— Ха-ха-ха! — зло рассмеялся я и метнулся к энергетическим линиям. — Ты увидел во мне собачонку, смертный⁈
— Только два года в академии, без выполнения моих приказов, — сдал назад мужчина, играя желваками.
— Договорились, — улыбнулся я, словно секунду назад и не было никакой вспышки ярости. — А вой между тем уже совсем близко. Поторопись.
Человек поспешно кивнул и протараторил, подскочив к звезде призыва:
— Я точно знаю, что договор можно скрепить рукопожатием, проговорив все условия. И ещё надо поклясться, призвав в свидетели богов.
— Да, так и есть, — не стал я лукавить, поскольку собирался выполнить условия сделки. Я всегда так поступаю.
Бородач без проблем просунул руку сквозь энергетические линии, поскольку они реагировали только на таких, как я. А затем он вдруг выпалил:
— Так как же вас зовут⁈
— Локки, потомок бога Локи, — честно сказал я.
Всё равно во время клятвы придётся назвать своё настоящее имя и происхождение.
— Локи⁈ — ахнул человек. — Ваш предок — бог лжи, коварства и хитрости?
— А ты думал, в сказку попал? Давай тараторь клятву, пока тебя волколаки не сожрали. Тебе уже некуда деваться: либо ты заключаешь со мной договор, либо и сам помрёшь, и внука твоего разорвут, — с напором выдал я и сунул бесплотную руку в ладонь бородача.
Тот, понимая, что припёрт к стенке, начал быстро произносить клятву.
Я вторил ему, напряжённо наблюдая за лесом. До меня уже доносился шелест листьев и лёгкий треск кустов, потревоженных мчащимися зверьми.
— … Всё! — закончил мужчина, назвавшийся во время клятвы Виктором Николаевичем из рода Громовых. — Что дальше⁈
— Тащи сюда своего внука, а то я не могу выйти за пределы звезды, даже если ты нарушишь её контуры, выпуская меня. Слишком много сил я потратил, удерживаясь в этом мире. Ты оказался писец каким говорливым! Ещё немного — и меня выбросит отсюда. Поторопись, смертный!
Громов кивнул, швырнул на землю нож и помчался к фургону, припадая на левую ногу.
Вашу божественную мать! Он ещё и хромой! Но ничего-ничего… Мне он не особо-то и нужен, как и его душа. Я просто хочу получить тело паренька. Но всё может накрыться медным тазом, ежели человек не успеет.
К сожалению, фургон стоял как раз в той стороне, откуда мчались волколаки. Если они сожрут его — это будет провал.
— Быстрее! — закричал я, подгоняя дворянина. — На кону жизнь твоего любимого внука!
Мои слова и вправду вроде бы ускорили Громова. Он подскочил к фургону, запрыгнул на водительское кресло и захлопнул дверь.
Тотчас вспыхнули фары и заскрежетал пытающийся завестись двигатель. Он пыхтел, скрипел, но работать не хотел. И даже не помогал трёхэтажный мат бородача, поминающего бесполезное корыто.
— Как в паршивом кино, — зло пробормотал я, чувствуя накатывающую слабость. Меня уже вот-вот выкинет из этого мира.
Всё же двигатель завёлся. И тогда Громов задним ходом поехал в мою сторону, наматывая на колёса килограммы грязи, мешающей набрать скорость.
А буквально через миг прямо под жёлтый свет фар из леса выскочили красноглазые гигантские твари с раззявленными пастями, роняющими на ломкую серую траву клочья пены.
Конечно, волколаки были не чета Фенриру, но раза в три больше обычных волков.
Звери с пронзительным воем ринулись за фургоном, клацая зубами. Они догнали его, запрыгнули на крышу и принялись острейшими когтями рвать металл. Но кто-то из них остался на земле и пробил колёса мощными клыками. Они лопнули с громким хлопком.
Громов же встретил животных стрекотом автоматной очереди. Пули с треском прошили лобовое стекло и вошли в зверей, взвывших от боли. Следом бородач выбил остатки лобового стекла и швырнул на траву металлическую шкатулку. Она не взорвалась и даже не задымилась, просто чуть-чуть засветилась.
— Держите, твари! — хрипло заорал дворянин и кинул в волколаков три магических «копья» из убийственно твёрдого воздуха.
