— А ты что умеешь? «Молнию» и «воздушное копьё» я видел. Может, что-то ещё?

— «Каменную кожу» могу вызвать. Она, кстати, мой первый атрибут, потому самая сильная.

— И всё? — скривился я.

— Три атрибута — это совсем не мало. У самого императора их всего семь, — уязвлённо проговорил Громов, попутно укладывая на землю столбы. — А у простолюдинов и один считается за счастье. Хотя у них редко дар пробуждается. А у вас сколько атрибутов?

— Мне хватает, — усмехнулся я и потёр веки подушечками пальцев.

Смертный хмыкнул и продолжил заниматься своим делом.

А я подумал, что во всех мирах магия — это атрибуты, пестуемые в магических родах. Чаще всего атрибуты переходят к детям от матери или отца, а может, и от обоих. Но иногда способны проклюнуться и атрибуты, которыми владели более далёкие предки. Вот в моём роду практически у всех проснулись те атрибуты, что были у бога Локи.

— Всё, управился. Можно ехать, — прохрипел порядком уставший Громов и швырнул в салон шкуру волколака-альбиноса. А потом туда же отправил металлическую шкатулку, сияющую гораздо ярче, чем прежде.

— Что это за аппарат? — кивнул я на шкатулку.

— Ловушка. Она втягивает в себя энергию, высвобождающуюся в момент смерти живых существ, — объяснил бородач, сев за руль. — Эта энергия питает различные артефакты. К сожалению, волколаки имеют всего лишь второй уровень по имперскому справочнику монстров, поэтому много энергии они не дают.

Громов повернул ключ зажигания. И на этот раз фургон завёлся сразу же, словно насмехался над нами. А дальше он медленно поехал по лесу, шелестя спущенными колёсами.

Спустя пару минут мы уже выбрались на дорогу, практически потерявшуюся среди мрачных деревьев с чёрными дуплами и седым мхом.

Но тут вдруг фургон наехал на кочку, а та издала болезненное шипение…

Внезапно что-то приподняло фургон, и тот начал заваливаться на правый бок.

Громов слетел со своего кресла и с воплем понёсся ко мне, лишний раз доказав, что нельзя игнорировать ремни безопасности.

Я еле успел телепортироваться на дорогу, иначе был бы придавлен крупным телом бородача. Он грохнулся на дверь и разбил стекло, чей хруст вторил треску кустов, смятых фургоном, улёгшимся набок.

А перевернула автомобиль та самая «кочка», оказавшаяся башкой червя.

Тварь выбралась из земли на целый метр, напоминая ствол крепкого дуба. Серое тело покрывали тонкие волоски, а из головы росли рожки. Они-то и позволяли червю не только ориентироваться в пространстве, но и искать пропитание. Глаз-то у монстра не было.

И эти рожки сообщили червю, что в паре метров от него стоит прекрасный суповой набор, восхитительно пахнущий свежей волколачьей кровью.

Червь распахнул круглую пасть, снабжённую тремя рядами треугольных роговых пластин, а затем плюнул в меня вонючей жёлтой гадостью.

Я телепортировался в сторону, благодаря чему жижа пронеслась мимо, попав в дерево. Кора сразу же зашипела, и от неё пошёл серый дымок, намекая, что жёлтая гадость — это чуть ли не серная кислота.

— Надеюсь, Ёрмунганд не обидится на меня, если я завалю эту образину. Хотя змей червю не товарищ, — пробормотал я, телепортировался в салон фургона и схватил валявшийся там топор.

Отсюда червя не было видно, так что я не мог перенестись прямо к нему. Мне нужно было видеть… э-э-э… скажем так, точку высадки.

Пришлось снова телепортироваться на дорогу, а уже оттуда я перенёсся за спину червя и со всей силы опустил топор на его голову.

Эх! Удар вышел довольно слабенький.

Прежде бы я голым кулаком пробил башку червя, а сейчас тело у меня паршивенькое. Мускулов явно не хватает. Да ещё всё болит, чешется и тянет. Как же хреново устроены смертные тела!

Даже после такого слабенького удара я чуть руку не вывихнул, а в плече что-то противно заныло. Хорошо хоть лезвие топора всё-таки прорубило кожу червя, пусть и неглубоко.

