Резко отпрянув от меня, Алина оборачивается. Словно что-то почувствовала. А я не почувствовал. Но уже вижу воочию, что это её отец.

Бл*ть! Приплыли...

А что, кубок Лиги чемпионов уже закончился?

Глава 32

Алина

– Пап... – вырывается из меня хриплым шёпотом.

Глаза отца не мечут молнии. И нет, его не трясёт от злости от того, что он только что увидел. Скорее, в его взгляде вселенское разочарование, причиной которого стала я. Ледяной холод сковывает мою грудь, а щёки, наоборот, вспыхивают огнём.

– Домой иди, – говорит отец тоже хрипло.

Потом его взгляд перемещается на Егора, и теперь в нём не разочарование, а прямая угроза.

– Думаешь, только у тебя связи есть? Решил – отправишь меня подальше от дочери, и я никогда не узнаю, от кого получил этот ценный подарочек? Да я фсбшников этих лично тренировал! Я там благодарности начал рассыпать, а мне один шепнул, что благодарить нужно совсем не комитет или федерацию. Грозный-младший – вот, кто мой благодетель, вашу мать!

Егор молчит. Засунув руки в карманы пуховика, прямо и спокойно смотрит на отца. И такое ощущение, что он точно понимает, о чём говорит папа. А вот я вообще ни слова не поняла.

– Пап...

Пытаюсь дотронуться до его руки, но он отшатывается и выкрикивает:

– Домой! Быстро!

Сам хватает меня за предплечье и тащит к подъезду. Егор пытается меня перехватить.

– Нет!.. – умоляюще смотрю на него. – Не надо. Потом увидимся.

– А вот нихрена! – рявкает отец, распахивая дверь подъезда. – Я тебя на домашнее обучение перевожу. А со следующей четверти – в другую школу! Всё, иди!

– Геннадий Степанович! Дайте объяснить! – пытается остановить моего отца Егор.

Но куда там! В таком состоянии он никого не будет слушать. И даже хорошо, что дверь подъезда закрывается, отрезая нас с отцом от моего парня. Неизвестно, чем это всё могло закончиться.

Говорят, девочки влюбляются в тех, кто напоминает им папу. Возможно, в этом есть логика. Мой отец легко посоперничает в упрямстве и буйном нраве с Егором.

На ватных ногах захожу в лифт и смотрю на папу. Нужно бы его обнять, ведь мы давно не виделись. Но сейчас это кажется неуместным. Его буквально трясёт от ярости. Он смотрит в пространство перед собой и сыплет ругательствами.

– Малолетка, бл*ть! Самый ушлый, да?! Утырок! Долбаные Грозные! Поперёк горла у меня стоят!

– Папа... Всё не так, как ты думаешь! – не сдерживаюсь я. – Егор... он хороший парень. Я с ним счастлива.

Лицо отца идёт яркими красными пятнами. Сейчас он достигнет нужного градуса кипения – и пар из ушей повалит.

Умолкаю. Двери лифта раскрываются, на площадке нас встречает обеспокоенная бабушка.

– Я хоть и глухая, но вас даже на улице услышала... Гена, в чём дело? Что за разборки? Ты зачем ребёнка до слёз довёл?

Дотрагиваюсь пальцем до щеки. Даже не заметила, как начала плакать.

– Довёл? – резко разворачивается ко мне отец. Швыряет сумку на пол. – Я довёл? Это они с сестрицей смерти моей хотят! Нормальных парней для них нет! Надо самое говённое говно выбирать! Юлька сначала с сорокалетним связалась, а теперь ещё старше нашла. А эта, – зыркает на меня убийственным взглядом, – позволила себе мозги запудрить. Он ведь сплавил меня специально на этот чёртов Кубок! Чтобы к тебе подобраться! За отца нам мстить решил. Или что там в его нездоровой башке?

– Пап, я не знала, что Егор как-то поспособствовал твоему отъезду...

– Конечно, ты не знала! – перебивает он меня. – И не узнала бы. Посвящать тебя в свои планы он не планировал.

– Но я уверена, что у него на то были веские причины, – поспешно вставляю я. – Возможно, он и правда хотел помочь тебе попасть на этот турнир.

– Ты издеваешься? – лицо отца застывает мрачной маской. – Он тебя на наркоту посадил, что ли?

