Она всё же встретилась с журналистами и позволила сделать несколько фотографий. Рассказывать о поисках отказалась, но подробно остановилась на самочувствии Айка.

Вечером приехала девчонка, из-за которой повздорили двое парней, да так, что один вызвал другого на поединок. Девчонка приехала с матерью, обе ощутимо робели. Соня попросила мать выйти, а потом строго спросила Оксану, так звали, по словам, Кытаха Арбая, вертихвостку: — ты что это придумала, голубушка? Хочешь, чтобы из — за тебя парни поубивали друг друга?

— Не-е-ет, не хочу…, - Оксана опустила голову.

— А в чём дело? Выбрать не можешь, кто больше нравится?

— Мне…оба нравятся, — прошептала та, покраснев.

— Опа! Приехали! — Соня усмехнулась, — но за двоих ты не сможешь замуж выйти, так что придётся выбирать кого-то одного.

— Да я вообще не хочу…замуж! — вскинулась ‘вертихвостка’. — Я думала так…, погуляем, в ночной клуб сбегаем, в парк… Там концерты каждый вечер. А они возомнили невесть, что! — Оксана разволновалась, и Соня увидела, как пожелтели её глаза, как сузился зрачок.

— Волчица, одним словом, — подумала она, а вслух сказала: — так что делать будем с этими поединщиками, скажи? Мы с Айком не можем допустить, чтобы волки стаи устраивали драки по пустякам.

— А можно, я им скажу, что вы запрещаете поединок? — девчонка с надеждой смотрела на Соню. Та пожала плечами:

— сказать-то можно, да где гарантия, что они послушаются?

— Вы что-о, Софья Михайловна, конечно послушаются! — Оксана смотрела на Соню округлившимися глазами, — а через месяц я в Красноярск уеду. Я в институт поступила.

— Ладно, скажи им, что я запретила драться. — Соня выпрямилась на скамейке, — но думаю, ты должна прекратить заигрывание с двумя сразу. Раз замуж не собираешься — не морочь парням голову, скажи им об этом, чтоб не надеялись. Даю тебе срок — две недели. Потом приедешь и расскажешь, как всё решилось.

— Спасибо, Софья Михайловна! — девчонка вскочила на ноги, — я приеду, расскажу! До свиданья, Софья Михайловна! — Она выбежала на улицу, А Соня, чувствуя себя старой, умудрённой жизненным опытом матроной, задумчиво направилась в хирургическое отделение, где её встретил насмешливый Айк.

Красивый дом получился, — завистливо вздохнула Аллочка, — мне тоже такой хочется, только поменьше. Прямо удивительно, как эта вредная тётка расстаралась, так здорово всё сделала!

Соня улыбнулась: — её зовут Серафима. Она тебя, кстати, вспоминала. Говорит, так и не поняла, за что ты на неё так обиделась.

— Подумаешь — дизайнерша! Чего тут непонятного-то? Она хамила тебе, а поскольку ты курица-курицей, то ответку получила от меня. Надо было ей объяснить, что я, хоть и не волчица, но глазёнки-то повыцарапываю!

— Ох, Алла, какая же ты решительная! — Соня расхохоталась, глядя на нахохленную подругу, — я ведь сначала, для оформления дома, хотела поискать другую фирму, или эту же, но пригласить другого дизайнера. А тут она сама пришла к нам в гостиницу, да не к Айку, а ко мне, и стала просить, чтобы я не отказывалась от её услуг. Знаешь, я подумала-подумала, и заключила договор с ней. Всё же детскую она тогда хорошо оформила, а то, что со мной себя вела безобразно, так все они, волчицы, меня игнорировали. Зато теперь, куда ни пойду, каждая норовит поздороваться да улыбнуться.

— Вот же…с-с-суки зубастые! Как по этим зубам получили, так сразу всё поняли!

— Так в чём и дело-то, Ал! С волчицами я ни разу не схлестнулась, всё с мужиками. Ну, немножко, когда Айка искали. А вот поди ж ты, до них сразу дошло, теперь не рыпаются! Да, я ведь тебе не рассказывала: ко мне Марфа недавно приходила, просила обратно взять, домоправительницей. Представляешь?!

— Да ты что-о-о?? — Аллочка поражённо уставилась на подругу. — Вот нахалка-то, а? Надеюсь, ты её спустила с лестницы?

— Нет, не спустила, — Соня улыбнулась, — я даже на секунду заколебалась. Ведь она, на самом деле, готовит очень хорошо, чистоплотная, ну и вообще… А потом как представила, что она будет везде лезть со своими указаниями и замечаниями, так сразу ей отказала. Ну, предлог-то у меня хороший: Аглая ещё раньше приходила, спрашивала, не возьму ли я её опять на работу, когда дом построим. Теперь она может на целый день к нам приходить, только ночевать, сказала, будет дома.

