Я не стал разворачивать сообщение, но живо представил себе кусающего локти Долматова-старшего. Ведь эсэмэска наверняка от этого козла, решившего взять под контроль своего сына. Но хрен ему. Пусть унижается, а я буду от этого получать наслаждение.

По моим губам скользнула усмешка, а пальцы отыскали номер Громова. Я позвонил ему. Он сразу же взял трубку и начал изображать припадок ностальгического настроения. Хитрый дед принялся вспоминать прошлое Александра, щедро делясь подробностями.

А я внимательно слушал его, мотая на ус полученную информацию. Она мне пригодится во время проверки, которую завтра устроят жрецы.

Вспомнил мужчина и о наших «тренировках».

— Эх, здорово всё-таки вышло. Даже Лидия с Павлом не поняли, что я тренирую тебя. Нет, теперь-то они знают, а раньше и не догадывались, — проговорил смертный.

Ага, значит, он договорился с домочадцами, чтобы они всеми силами поддерживали эту ложь. И они явно знают, что это ложь, но будут упорно преподносить её как правду.

Остаётся служанка… Она самая слабое звено. Её и подкупить можно, и запугать. Да и вообще, она женщина, может из ревности сдать меня. Но служанка, по словам Громова, работает в их доме всего месяц, поэтому, по идее, она-то как раз и могла не заметить моих «тренировок». Так что она не особо ценный свидетель.

— Но к нам в дом жрецы Перуна придут, только если ты во время проверки сделаешь что-то не так, — продолжил Громов. — А ежели ты твёрдо докажешь, что нет в тебе никакой сущности, то и не придёт к нам никто.

— Конечно докажу, — сказал я и услышал писк нового сообщения.

Глянул на него и увидел первые строки. Оказывается, эсэмэска пришла от секретаря графа Горского, отца Кеши. Что он хочет? Плевать. Не до него сейчас.

Я не стал открывать сообщение, а продолжил разговаривать с Громовым.

Когда я вернулся в общежитие, мои соседи по комнате укладывались спать. Но прежде чем завалиться на боковую, они снова поздравили меня с моими достижениями, а уж потом улеглись по койкам.

А буквально через минуту выключили свет. Мне пришлось в темноте сунуть поясную сумку под койку. Апофиса в ней уже давно не было. Он опять куда-то перенёсся, используя мрак. Но я за него не переживал. Он способен ускользнуть от любой опасности.

Придя к этой мысли, я улёгся на скрипнувшую койку и мгновенно вырубился, как бревном по голове ударили.

Проснуться же мне довелось рано утром от шума в коридоре. Кто-то ходил по этажу, стучал в двери и громко говорил:

— Подъём, кадеты! Проверка!

— Какая на хрен ещё проверка? — зло выдохнул я, разлепив пудовые веки.

Мой смертный организм ещё недостаточно отдохнул. Он пытался взять своё за те сумасшедшие дни, что я провёл в Пустоши. Вот и не хотел просыпаться, страстно умоляя меня не поднимать голову с подушки.

— Наверное, будут всякие запрещённые штуки искать, — хриплым со сна голосом прогудел Доброслав и прикрыл ладонью мощный зевок.

— Какие ещё запрещённые штуки? — встревожился Стрижов, быстро растирая пальцами помятое лицо с синяками под глазами.

Он будто не спал полночи. Да и у Толстого была похожая физиономия.

— Всякие. Стена же рядом. Мы, считай, чуть ли не на переднем краю борьбы с Хаосом, — принялся объяснять Румянцев, свесив с койки волосатые ноги. — Вот преподаватели и устраивают проверки на скрытых хаоситов. Часто же бывает, что доблестный рыцарь сам становится ужасным драконом. Но вы это… не забывайте ещё о том, что к запрещёнке относятся выпивка, травка и прочая дурь.

— Фух, у меня ничего такого нет, — с облегчением выдохнул Стрижов и сразу повеселел.

Зато с меня мгновенно слетел сон. У меня же в поясной сумке тихо-мирно лежит амулет жрицы богини Маммоны!

А ещё у меня есть враги-кадеты. Тут тебе и старшекурсники, и Эдуард, и прочий люд. Будь я на их месте, точно бы подкинул недругу какую-нибудь компрометирующую вещицу. Пару раз в прошлом я так и делал. Весело было.

