— Пфф, больно надо.

— А если бы меня диверсант убивал, ты бы зашла?

— Чтобы ему помочь? — сострила Огнева.

— Даже у вас двоих ничего бы не получилось, — язвительно сказал я, быстро надел новую форму и повелительно вытянул ладонь в сторону дракончика.

Тот посмотрел на мою руку и перебрался на неё вместе с куском ветчины. Он своим крошечным мозгом уже понимал, кто его командир, отец и вожак.

Я сунул мелкого в поясную сумку и вышел вон.

— С лёгким паром, — сказал Еремей и обеспокоенно добавил, глядя на мою поясную сумку: — Кажется, у вас там кто-то шевелится.

— Хомяк. Он всегда со мной путешествует, — усмехнулся я, вцепившись зубами в колбасу. Оторвал кусок и проглотил, практически не жуя.

— Громов, да ты зверь почище твоего… хомяка, — глядя, как я ем, поморщилась баронесса и следом произнесла: — Надеюсь, ты не кормишь своего питомца колбасой? Ему нужно правильное питание, а не вот это вот.

— Правильное питание? Мясо девственницы? Где же их сейчас взять? Или ты пожертвуешь собой? Хотя, если честно, не уверен, что ты…

Я не договорил, едва успев увернуться от руки девушки, загоревшейся праведным гневом.

Еремей тут же тактично отвернулся, чтобы не видеть, как дворяне ссорятся. А я подмигнул разочарованно зашипевшей баронессе, подумав, что в её лице получил замечательную спутницу.

Люблю таких непокорных, чтобы с характером, огнём в глазах и острым языком. Настоящая валькирия!

Мало кто знает, что жена Локи Сигюн как раз из такого же колючего теста. Она жалит моего предка остротами, но в то же время беззаветно его любит и порой не даёт совершать совсем уж безумные вещи.

Однако Огневой всё-таки слишком много позволять нельзя, а то она начнёт командовать мной и посылать в магазин за картошкой. А я не подкаблучник какой-то, а Локки!

— Баронесса, — спокойно сказал я и обрушил на неё тяжёлый взгляд.

Та попыталась выдержать его, но пожевала губы и отвела взор.

— А как зовут твоего хомяка? — проговорила она, словно ничего и не произошло.

— Апофис, — озвучил я, снова откусив внушительный кусок колбасы.

— Апофис — это же мифический громадный змей, олицетворяющий мрак и зло. Он хочет поглотить солнце, ввергнув Землю в вечную тьму. Я не ошиблась? — произнесла Огнева.

— Нет, не ошиблась.

— Замечательное имя для хомяка, — прохрипел Еремей и достал из кармана пачку дешёвых сигарет. — Позволите, я закурю?

— Валяй, — разрешил я и двинулся к кабинету графа Седова.

Простолюдин чиркнул спичкой и на ходу поджёг сигарету. А я покосился на баронессу, поравнявшуюся со мной.

Она открыла рот, собираясь что-то сказать. Но тут вдруг впереди из-за угла вышла интересная троица. Двое солдат и дворянка лет тридцати. Последняя была в самом соку, так сказать. Форма не скрывала её пышную грудь.

Чувственные губы улыбнулись мне, а глазки голодной пумы кокетливо пробежались по моей тушке. И её даже не смутил мой побитый жизнью глаз. Он ещё полностью не восстановился, но уже немного видел.

Женщина в сопровождении солдат пошла по коридору в нескольких метрах от нашей троицы. Она усиленно покачивала широкими бёдрами, будто гипнотизировала меня, как факир змею.

— Вдова Краснова, — буркнула Огнева, недобро глядя в спину смертной. — Та ещё… кхем… весёлая дама.

— А чего ей не веселиться? — философски заметил я, прикинув, что женщина тоже идёт к графу Седову.

Его кабинет находился на том же этаже, где жили дворяне. Поэтому нам всем пришлось идти мимо логова графа Горского. Вдова с простолюдинами миновала его.

А вот я остановился и с подозрением спросил у солдата, в одиночестве мнущегося возле двери Кеши:

— Ты чего один? Почему нарушаешь приказ графа?

— Виноват, — опустил голову солдат. — Но его сиятельство граф Горский приказал мне выйти.

— Он в комнате? Один? — уточнил я.

— Да.

