От края дыры в стене откололся и полетел вниз еще один камень. 

Ректор Эрхард взвыл, хватаясь за голову и глядя на меня с натуральным бешенством. 

Упс.

Вообще-то это Грей виноват!

Я на всякий случай спряталась за Грея. Не мне же одной отдуваться!

— Адептка Гринс…

— Ректор Эрхард, — перебил Грей, тяжело поднимаясь и держась за бок, — это не то, что вы думаете…

— Не то, что я думаю? Кайден! Ты… Вы разнесли дуэльный зал! Это же… Это невозможно! Что ты… Вы… Я вас обоих…

Он замолчал, не находя слов от возмущения. Повисла долгая тишина. Ректор Эрхард сжимал и разжимал кулаки, я мысленно готовилась к тому, что он меня все-таки прибьет.

— Алан, — наконец произнес Грей, глядя на него исподлобья и изо всех сил стараясь держаться на ногах. — Ты же понимаешь.

Что он понимает?

— Что я понимаю? — вслед за мной возмутился ректор Эрхард. — Кайден… это может быть просто совпадением. Что ты…

Грей дернул головой, молча указав на меня. Ректор Эрхард замолчал. Несколько секунд они буравили друг друга взглядами — а затем Грей обернулся ко мне.

— Идем, катастрофа. Завтра первым занятием артефакторика. Хотелось бы присутствовать. 

К моему удивлению, ректор Эрхард ничего не сказал, когда я вслед за Греем шагнула к двери.

— Извините! — все-таки выпалила я, когда мы подошли к выходу из зала.

Ректор Эрхард, который уже стоял у дыры в стене и магией пытался поднять камни с земли на высоту второго этажа, чтобы вернуть их в дуэльный зал, только отмахнулся.

Оглядевшись, я наконец поняла, что все это время казалось мне странным: мечи, разбросанные по полу, расплавились, и сейчас напоминали лужи, а не оружие. Катапульту и стенды разнесло в щепки. Окна были выбиты. Но на фоне дыры в стене и защитного купола, который я уничтожила, это даже как-то не бросалось в глаза.

К щекам прилила краска стыда. Я не была виновата в том, что происходит, я предупреждала, это все Грей устроил, но все-таки…

— Ты все сделала правильно, Гринс, — тихо сказал Грей, с усилием дергая на себя тяжелую дверь зала.

Я бы предложила ему помощь, если бы не была уверена, что Грей скорее съест свою куртку, чем ее примет. 

В другое время я бы накинулась на него с обвинениями, но сейчас — то, что он мне наговорил и что сделал, повисло между нами. Это было совершенно не похоже на обычного Грея, от которого редкостью было услышать даже грубое слово, но я все равно хотела бы оказаться от него подальше. И уж точно не хотела с ним разговаривать.

Потому по пустым коридорам академии мы двигались в полном молчании. 

— Не говори никому о произошедшем сегодня, — вдруг сказал Грей. 

Он не смотрел на меня и прижимал руку к боку. Кожаная куртка осталась валяться на полу в дуэльном зале, так что Грей остался в форменной белой рубашке, расстегнутой у ворота на пару пуговиц.

Ему в медпункт не нужно, случайно? Еле стоит. Но крови, кажется, нет. Уже хорошо.

— Ты правда думаешь, что у меня есть шанс скрыть произошедшее и завтра утром все решат, что дыра в стене была здесь с самого начала?

К моему удивлению, Грей шутку не поддержал. Он бросил на меня тяжелый взгляд и остановился, перегородив мне путь.

— Не говори, что это сделала ты, катастрофа. Не надо орать направо и налево о том, на что ты способна на самом деле. Твой магический резерв вообще ни с чем не сравним, даже с моим. 

Грей усмехнулся, как будто в его словах был какой-то тайный смысл. Хотя я и явного-то не уловила.

Может, головой ударился? О чем он? 

Вдруг Грей шагнул вперед и взял мое лицо в руки. Прикосновение было нежным, на его губах появилась улыбка, неожиданно теплая.