Тварь издала болезненное шипение и дёрнула головой, плеснув на меня жёлтой кровью. Капли попали на сорочку, «прожгли» её и принялись разъедать кожу, проникая глубоко в плоть.

— Хель тебя возьми! — сдерживая боль, выплюнул я, бросив на червя яростный взор.

Но ему тоже было несладко. Он прямо сейчас получил по башке «молнией», вылетевшей из руки Громова, выбравшегося из фургона.

Червь снова болезненно зашипел и позорно скрылся в своей норе.

— Локки, что с телом моего внука⁈ — тревожно выдал бородач, во все глаза глядя на мои обнажившиеся рёбра. Плоть вокруг них сворачивалась, как кроваво-красная молочная пенка.

— Умира-а-аю… — слабым голосом просипел я и выронил топор, а затем грохнулся на задницу и протянул руку к смертному.

— Александр! — завопил он и ринулся ко мне. Бухнулся на колени и попытался обнять.

— Да убери ты от меня свои руки, я просто дурачусь, — проворчал я, встал на ноги и вызвал свой второй атрибут, носящий название «регенерация».

Магия принялась восстанавливать тело, сжигая внутренние запасы веществ, нужных для постройки тканей. Молоденькая розовая кожа начала нарастать на рёбрах, а в тех местах, где плоть оказалась сожжённой, появлялось новое мясо.

Живот же принялся урчать от дикого чувства голода. В мышцах появилась ещё большая слабость, а в голове застучала настойчивая мысль, что надо бы срочно поесть. Пища восполнит запасы организма, потраченные на регенерацию.

Я с гастрономическим интересом посмотрел на ошалело хлопающего глазами Громова, но отказался от этой мысли. Я же не Кронос. Правда, тот ел своих детей, а не предков, да и не от голода он их жрал, а по другим причинам…

— Чего ты глаза пучишь? — бросил я Громову, чувствуя, как живот прилип к позвоночнику. — Переворачивай фургон, поехали дальше. Ну, ежели он заведётся. А то мне на тебе скакать придётся.

— Сейчас, — недружелюбно просипел смертный и, хромая, побежал к фургону.

Благо тот лежал на боку под таким углом, что нам двоим не составило труда перевернуть его на колёса. И он даже завёлся!

— И где произвели такое чудо техники? — восхитился я, забравшись на пассажирское сиденье.

— В Прусском королевстве. Это в Европе, — ответил бородач и решил подучить меня: — Всего в нашем мире есть пять континентов. На трёх из них имеются Пустоши, порождения богов Хаоса. Оттуда прут всякие чудовища, зверолюди и мертвецы, а туда так просто не попасть. Уже в нескольких километрах от границы нормальных земель даже порох перестаёт работать. Чего уж говорить об электронике или о чем-то более серьёзном. Даже машины глохнут…

— Я об этом слышал краем уха, — перебил я его и с напором продолжил: — По-моему, выходцы из академии стражей как раз и должны воевать с этими порождениями Пустошей. Интересную же ты приготовил судьбу для своего внука.

— Таков закон, — пробурчал он, крепче вцепившись узловатыми пальцами в баранку руля. — Каждое поколение дворян обязано отправить своего представителя в одну из академий стражей. У меня двое внуков: старший Александр, чьё тело вы заняли, и младший Павел. У них сложные отношения. Вот я и решил, что Александр должен отправиться в академию.

— А если бы у тебя был лишь один внук, ему всё равно пришлось бы идти в академию?

— Нет. Единственного наследника не призывают, — объяснил Громов, выезжая на укатанную лесную дорогу. Ей явно пользовались не в пример чаще, чем предыдущей.

— Справедливо, — зевнул я и добавил: — Ты давай-ка получше присматривай за моим временным телом, пока я буду в отключке. Со мной-то ничего не станет, если оно погибнет. Я просто вернусь обратно, а вот ты своего внука уже не вернёшь.

— Хорошо… — как сквозь вату донёсся до меня бас Громова.

Слух пропал, и веки закрылись, после чего пришёл глубокий сон, сразивший моё сознание. Мне тоже требовался отдых. Всё-таки я сегодня потратил много сил на свои приключения.

Казалось, мне довелось поспать всего ничего, но, когда я сладко потянулся и открыл глаза, то удивлённо выдохнул: