Кто-то стоит рядом с ним и внимательно слушает меня. Видимо, один из жрецов. А этот бес Эдик одновременно и провоцирует меня, и выхаркивает свою неутолимую ярость.

— Я тебе не братец! — выплюнул тот и принялся поливать меня отборными оскорблениями.

Но я лишь мило улыбнулся и сказал:

— Сильно. Уж не одержимый ли ты часом, братец? Столько злости, ненависти. Жажда крови так и прёт из тебя.

— Я не одержимый! — торопливо выдохнул он и непроизвольно бросил в сторону чуть испуганный взгляд.

Ага, значит, там всё же жрец.

— А я все-таки порекомендую служителям Перуна проверить тебя, раз уж они всё равно здесь.

— Рекомендуй сколько хочешь. Во мне нет никаких сущностей! — выдал идиот.

— Думаю, как минимум глисты в тебе есть, — усмехнулся я.

Лицо парня перекосило от ярости. Он зарычал и швырнул в окно магический огонь. Но тот погас, стоило ему влететь в комнату.

— Ты заражён бешенством, — холодно сказал я, улыбнувшись краешком рта. — Тебе самое место среди Хаоса. Если не сегодня, то завтра ты точно станешь хаоситом. И жрецы Перуна придут за тобой.

— Я уничтожу тебя, сволочь! — выпалил Долматов и попытался плюнуть в меня. Но его слюна позорно повисла на подбородке. Он торопливо стёр её, дёрнув щекой.

— Нет, Эдуард. Теперь ты жертва, а я охотник. Я раскусил тебя. Твоя душа темнее ночи.

Парень опять зарычал, но вдруг снова глянул в сторону и нехотя выпрямился. Он будто получил приказ, что пора прекращать шоу.

— Тебе конец! — напоследок просипел парень и двинулся прочь.

— Хаосит! — оставил я за собой последнее слово и довольно улыбнулся.

Идиот Долматов шёл за шерстью, а сам оказался стриженным. Он думал вывести меня на чистую воду, но я так повернул разговор, что теперь жрецу впору подумать о проверке Эдуарда. Может, он и займётся ею, но после меня.

А уж мою-то персону эти ребята точно будут проверять очень въедливо. И наверняка приготовили для меня немало каверзных вопросов и сюрпризов.

Думаю, и Долматов что-то эдакое подготовил. Это же он натравил на меня жрецов. А может, и подкупил кого-нибудь из них. Но и у меня есть пара тузов в рукаве.

На моих губах появился волчий оскал, не предвещающий ничего хорошего тем, кто пойдёт против меня. Я, мать вашу, Локки, а не какой-то туповатый потомок Тора!

Я от безделья проверил стены помещения, дверь и окно. Никто не подслушивал и не подглядывал за мной. Замечательно.

А вообще-то, я легко могу сбежать отсюда, перегрузив блокирующие магию артефакты с помощью выплеска чистой маны. Думаю, моё смертное тело уже достаточно окрепло.

Наверное, вернись сейчас я в прошлое, в подземелье Хаоса, то не дал бы Ратникову умереть. Раскидал бы пауков, пусть и не всех. Но однозначно вывел бы на поверхность своих спутников, ещё б и пару весёлых саг рассказал.

— Ш-ш-ш, — внезапно раздалось за окном.

В следующий миг в камеру влетел Апофис. Мордочка недовольная, а в глазах возмущение. Он принялся носиться вокруг меня и возбуждённо шипеть, словно рассказывал о чём-то изрядно задевшем его. И он так расстарался, что даже сумел отправить мне мыслеобраз.

Я будто попал в тело Апофиса, преследующего мелкого тушканчика. Последний лихо удирал по растрескавшейся земле, уворачиваясь от крошечных молний дракончика. И вдруг почва под ним вспучилась, выпустив наружу тупорылую морду. Она распахнула челюсти и мигом поглотила тушканчика.

— А-а-а, — понятливо протянул я. — Какой-то гад сожрал твою добычу, за которой ты гнался?

Дракончик стал ещё активнее наматывать круги, словно одно только воспоминание об этом будило в нём гнев. Но он быстро взял себя в лапы и утихомирился. Тут-то я и начал обучать его прятаться при виде людей.

Кажется, Апофис кое-что понял из посылаемых мной мыслеобразов. По крайней мере, когда за дверью раздались шаги, он вылетел из помещения.

— Громов, пойдём, — позвал мужчина, открывший дверь.

Позади него стояло ещё двое. Один был простым преподавателем. А вот второй оказался лысым стариком в белом балахоне с вышитым на груди изображением Перуна. Настоящий средневековый инквизитор со жгучими как угли фанатичными глазами.

Смертные снова не стали надевать на меня антимагические артефакты, но внимательно следили за мной на всём протяжении пути. Они привели меня в главный зал храма, где возле каменных идолов Перуна стояла парочка жрецов. Один в белом, а другой в золотом балахоне.

Причём тот, что в золотом, оказался широкоплечим мужчиной с кудрявой бородой. Он напомнил мне погибшего полубога Мура. При жизни он способен был одним ударом пробить насквозь грудную клетку великана. Ценный был специалист.

В дальней же части зала на деревянных скамьях взволнованно шушукались обитатели академии. Среди них выделялось зловеще скалящееся лицо Эдуарда. Так и хотелось дать ему в пятак, но пока рано.

— Тихо! — глубоким объёмным голосом выдал жрец в золотом одеянии и повелительно простёр руку в сторону людей.

Они замолчали. И в храме воцарилась тишина, нарушаемая лишь игривым потрескиванием огня в ритуальных металлических жаровнях.

— Присядь, — бросил мне «золотой» и указал на стул.

Я уселся на него, нагло закинул ногу на ногу и вопросительно уставился на бородатого жреца. А тот громко поведал, что некое анонимное лицо указало на Александра Громова как на вероятную жертву какой-то потусторонней твари, проникшей в его тело. Поэтому жрецы Перуна и приехали сюда.

Народ покивал, дескать, да, причина важная. Мол, давайте уже проверять Громова.

«Инквизитор» тут же нацепил на меня специальные артефакты. Но те, к его искреннему огорчению, не выявили во мне никаких посторонних сущностей. Ещё бы, я же не бес какой-то.

— Всё? Я свободен? — спокойно спросил я. — Аноним оказался подлым завистником, накатавшим лживую кляузу?

По лицу Эдуарда пробежала судорога злости. А несколько зрителей хохотнули.

— Нет, Громов, ты ещё под подозрением. Хаос хитёр. Он может и обмануть артефакты, — сказал «золотой» и кивнул «инквизитору».

Тот начал закидывать меня вопросами, цепляясь ко всему, как дэпээсник, не успевающий к концу смены собрать нужное количество протоколов. У старика будто стоял план по поимке сущностей, завладевших телами людей. Но этот жёлчный хрен не на того нарвался.

Конечно, я ответил далеко не на все его вопросы, сославшись на то, что несколько дней пролежал в коме. Что, собственно, и повлекло провалы в памяти.

Тогда «инквизитор» внезапно заявил, буравя меня фанатичным взглядом:

— Ты слишком спокоен, Громов. Любой нормальный кадет на твоём месте вёл бы себя иначе.

— А если бы я дрожал от страха, то вы бы сказали, что я слишком напуган.

— Не дерзи! — выдохнул он. — Неуважение к старшим — есть проявление Хаоса.

— Я могу назвать с десяток подобных «проявлений» Хаоса. Пока я шёл в этот храм, мне на ногу наступили. Наверняка это был будущий хаосит. Он же нарушил порядок. Не мог, что ли, просто пройти мимо?

— Ты ничего не знаешь о Хаосе!

— Выходит, я не могу быть одержимым, раз ничего не знаю о Хаосе? Ведь все потусторонние сущности пришли из Хаоса. Разве не так?

Жрец скрипнул жёлтыми зубами и начал жевать губы, стараясь подобрать достойный ответ. Ведь он вчистую проиграл мне на поле логики. И все это понимали.

— Хватит! — повелительно выдал «золотой». — Давайте перейдём к опросу свидетелей.

«Инквизитор» что-то проворчал как злобный пёс, а затем двинулся к смертным. Он вместе со вторым жрецом в белом начал поднимать людей, чтобы те сказали несколько слов обо мне.

Первым человеком, выбранным «инквизитором», оказался Долматов. Думаю, неслучайно. Наверняка они работают вместе.

Конечно, Эдичка изрядно прошёлся по моей персоне, напирая на то, что прежде Александр был лохом. А уже после Долматова на меня натявкали Толстой и Стрижов. Они, отводя взгляд, промямлили, что я иногда веду себя как безумный. К тому же плюю на правила академии, используя магию. А ещё во сне бормочу на странном языке.