— Хм, — потёр я подбородок и покосился на баронессу. — Надо бы проверить его. А то времена нынче смутные.

Та пожала плечами.

Я же постучал в дверь. Громко, мощно и быстро, чтобы у Горского от неожиданности сердце из груди выскочило. Но тот никак не отреагировал. Подозрительно. Тогда я покрутил ручку. Дверь оказалась заперта.

— Хм, — хмыкнул я и нетерпящим возражений голосом приказал людям: — Я один войду в комнату, а вы все стойте тут. Поняли?

— Поняли! — гаркнули простолюдины.

Огнева нехотя кивнула и процедила:

— Думаешь, с ним что-то произошло?

— Надеюсь на это, — прошептал я, склонившись к её плечу, и тихо добавил: — Приглядывай за этим солдатом. Вдруг он и есть диверсант?

Она кивнула.

А я слабым «взрывом энергии» вырвал дверной замок. Проскользнул в комнату и прикрыл за собой дверь. Внутри оказалось пусто. Ну, если не считать мягкую мебель, ковёр и тускло горящую на столе керосиновую лампу.

— Горски-и-ий, ты где? Кис, кис, кис, — негромко позвал я, настороженно озираясь.

Чутьё подсказывало мне, что нужно держать ушки на макушке. Что-то тут не так…

Крадучись я вошёл во вторую комнату, оказавшуюся спальней. Здесь лампы не было, но в окна-бойницы проникал красноватый свет. Он дал мне возможность увидеть кровать и пару кресел. А где Кеша? Испарился? Через окно он бы не выбрался наружу. У него слишком толстая жопа. Спрятался? Но от кого?

Внезапно мой нос уловил какой-то странный запах. Неприятный, липкий, с нотками свежей крови. Я затаил дыхание и тотчас услышал приглушённые хрипы. Будто собака издыхала или тяжело дышал человек, поражённый заболеванием лёгких. Причём хрипы шли из мрака, затаившегося под потолком.

— Ке-е-еша? — удивлённо протянул я, заметив две точки, лихорадочно поблескивающие в темноте. — Ты ли это?

— Гро-о-омов, — раздалось что-то среднее между людской речью и каким-то бульканьем. — Помоги-и-и мне.

— Как? — проронил я, мягко двинувшись по ковру в сторону графенка.

— Не подходи! — вдруг зло прошипел он, лязгнув нечеловеческими нотками в голосе.

Однако я уже увидел его силуэт, прильнувший к потолку. Гравитация будто больше не имела над ним никакой власти. Нет, парень не лежал на потолке. Но он сидел на нём, выставив в стороны ноги и руки, словно муха какая-то или… паук.

— Кеша, я попробую помочь тебе, если ты будешь верно служить мне. Может, тебя ещё можно спасти. Покажись-ка во всей красе. Давай смелее, у меня нет с собой дихлофоса или чем там травят пауков.

Граф, словно борясь с самим собой, немного переместился по потолку, угодив в луч света, заглядывающий в окно.

— Батюшка Локи, — пробормотал я, более ясно увидев во что превратился Горский.

На его коже вздулись какие-то шишки, появились жёсткие волоски и кое-где вылез хитин. А на шее обнаружилось что-то вроде громадного кроваво-красного нарыва, исходящего гноем. Из него выглядывал крошечный кончик жёлтого камня-артефакта. Если бы он не испускал тусклый свет, то я бы и вовсе не заметил его.

Подземелье Хаоса, несколько часов назад

Ещё живая жрица богини Маммоны с большим скептицизмом смотрела на графа Горского. Он без сознания лежал у её паучьих ног, высунув язык как дохлый пёс.

Самка была уверена, что и сама справится с Локки. Однако высшая жрица дала ей чёткие указания — поместить в шею этого жалкого смертного очень хитрый артефакт. Ему даже не требовался заряд, поскольку тот питался людской магической энергией.

А работать он начнёт лишь после того, как с шеи носителя-человека снимут артефакт, блокирующий магию.

— Неужели эта старая дура думает, что Локки сумеет не только вырваться из моей ловушки, но и увести с собой этого человечешку, чтобы тот потом смог впрыснуть в него яд? — презрительно прошептала жрица, морща нос.

Она поколебалась немного, но всё же выполнила приказ высшей, пусть и нехотя.

Форт Заступник, комната графа Горского. Настоящий момент