Дальнейшие несколько часов слились в сплошной калейдоскоп. 

— Добрый вечер, Лори!

— Как ты выросла!

— Жениха не нашла?

— Пирог сегодня объедение, передай Эсмеральде! 

— Где вы договорились встретиться? 

Моргнув, я перевела взгляд на Селию, перед которой поставила вторую порцию пирога. Увлеклась работой и забыла, что рядом с этим столиком не стоит задерживаться.

Денни, который сидел рядом, закашлялся, едва не разлив на себя горячий отвар.

— Мы не договаривались, — ответила я уже на ходу.

— Лори! 

— Мне некогда!

Я сбежала от нее на кухню и, пользуясь случаем, утащила с разделочной доски кусочек вяленого мяса. 

— Там новый посетитель. Столик крайний у стены, — сказала тетушка, выглядывая в зал через открытую дверь. — Скажи ему, что пирог почти закончился, так что в его интересах поторопиться, если хочет перекусить.

Кивнув, я сунула остаток мяса в рот и направилась в зал, на ходу вытирая руки о фартук. 

Почему-то первым, на что я обратила внимание, было потрясенное лицо Селии, которая стояла и смотрела… как раз на крайний столик у стены. 

Увидев меня, она округлила глаза и старательно замахала руками, показывая в том направлении.

Что?

Проследив за ее взглядом, я дернулась.

Кайден Грей.

Сидит, вальяжно откинувшись на спинку стула и вытянув в проход ногу, за столиком в таверне моей тетушки. 

Один. 

Как будто почувствовав мой взгляд, он обернулся ко мне.

Светло-серые глаза прищурились.

КАЙДЕН

Происходящее мне, определенно, не нравилось. 

Меня буквально притянуло в эту забытую всеми святыми таверну — по доброй воле я в этот район бы не сунулся. Разве мало в центре мест, где можно поесть и выпить?

И уж точно я не стал бы заходить внутрь! Ради предков, да у них крыши на половине второго этажа нет! Вместо нее натянута мешковина. 

Кто-то всерьез заходит сюда по доброй воле? А газетчики еще меня называют храбрым.

Зеленая вывеска с названием “Хромой ругару” и изображением невнятной черной твари тоже оптимизма не внушала. Треснутая вывеска.

Тогда какого грифоньего когтя я тут делаю?

Район казался знакомым. Как будто я видел его во сне или когда был ребенком.

Странно.

Я не помнил, как сюда пришел. И это, чтоб тут все в бездну провалилось, настораживало.

Второй раз за день я как будто выпадал из жизни и оказывался не там, где планировал: первый раз случился во время занятий на полигоне, когда портальный артефакт, который я носил на шее, вдруг активировался и перенес меня в коридор третьего этажа, где я нос к носу столкнулся с мышкой.

Катастрофой.

Лори Гринс.

Стоило о ней вспомнить, как внутри поднималась злость. 

Тот случай я списал на случайность и поломку артефакта — но в чем дело сейчас? Артефакта на шее нет, но я все-таки оказался не там, где планировал. Мне это решительно не нравилось. Я ненавидел упускать контроль: хватило времени, проведенного под стазисом. 

Я вошел внутрь таверны, решительно толкнув дверь, и огляделся в поисках пустого столика.

Необходимо разобраться, что происходит. А в эту таверну меня тянуло так сильно, что я чувствовал это буквально физически, как будто кто-то зацепился гарпуном за мое ребро.

Магия?

С чего бы?

У меня были другие планы на вечер. Я собирался немного расслабиться. Встретиться с кем-нибудь. Может, даже не раз. Приятно провести время. 

И старательно не думать о том, из-за чего в груди как будто открылась рваная рана.

“Ты можешь обманывать кого угодно, но не меня. Знаешь, что прячется за твоими ухмылками? Ничего. Ты как… как яичная скорлупа. Такой же пустой. Можешь врать кому угодно — но я все вижу. Ты просто оболочка человека. Я не желаю  иметь с тобой дел”.

Проклятая катастрофа.

Усевшись за стол у стены, я оглядел переполненный зал, откинулся на спинку стула и постарался не сжимать руки в кулаки. 

Я и правда не чувствовал внутри — ничего. Уже давно. 

Оболочка человека.

Так и есть.

Алан все пытался меня оживить, он же мой друг. Но меня, по правде говоря все устраивало.