— Надо бы подготовить вещи для досмотра, — деланно спокойно сказал я и потянулся.

— Хорошая идея, — поддержал меня Румянцев и начал раскладывать на койке свои шмотки.

Я занялся тем же самым, украдкой ощупывая все карманы, подкладки и даже швы.

Благо имущества у меня было немного, так что уже через пару минут я нашёл за подкладкой спортивной сумки небольшой целлофановый пакетик с белыми кристалликами.

Вот суки! Наркоту подсунули! Да ещё довольно тяжёлую! За такую пять лет можно схлопотать даже дворянину.

И что мне с ней делать? Окна не открываются, пакетик не выбросишь. А за дверью уже стоит смертный, требующий открыть её. Подкинуть кому-то из соседей? Нет, это крысиный поступок, я же не потомок бога подлости.

— Один момент! — громыхнул Доброслав и пошёл к двери.

Пришлось незаметно положить наркоту в поясную сумку. А ту завести за спину и засунуть под майку, заправленную в трико.

Млять! И ведь никто не поверит, если начну говорить правду. Мол, мне эти кристаллики подбросили.

— Кадеты, отойдите к стене и замрите! — приказал один из двух вошедших мужчин.

Оба оказались вооружены тонкими железными палочками. Их касания разрушали даже самые лучшие иллюзии.

Молодцы, отлично подготовились, пожри их Ёрмунганд!

Они сразу же принялись осматривать вещи Толстого. Тщательно, сноровисто, словно всю жизнь искали контрабанду. Даже подушку проверили и в рваные носки ткнули железной палочкой. Потом смертные и самого Толстого проверили. Чуть в задницу к нему не забрались. Но тот оказался чист.

Тогда они взялись за побледневшего Стрижова, побаивающегося всего на свете. Мужчины заметили состояние трусоватого паренька и с особой тщательностью начали проверять его вещи, порой выпуская меня из поля зрения. Этим-то я и воспользовался…

Создал возле стены свою идеальную копию и телепортировался через открытую дверь в коридор к подоконнику. Там накинул иллюзию, позволившую мне слиться со стеной. А затем положил наркотики с амулетом за цветочный горшок, стоящий на подоконнике.

— И этот чистый, — расстроенно выдохнул мужчина, покосившись на Стрижова. Тот выдавил мучительную улыбку. — Теперь ты.

Палец проверяющего указал на иллюзию моего тела, а его рука с железной палочкой начала приближаться к иллюзорной майке.

Святой Рагнарёк! Я в сантиметрах от разоблачения!

Шустро приняв такую же позу, как у моей иллюзии в комнате, я телепортировался прямо в неё. Ещё и выражение лица сделал соответствующее.

Успел! Палочка коснулась иллюзии. И та разрушилась, но туповатые смертные ничего не поняли. Ведь под иллюзией обнаружился ровно такой же человек, которого она и изображала.

— Чего молчишь, кадет? — бросил мне мужчина, подозрительно сощурившись.

— Уснул стоя, — усмехнулся я и достал из-под майки поясную сумку. — Проверяйте, только осторожно. У меня там деньги. Я всё пересчитал.

Смертный возмущённо глянул на меня и даже не спросил, почему я засунул сумку под одежду. Но он очень тщательно проверил её, даже понюхал, а потом и меня… нет, не понюхал, а досмотрел, пока его коллега без особого пиетета занимался другими моими шмотками.

Никто из находящихся в комнате смертных не удивился, когда в моих вещах не нашлось ничего запрещённого. Ни у кого даже глаз не дёрнулся и взгляд не поменялся. Значит, они непричастны к подставе.

А вот у Румянцева кое-что обнаружили. Один из мужчин вытащил из-под его матраса три глянцевых журнала со слипшимися страницами и пухленькими обнажёнными женщинами на обложках.

Смертный сперва не понял, какая ему досталась добыча, а когда понял — резко выпустил её из пальцев, словно журналы укусили его.

— Какая мерзость! — скривился мужчина, торопливо вытирая руку об штанину.

— Гы-гы, — хохотнул его напарник и насмешливо глянул на побагровевшего от ярости лысого здоровяка.

— Клянусь честью всего рода Румянцевых, это не моё! — громыхнул он и прошёлся по нам взглядом. — Кто из вас подсунул мне эту гадость?