— Ты невероятная, Гринс, понимаешь вообще, насколько? Почему ты этого не видишь? Сколько можно себя принижать? Ты сильная, ты умная настолько, что я не понимаю, что ты делаешь на факультете, где учат вытирать пыль. Я тебе расскажу один секрет. Готова? Такой поток силы, который достался тебе, невозможно сдержать и уж тем более подчинить. Это невероятная мощь. Никто и никогда за всю историю ее не получал в свое распоряжение. С этой силой ты могла бы свергнуть короля, понимаешь? А ты мало того, что могла ее затолкать внутрь себя, опасаясь навредить кому-то, ты все это время считала себя какой-то неправильной, и мне хочется в землю закопать каждого, кто внушил тебе это. 

Сердце глупо заколотилось, как у какой-нибудь Моники, Ришь, Виктории и прочих. Вот ведь гад! Умеет же… вот умеет! 

— Грей...

— Ты стала уникальной не после того, как несколько лет назад получила магию. Ты всегда была такой, Гринс, — откликнулся Грей, отворачиваясь и направляясь вперед по коридору.

Мое сердце пропустило удар.

Получила магию? Что он имеет в виду? Все знают, что с магией можно только родится или…

— Грей! — крикнула я ему вслед. — Грей! Дракона кусок, я тебя по стенке размажу, ты знаешь, я смогу! Что ты имел в виду? То есть как — получила? Что значит "уникальная"?Ты что-то знаешь?

Он ухмыльнулся уголком губы и остановился, уставившись на меня.

— Куда ты дела мой перстень, малышка-катастрофа? М? Думала, я тебя не узнаю? А мне-то казалось, почему твое лицо кажется таким знакомым…

Грей потянулся, чтобы провести пальцем по моей щеке, и я отпрянула. Сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, а потом рухнуло в пятки, как будто пыталось выбраться из тела и сбежать куда-нибудь подальше, в безопасное место.

— Не понимаю, о чем ты, Грей, — сглотнула я. — Какой перстень?

Не было никакого перстня. Где доказательства? Мое чистосердечное признание — и что потом? За такое меня и повесить могут, кража могущественного артефакта у дракона, еще и у Грея, еще и артефакта, который связан с уровнем его сил, — это серьезно. Это государственная измена.

— Жаль, — хмыкнул Грей. — Вспомнишь — я, может быть, тоже вспомню. 

Он развернулся и снова пошел вперед по коридору, а я поняла, что окончательно перестала что-либо понимать. 

Когда мы оказались в комнате Грея, я целых несколько секунд размышляла над тем, лечь, как обычно, в его кровать, или в ту, которую ректор Эрхард поставил специально для меня.

И в конце концов решила, что Грей даже не извинился передо мной за то, что наговорил. Так что легла отдельно. А он — пускай полог беззвучия на себя накидывает! Или не накидывает. Мне без разницы. Как я ни старалась расспросить Грея, он так и не сказал мне, что имел в виду, только отшучивался и спрашивал, когда я расскажу ему всю правду. Так что сейчас у меня был тысяча и один повод, из-за которых хотелось его прибить.

Уже когда свет погас, Грей позвал меня:

— Катастрофа! Катастрофа!

— Не слышу, Грей! Для разнообразия попробуй использовать имя. 

Я демонстративно отвернулась к стене.

— Лори, — сказал Грей после паузы. 

— М?

— То, что я сказал в дуэльном зале… Про то, что мне на тебя плевать, и что ты мне никто.

Надо же, кто-то созрел до извинений! Неужели! 

— И?

— Это правда. Я не врал. Не хочу, чтобы ты считала как-то по-другому.

Ощущение было таким, как будто меня ударили наотмашь. Несколько секунд я только беспомощно глотала ртом воздух, а затем сообразила, что должна взять себя в руки, иначе Грей по нашей связи обязательно уловит, насколько мне плохо. 

Он зашевелился, укладываясь поудобнее, а я еще некоторое время лежала, глядя в темноту широко раскрытыми глазами. И старалась не плакать. А на что я рассчитывала? Да ни на что. Я же не дурочка.

Уже засыпая — к моему удивлению, спать мне хотелось ужасно, даже волнения и разбитое сердце этому не мешали, — я случайно потянулась по нашей связи к Грею. 

Тот не спал, и я соврала бы, если бы сказала, что ему сейчас больно.

Больно — это не то слово. Грей как будто горел заживо. 

В ту ночь кошмаров не было — должно быть, он просто глаз не сомкнул. 

Утром мы оба сделали вид, что ничего особенного не произошло.