Разве что эта катастрофа заставляла все внутри дрожать и волноваться, как будто я был впервые влюбившимся мальчишкой. 

“Оживать больно, Кайден”, — часто говорил Алан, строя из себя умудренного опытом кронпринца, который, к тому же, смыслит кое-что в счастливой семейной жизни и в целом — в жизни.

Ну уж нет.  

Обойдусь. У меня есть титул, есть деньги, есть девушки — что еще нужно для счастья?

А катастрофа, раз уж так меня ненавидит, может не волноваться: больше я ее покой не потревожу. Не родилась еще та, за которой я буду бегать, как прыщавый подросток.

И все-таки — что я здесь делаю?

Я еще раз оглядел таверну. Внутри она выглядела лучше, чем снаружи. Горели теплым желтым светом лампы, вкусно пахло мясными пирогами, стол, за который я сел, был девственно чистым — никаких липких пятен и крошек. 

Есть я здесь все равно не собирался, конечно. Хватило мне походных кухонь и еды сомнительной свежести и еще более сомнительного вкуса. 

Краем глаза я уловил слева какое-то движение и, обернувшись, увидел светловолосую худенькую девушку — Селия? Подруга катастрофы? 

Что она забыла в этой дыре?

Смотрела Селия на меня, и про себя я ругнулся: не хватало только, если меня здесь узнают. В этом богом забытом уголке столицы, конечно, вряд ли кто-то знал меня в лицо, а портреты мои Алан запретил печатать в газетах несколько лет назад.

Рядом с Селией сидел парень, который сверлил меня самым ненавидящим взглядом из возможных. А этому-то я чем не угодил? Кажется, он учится на моем курсе. Приветственно кивнув, я обернулся и замер. 

А кто это у нас здесь?

Катастрофа!

Лори Гринс стояла у ведущей в кухню двери и смотрела на меня огромными испуганными глазами.

На ней был темно-синий фартук, кудрявые волосы она собрала в пучок на макушке — волосы были такими длинными и пушистыми, что пучок получился огромным, не намного меньше ее головы.

Хотелось распустить его, посмотреть, как тяжелая волна упадет на спину, зарыться в волосы пальцами и…

— Мышь, — ухмыльнулся я. — Вот так встреча. 

Она встряхнулась. Испуг в глазах сменила чистая злость.

— Что ты здесь забыл, Грей? — подлетая ко мне, выпалила она. — Преследуешь меня?

Хотел бы я знать, что я здесь делаю. Запоздало я сообразил, что сейчас, когда катастрофа рядом, тот гарпун, которым как будто зацепили меня за ребро, исчез. Меня снова никуда не тянуло. Стало спокойно.

Будь я прыщавым наивным подростком, я бы подумал, что влюбился.

Но дело было явно не в этом.

Где я и где “влюбился”. 

Ну так, ради предков, почему я сюда пришел? И причем здесь катастрофа?

Я бы подумал, что она в этом замешана, если бы не отчетливая надпись “Уйди отсюда!”, которую я мог разглядеть в ее глазах.

— Ты слишком высокого о себе мнения, мышь, — ухмыльнулся я. — Зашел перекусить.

— Сюда? — вздернула она брови и скрестила руки.

— Не советуешь? Ай-ай, Гринс. Обманываешь наивных посетителей? Предлагаешь им то, что не советуешь есть любимому однокурснику?

Она покраснела вся, до корней волос.

— Ты… ты не мой… не мой… — Увидев мою ухмылку, она отрезала: — Да здесь самая вкусная еда в городе! 

— Погаси пожар, — устало сказал я, кивая на пол, где под ее ногами уже загорелся небольшой костерок. — И принеси мне что-нибудь. На твой вкус. 

Я махнул рукой, отправляя ее на кухню — и наткнулся на очередной неприязненный взгляд.

Я не собирался узнавать о ней больше, чем уже знаю. Но Лори Гринс в какой-то степени была знаменитостью — тем более сегодня она уничтожила древнейшую фреску, над которой Алан трясся сильнее, чем над первенцем. 

“Да она притворяется!”

“В лечебницу ее сдать!”

“Почему ей все сходит с рук?”

“Я думаю, она в самом деле нечаянно…”

Каких только мнений я не наслушался во время занятий на полигоне, где, во время спаррингов, находилось множество возможностей поболтать.