Гринс не открывала глаза и выглядела так, как будто вот-вот готова была расплакаться. 

— Вот так, выдыхай. Гринс! Тебе нужно успокоиться. Слушай мой голос. И выдыхай. 

Говоря это, я невольно вспомнил, как мой отец учил меня тому же, когда я был ребенком. Греи с самых древних времен были одарены магией сверх меры — удержать ее под контролем было не всегда легко, потому мы с детства учились ею управлять. Способы оттачивались в поколениях нашей семьи веками. 

И мы, разумеется, не спешили этим делиться.

Хотя не то чтобы за этими секретами могла выстроиться очередь: неконтролируемый дар огромной силы был только нашей проблемой.

Остальные скорее продали бы душу за то, чтобы получить чуть больше магии. И — она их слушалась. Только у Греев с этим были проблемы, но мы, по понятным причинам, этого не афишировали. 

Кроме невероятного магического резерва в роду Греев из поколения в поколение передавалась способность вытягивать магию буквально из воздуха, становясь сильнее (поэтому я мог купировать выбросы Гринс), и излучать ее — очень удобный дар, когда дело доходит до битвы и нужно расставить ловушки.

Греи не спешили делиться тайнами рода с общественностью. Все-таки стоит иметь козыри в рукаве, никто лучше Греев, которые веками были приближены к королевской семье, имели кресла в Парламенте и без которых не прошла ни одна значимая придворная заварушка, не был об этом осведомлен. 

Но как это все относится к Гринс? 

Даже самые юные Греи не были такой катастрофой! Кое-какие умения у нас были врожденными.

Но это не единственная странность. 

Взрыв в холле — допустим, но после такого она должна была бы месяц ходить пустышкой. А она — буквально излучала силу и вчера умудрилась взломать защиту академии. 

Как?!

— Дыши, это просто. Пока я считаю. Раз…

Гринс не открывала глаза. Я вообще сомневался, что она осознавала происходящее. Я вдруг понял, что мое собственное сердце колотится от ее близости.

Откуда в ней такая сила? 

Наконец неприятный хруст, с которым трещины расползались по стеклу и камню, затих. Некоторое время я слышал только тяжелое дыхание Гринс — а потом она открыла глаза. 

— Молодец, — хмыкнул я. — Сегодня ты не разнесла академию. Стоит отметить этот день. 

Гринс нахмурилась и растерянно осмотрелась.

Я вдруг увидел царапину у нее на щеке и заметил, что ее волосы растрепаны — еще сильнее, чем обычно. 

Это еще что такое?

— Что… 

— Дыши, я же тебе говорил. — Я ухмыльнулся. Невероятно хотелось ее обнять — и меня злило это чувство. — Поцелуешь — расскажу подробнее. А если не только поцелуешь… то узнаешь еще больше.

Я многозначительно замолчал, ощупал ее взглядом и скрестил руки на груди.

Взгляд Гринс из растерянного стал злым. Она стерла со щеки капельку крови, которая сочилась из свежей царапины.

— Я лучше поцелую саламандру. Но знаешь что? Давай. Мне необходимо взять под контроль мою магию. Любым способом. — Она поморщилась. 

Я вдруг заметил, что, пока Гринс говорила, она выронила из руки платок. Аккуратный, девичий, с вышитыми в углу инициалами. Он явно принадлежал аристократке. 

Добавить к этому царапину на щеке, встрепанные волосы и то, что Гринс снова готова была все здесь разнести…  

Я прищурился.

Это еще что такое? 

ЛОРИ

Я бы хотела сказать, что сегодняшний день был исключительно паршивым — но мне, определенно, стоило пересмотреть свое определение слова “паршивый”. 

Потому что оно мало отражало то, во что превратилась моя жизнь. Сначала уничтоженная фреска, потом — Кайден Грей, потом — то, что я посреди ночи умудрилась перенестись к нему в комнату. В ночной сорочке! Пока сам Грей с какой-то девицей занимались... тем, на что я уж точно не хотела смотреть! Ректор Эрхард после этого час допрашивал меня, усадив у себя в кабинете на неудобный стул (видимо, предназначенный для самых нелюбимых посетителей).

“Может быть, — гневно шипел он, — многоуважаемая адептка Гринс, вы расскажете, как вы умудрились взломать защиту академии? Никто не может вламываться сюда просто так. Это невозможно”. 