Папа резко дёргается ко мне, а дальше происходит самое омерзительное, что когда-либо происходило в моей жизни. Отец резко поднимает рукава моей куртки до локтей и вглядывается в вены.

Выкручиваюсь из его цепких пальцев.

– Гена, ты всех соседей переполошишь! – сетует бабушка.

Папа рычит что-то нечленораздельное. Скинув куртку и ботинки, уходит на кухню. Слышу, как моет руки. Бабушка, держась за сердце, торопится за ним. А я, пользуясь временной передышкой, закрываюсь в комнате и строчу Егору сообщение.

«Прости за моего отца. Надеюсь, он успокоится».

От Егора тут же приходит ответ: «Я хочу с ним поговорить. Как можно быстрее».

Я: Быстро не получится. Ему нужно остыть.

Егор: Хорошо, тогда завтра вечером. Я приду к вам на ужин.

Ох, не уверена, что это хорошая идея...

Я: Постараюсь его подготовить.

Егор: Люблю тебя, мышка.

Сердце пускается вскачь. Впервые Егор сказал мне, что любит. Точнее, написал об этом. И я тоже должна ему написать.

– Алина, дверь открой! – рявкает отец.

Бросив телефон на кровать, быстро открываю. Папа заходит в комнату и осматривается. И, конечно, мой смартфон тут же попадается ему на глаза.

На экране всплывает ещё одно сообщение от Егора.

«Люблю тебя.»

И ещё одно.

«Люблю тебя.»

– Это я забираю! – папа успевает первым схватить телефон. – И это! – хватает со стола ноутбук.

– Папа! Это уже перебор! – теперь и меня трясёт от ярости.

– Перебор – это когда твоя единственная, как мне казалось, разумная дочь связывается с отморозком. Попадает под его влияние и, очертя голову, бросается его защищать. Он рассорил тебя с Тимофеем! Сколько раз они дрались? Сколько раз Тимофей мог серьёзно травмироваться и навсегда вылететь из футбола? А остальные?

– Да тебя, похоже, только Тимофей интересует! – взрывает меня. – Может, ты и обо мне хоть раз подумаешь, а не только о своей футбольной семье!

– Я и думаю, – отрезает отец. – Из дома ни шагу.

Выходит из комнаты, а я провожаю его взглядом. Бабушка молча хлопает глазами, замерев в коридоре. Потом срывается за отцом, и я слышу, как она заявляет:

– Гена, либо ты объяснишь мне, что происходит, либо заказывай билет на ближайший самолёт.

– И закажу! – рявкает он.

Ну если он и с ней так разговаривает, значит, моего отца накрыло дальше некуда.

Я его понимаю. Для него Егор – это часть семьи Грозных. Плохой парень, посягнувший на его дочь. Но для меня он любимый человек! Как папе доказать, что Егор изменился?

Глава 32.2

***

Отец заходит в мою комнату через час. Вроде бы сейчас он более вменяемый. Я сижу на кровати, он садится на компьютерное кресло. С минуту разглядывает меня. Так, словно не узнает. Выражение вселенского разочарования мною никуда не делось с его лица.

– Я говорил с твоей учительницей, – изрекает отец. Голос у него пугающе подрагивает. – И она пошла мне навстречу, рассказав о твоём поведении в школе. И о новом ученике, некоем Егоре Коршунове, она тоже обмолвилась. Но мы с ней оба знаем, что он никакой не Коршунов. Скажем так: она не поведала мне о том, что я хотел узнать, но и не отрицала ничего. Теперь прибавим к этому рассказ бабушки о твоём новом однокласснике, с которым ты проводишь время. Который был у нас в гостях. И вспомним о том, что Грозный поспособствовал моему отъезду на чемпионат. Как ты думаешь, как я себя чувствовал, решив наконец это сложное уравнение?

Сглатываю.

Хреново он себя чувствовал, это очевидно. Я тоже так себя чувствовала, когда Егор внезапно опять появился в моей жизни. Но я дала нам шанс. А отец должен дать его мне!

Открываю рот, чтобы ответить, но отец взмахом руки заставляет меня захлопнуть его.

– Этот парень болен! – рычит он. – Он преследует тебя! Ты что, не понимаешь? Сначала преследовал из-за флешки. Флешку он не получил, его отца посадили. Как думаешь, что он от тебя хочет теперь?

– Не то, что ты думаешь!

– Тогда что? – папа пытливо смотрит мне в глаза.