Потом он добавил парочку «молний». Они сверкнули так, что на мгновение выхватили из мрака ночи всю поляну, а затем поразили ещё двух зверей. Те грохнулись на траву пропечёнными тушками, источающими отвратительную вонь палёного меха и спёкшейся плоти.
Но волколаков такой отпор не напугал. Они все так же пытались пробраться в фургон. А тот наконец-то въехал в звезду и остановился около меня, взвизгнув тормозами.
Я тут же пронёсся через закрытую боковую дверь и оказался в салоне, заметив в крыше приличную дыру, проделанную зверем. Он расширял её снаружи, раздирая клыками скрежещущий металл. Лунный свет из этой дыры падал на привязанное к сложённой каталке худое тело в больничной сорочке.
Парню было лет восемнадцать. Его щёки ввалились, аристократические черты лица заострились, а под глазами залегла синева. Но в моём положении не приходилось выбирать.
Я нырнул в тело, почувствовав спящий на задворках разум.
— А-а-а, — непроизвольно застонал я, ощутив навалившуюся реальность.
Болели затёкшие мышцы, трещала голова, а в распахнувшиеся глаза словно песка насыпали. Но я всё же увидел, что волколак достаточно расширил дыру и прыгнул на меня. Его слюнявая пасть распахнулась, готовясь вцепиться мне в лицо.
Однако громадные зубы схватили лишь воздух, поскольку я телепортировался к задней двери и сразу же почувствовал боль в грудной клетке. Это тщедушное тело было ещё не способно пропускать через себя те залежи магической силы, что ворочались в моей душе. Придётся его тренировать.
Пока же я открыл заднюю дверь и выпрыгнул из фургона. Телепортировался к валяющемуся на траве ножу смертного, схватил его и с кровожадной улыбкой стал перемещаться от одного зверя к другому, вонзая клинок в их шеи.
— Ух-х-х, веселуха пошла! — радостно заорал я и на мгновение остановился, чтобы стереть свободной рукой кровь. Она забрызгала меня так, словно я побывал на скотобойне.
Оставшиеся в живых волколаки воспользовались этим моментом. Они перепуганно завыли и бросились наутек, трусливо поджав хвосты, пока их умирающие товарищи оглашали поляну предсмертными хрипами.
— Куда вы, гады⁈ Батя только начал! — прокричал я вслед зверям, но преследовать их не стал.
Даже сквозь боевой азарт я понял, что моё новое тело вот-вот грохнется на траву обессиленной тушкой. Уж больно много я через него прогнал магии.
Устало выдохнув, я уселся на траву и глянул на выбравшегося из-за руля ошарашенного Громова, чьё лицо украшали мелкие порезы.
— Признаться, как-то странно видеть своего внука с безумной улыбкой мясника и в сорочке, заляпанной кровью, — медленно просипел он, скользя по мне странным взглядом.
— Ничего-ничего, привыкай. Мы ещё выпивать вместе будем, — пообещал я. — Как у вас тут победу отмечают?
— Кутят.
— Что «кутят»? Топят? Странный обычай, — удивился я. — А ты, смертный, надо признать, всё-таки хитрый жук. Откуда ты вообще узнал, как сделать звезду призыва?
— Лет десять назад нашёл в Пустошах старинный манускрипт. Он описывал вызов некой сущности, способной выполнить просьбу вызывающего.
— В целом манускрипт не соврал, — усмехнулся я и забрался на пассажирское сиденье. — Поехали. Я ужасно хочу есть.
— Сперва надо бы тут всё убрать, — проговорил Громов, оглядев поляну. — Какой-нибудь охотник на монстров может наткнуться на это безобразие. А у нас совсем не приветствуются такие ритуалы.
— Так прибирай.
— А что мой внук? Как он? — тревожно спросил человек, вытащив из салона плотницкий топор.
— Тут он. Его разум совсем слаб, но я спасу его.
— Локки, давайте договоримся. Никто не должен знать, что в теле моего внука обитает иная сущность, — обеспокоенно произнёс Громов, добив топором последнего волколака.
— Я свою силу скрывать не буду, так что придумай, как преподнести её общественности.
— Придумаю, — пообещал он и разрубил верёвку, на которой висела туша чёрного козла. — Правда, это будет сложно. В нашем мире существует атрибут «телепортация», но никто не способен им пользоваться с такой скоростью, как вы.