— А-а, я её видела, когда мельком на кухню заглянула, — кивнула Аллочка. — Нравится мне у вас. А пахнет-то как! Свежестью, чистотой… Потолки такие…интересные.

— Ага, лепнина. Это Серафима посоветовала. — Соня хихикнула: — вчера спать легли, а я, как дурочка, потолок разглядываю и Айку говорю: ‘смотри, в углу виноградная лоза с листьями переплетается, а с неё кисть ягод свешивается’. Он так обиделся, что я с ним в постели лежу, а думаю о каких-то финтифлюшках на потолке. Пришлось прощение зарабатывать. — Они посмеялись над обидчивыми мужчинами и вернулись в гостиную, где вовсю шло обсуждение предстоящего торжества: на десятое марта было назначено бракосочетание Айка и Сони.

Утром она проснулась ни свет ни заря. Повернулась на бок и стала разглядывать спящего Айка. Даже во сне его губы были упрямо сжаты. Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к тёмным густым — вразлёт — бровям, невесомо очертила твёрдый подбородок. Заметила, как дрогнули ресницы и едва заметно раздулись ноздри. Усмехнулась: волк проснулся и перво-наперво обнюхивает её. Подвинулась поближе и поцеловала маленький шрамик у ключицы: — просыпайся, засоня! Ты не забыл? Сегодня ты собирался жениться на мне!

Он шумно, счастливо вздохнул, сгрёб её в охапку, притиснув к себе. Ткнулся носом куда-то ей за ухо и хриплым со сна голосом пробормотал: — завтра весь день проведём в постели, потому что у нас начнётся медовый месяц.

Соня чуть отдвинулась, насмешливо спросила: — на весь месяц в постель, или только завтра?

— Если ты не станешь возражать, то на весь месяц, — он не собирался выпускать её из объятий, одновременно прижимаясь к ней бёдрами, — плавно переходящий в гон!

— Да уж, — она шлёпнула по руке чересчур активно путешествующей по её телу, — а гостей куда денем?

С разочарованным стоном Айк отвалился на спину: — м-м-м… а давай уедем куда-нибудь? Анна Витальевна с Михаилом Ивановичем посидят, я думаю, с внучками, а Аглая им поможет. Да и Прасковья Агафоновна может быть не станет торопиться домой…

— Вставай, волчара! — она потянула его за руку с постели, — у нас в двенадцать часов регистрация!

Айк неожиданно дёрнул её к себе, и Соня, взвизгнув, упала на него: — а поцеловать? — вкрадчиво шепнул он ей на ушко. Она забилась в его руках, пытаясь вырваться из железных объятий:

— Айк! Сейчас же отпусти! Скоро Алла приедет мне причёску делать, а у меня ещё конь не валялся!

— Успеем, — он торопливо стянул с себя трусы, сдёрнул с неё рубашку. Сильные пальцы нетерпеливо сжимали, гладили грудь, бёдра, живот. Соня ничего не могла с собой поделать: она уже отвечала на его ласки, загораясь от поцелуев и прикосновений… Она слышала голоса на первом этаже: это Прасковья Агафоновна разговаривала с Аглаей. Но Айк, подсунув ладони ей под ягодицы, с силой прижимал её бёдра к своим и Соня прикрыла глаза — так жёстко, так яростно он обладал ею и отдавался сам.

Соня совершенно не желала устраивать торжественную регистрацию. Ведь весь ‘паршивый городишко’ был в курсе её затяжного противостояния с Айком. Ей хотелось тихо — скромно наведаться в ЗАГС, а потом посидеть дома, в тесном семейном кругу. Ну, ещё друзей пригласить. К сожалению, её никто не слушал. Ладно бы возражал один Айк. Уж с ним-то она бы справилась. Так нет, его поддержали её собственные родители, не говоря уж об Одинцовых и Звягинцевых. Соня осталась в одиночестве, тщетно стараясь убедить всех, что неприлично устраивать грандиозную свадьбу, имея двух дочерей и непростые, в прошлом, отношения с женихом. Айк её ни к чему не принуждал, вежливо слушая, что говорят Анна Витальевна с мужем, лишь иногда поглядывая на Соню, и она видела лукавые огоньки в тёмных глазах. Аллочка тоже активно участвовала в споре, призывая Соню не упрямиться, а устроить шикарный праздник. Олег деликатно помалкивал и влюблённо смотрел на жену, мысленно восхищаясь её умом и находчивостью, не говоря уж о красоте. Соня временами ловила его обожающий взгляд, направленный на подругу и насмешливо фыркала.