожиты рядом со мной. И я знал ее глубже, чем она сама себя знала.

— Тогда давай притворимся, — прорычал я ей в губы, а затем отстранился, снимая футболку и скидывая кроссовки. Я открыл ящик для хранения в задней части лодки, достал трубки и маски и бросил комплект для нее на скамейку. Я взял нож, который хранил там в кобуре, и пристегнул его к лодыжке. Я никогда никуда не ходил безоружным. Мой отец вбил это в меня, и это не раз спасало мне жизнь.

— Переодевайся, — приказал я, кивнув на свой рюкзак, и она выглядела взбешенной моим приказом, но ее глаза также наслаждались моим телом.

Я прижал язык к щеке, прежде чем повернуться и нырнуть за борт.

Я глубоко погрузился в прохладную воду, привыкая к холоду, пробегавшему по моей коже. Я был создан для воды. Мой папа научил меня и Маверика плавать в бассейне в Доме-Арлекинов. И мы занимались серфингом почти с тех же пор, как начали ходить. Наша склонность к соперничеству подталкивала нас обоих быть лучшими во всем, что мы делали вместе. Мы преуспевали в этом. Но я думаю, что сейчас он преуспевал в мести и крови. Мудак.

Я вынырнул, повернувшись обратно к лодке, и у меня перехватило горло, когда я увидел, что Роуг снимает верх от своей пижамы, стоя спиной ко мне, а маленькие сиреневые плавки от бикини обрамляют ее попку. Она завязала верх от бикини на себе и схватила трубку и маску, прежде чем нырнуть с лодки.

Я надел маску и поплыл к ней, поймав ее за руку, когда она тоже надела свою. — Хочешь посмотреть, живет ли еще тот осьминог вон там, на дне рифа? — Я указал туда, где мы его однажды нашли.

— Ты имеешь в виду Инки? Он, должно быть, мертв, — сказала она. — Как долго они могут жить?

— Давай выясним. — Я поплыл прочь от нее по воде над рифом, который окаймлял скалистую стену, дугой опоясывающую бухту.

Я сделал вдох и нырнул поглубже, проплывая мимо разноцветных кораллов, а подо мной пронесся косяк серебристых рыбок. Я достиг дна, ухватившись за скалистый выступ рифа, чтобы удержаться на месте, и Роуг схватила меня за руку, чтобы тоже остановиться. Мы заглянули в темную дыру в стене рифа, и я прищурился, чтобы разглядеть нашего старого друга. Пока мы ждали, изо рта у меня пошли пузырьки, но ничего не появилось.

Вскоре мы выдохлись и выплыли обратно на поверхность. Я выпустил трубку изо рта, набирая полные легкие воздуха, и Роуг сделала то же самое, после чего по ее лицу расплылась улыбка.

— В следующий раз засунь руку, — сказала она, и я рассмеялся.

— Хорошо, но если меня затащат в эту дыру, тебе лучше отправиться за мной, колибри, — поддразнил я.

— По-моему, если осьминог съест твою властную задницу, это будет простой способ решить все мои проблемы, — рассуждала она.

— Возможно. — Я плеснул на нее, и она ахнула, а затем плеснула на меня в ответ. Я схватил ее за талию, прижимая к своему бедру и щекоча бока.

— Нет, Фокс! — закричала она и обхватила ногами мои бедра.

Я потерся своим носом о ее нос, а затем оттолкнул ее от себя, так что она с криком плюхнулась обратно в воду. Я рассмеялся, ныряя под воду и снова устремляясь ко дну. Я чувствовал, что Роуг следует за мной, готовая наблюдать, как я умираю от щупалец осьминога, но на свете не было существа, которое ушло бы живым от Фокса Арлекина, если бы попробовало это сделать.

Я добрался до дна, уцепился за камни и поддался вперед. Я потянулся к дыре, и Роуг схватил меня за ногу, сжимая. Я оглянулся, увидев, что она качает головой, и закатил глаза, засовывая руку в дыру. Роуг двинулась вдоль моего тела, пока не вцепилась в мои плечи, а ее разноцветные волосы заструились вокруг меня, когда она обняла меня за спину, как будто готовилась оттащить меня от ракообразного-убийцы. Или кем там были эти гребаные осьминоги. Все, что я знал наверняка, это то, что они не были кальмарами.

Мои пальцы коснулись задней стенки отверстия, но вместо того, чтобы просто дать ей понять, что в нем не таится никаких существ, я ухватился за камень и рывком подался вперед, делая вид, что меня затаскивают внутрь. Роуг обхватила меня ногами за талию и яростно дернула за плечи, пытаясь оттащить назад, и из меня вырвался поток пузырьков, когда я, смеясь, отпустил камень и поплыл к поверхности с маленькой пиявкой на спине.

Моя голова показалась над водой, и Роуг обхватила меня крепче, ее бедра сомкнулись вокруг моей талии, а руки обхватили мои плечи.

— Он тебя поймал? — ахнула она, и я расхохотался.

— Эта была шутка. Там было пусто.

— Ты ублюдок, — прошипела она, но ее тело задрожало, когда она рассмеялась.

— Я официально доказал, что я тебе не безразличен, — самодовольно сказал я, и она укусила мое ухо, сильно потянув зубами.

— Здесь еще одно морское чудовище, которое прикончит тебя, Барсук, — прорычал она, и прохладное лезвие коснулось моего горла.

Из меня вырвался стон желания, и я протянул руку, чтобы сжать ее руку вокруг рукояти.

— Теперь ты воруешь у меня, колибри? — Зарычал я.

— Может быть, я не хотела, чтобы осьминогу досталось удовольствие убить тебя, Фокси. Может быть, я планирую перерезать тебе горло и оставить здесь на съедение рифовым акулам, — предупредила она.

Я прижал горло к лезвию. — Ты уверена, что они успеют уничтожить улики до того, как кто-нибудь придет искать меня, детка?

— Я уйду задолго до того, как они меня найдут, — прошептала она.

— Это то, чего ты хочешь? — Спросил я. — Это то, чего хотела шестнадцатилетняя Роуг?