“Я не знаю”. 

“Это я уже слышал. А теперь правду”.

Ректор Эрхард нависал надо мной, так что я в деталях могла рассмотреть маленькие перламутровые пуговицы его пижамной куртки, на которую был накинут черный деловой пиджак. Судя по всему, ночной подъем не прибавил ему ни хорошего настроения, ни симпатии ко мне.

“Адептка Гринс?”

“Может, у вас просто защита слабая? — предположила я. — По правде говоря, я не то чтобы ее заметила, пока взламывала”. 

Глаза ректора Эрхарда отчетливо стали наливаться кровью.

Почему он так разволновался? Ну вломилась… не за честь же приемного сына он волнуется?.. Было бы там за что волноваться...

В общем, я получила еще одну отработку и под присмотром ректора Эрхарда покинула стены родной академии, когда уже светало. В этот раз отцовский артефакт сработал как надо — и я оказалась у себя в комнате.

Утром пришлось выйти из дома пораньше, чтобы успеть на назначенную мне ректором Эрхардом отработку, первую из череды многих, — так что весь день я ходила, как сонная муха.

И отчаянно радовалась тому, что сегодня нет ни одного общего занятия с Кайденом, как у него сил еще и на учебу хватает, Греем.

“Это самая большая глупость, которую ты могла сделать, Лори! — шипела мне на ухо Селия. — Зачем ты его прогнала? Он ведь пришел к тебе в таверну!”

“Затем, что я его не приглашала?”

О том, что Кайден Грей весьма прямо решил предложить мне деньги за то, что я украшу его досуг, я решила не говорить.

Было стыдно. 

“И что? Он сам пришел! К тебе в таверну! Ты знаешь, что Кайден Грей никогда не бегает за девушками! А к тебе пришел! Ты ему понравилась! А ты?!”

Я закатила глаза.

Я не стала говорить, что Кайден Грей не очень-то расстроился и в ту же ночь нашел для меня замену. Которую мне, к тому же, пришлось приводить в себя после обморока.

Какая глупая ситуация.

Интересно, они продолжили то, на чем остановились, когда я ушла?

Какое мне вообще дело до этого!

Такие парни, как Кайден Грей, злили меня больше всего на свете. Которые уверены, что им все позволено, а девушек считают кем-то вроде игрушек, у которых нет ни мозгов, ни своей воли — ничего. 

Для них даже не было разницы с кем проводить вечер, с одной девушкой, или с другой, или с третьей…

Улучив время между занятиями, я наведалась в тот уголок столицы, где находился четыре года назад ломбард, куда я отнесла случайно попавший мне в руки перстень. Я этим не гордилась, но...

Тогда я не знала, что именно такое этот перстень, мне просто очень нужны были деньги, и как можно быстрее — иначе тетушка бы могла не выжить, мы бы просто не смогли заплатить целителю за такую сложную операцию. 

Но увы — на месте ломбарда сейчас красовалась аптека. 

“Здесь был ломбард, — начала я, отстояв очередь и подойдя к хмурому сухому, как лист, и седому провизору, — Четыре года назад. Где он?”

“Сгорел, — угрюмо буркнул он. — Четыре года назад как раз. Если вы не заметили, то сейчас здесь его нет. Большие буквы на вывеске вам на это не намекнули?”

“А… а вы не знаете, где найти хозяина? Мистера… — Я с трудом припомнила имя человека, который за золотой перстень пожаловал мне несколько серебряных монет — не слишком щедро, но они спасли тетушке жизнь. — Мистера Корнера”. 

“На кладбище за столицей. Вы брать что-нибудь будете? Не задерживайте очередь”. 

Из аптеки я вышла, не видя перед собой ничего.

Как странно. 

Как теперь искать перстень?.. 

И пожар… вся столица оснащена со времен нашествия сумрачных тварей противопожарными артефактами. Не так-то просто здесь сгореть! 

В полной задумчивости я вернулась в академию. 

Четыре года назад я понятия не имела, что именно оказалось у меня в руках и кому этот перстень принадлежит. Но это был единственный способ спасти тетушке жизнь. Сейчас я бы хотела его вернуть, у меня даже были накопления, чтобы его выкупить за те же несколько серебрянных, но... где его искать?