Сейчас Михаил Иванович сидел перед дверью заместителя начальника Главного Управления МВД тихо злился, но твёрдо решил, что будет сидеть хоть весь день, пока полковник Лукьянов его не примет.

Полковнику было около пятидесяти, у него были умные глаза и седые виски. Он выслушал Рубцова, временами что-то записывая в блокнот. Потом задал несколько вопросов и вздохнул. На прощание подал руку, спокойно сказал: — мы найдём вашу дочь, Михаил Иванович. В Междуреченске тоже поищем. И обязательно накажем виновных.

Этой ночью Рубцовы спали. Полковнику Лукьянову хотелось верить. Он не отправил их ходить по кругу, не задавал пустых вопросов и не утешал, снисходительно улыбаясь. Но почему-то в убитых горем родителей вновь вспыхнула надежда.

Айка разбудил телефонный звонок. Он нашарил на тумбочке у кровати мобильник и неохотно высвободил плечо из-под Сониной головы. Она пробурчала что-то недовольно, но не проснулась. С телефоном в руках он выскользнул в холл и только тут прочитал фамилию вызвавшего его: “Лукьянов”. Усмехнулся, лениво ответил: — слушаю тебя, Эдуард Андреич!

— Приветствую, Айкен Георгиевич, — сухо сказал полковник, — как жизнь молодая, как бизнес?

— Спасибо, — захохотал тот, — твоими молитвами! Чего звонишь чуть свет, спать не даёшь?

— Тебе смешно, Айк? Девушка где? У кого-то из твоих?

— Хм, а если у меня? — он продолжал улыбаться, но его волк насторожился, в груди зарождалось рычание.

— Плохо. Она… жива?

— Эдик, ты с в своём уме!! — он всё же сорвался на рык, и далеко, в своём кабинете, неуютно поёжился полковник Лукьянов, — она моя пара, моя жена и, надеюсь, у нас скоро будут дети!

Собеседник облегчённо вздохнул и перевёл дух: — у меня настоятельная просьба, Айк: немедленно увези её в Демидово и посади на автобус до Красноярска.

— Нет!

— Нет? Кажется, ты намерен нарушить договор, вожак?

Айк устало ссутулился, бессильно опустился на ковёр и прислонился спиной к стене. Тихо сказал: — ты не представляешь, что требуешь от меня, Эдуард.

Полицейский помолчал, потом осторожно заметил: — ну, ты же можешь приехать к ней чуть позже, познакомиться с родителями, начать ухаживать за ней, в конце концов. Но не похищать же!

— Хм, да меня на порог не пустят, я думаю, — Айк скривился, — я не отпущу её, даже не настаивай. Я сам позвоню её родителям, попробую их успокоить.

— Послушай меня, вожак, — медленно заговорил полковник, мы оба знаем, что насильно ты её не удержишь. Родители знают, что она в Междуреченске. Я думаю, их терпение на исходе. Как только они привлекут журналистов, обратятся в Министерство, я отправлю к тебе СОБР. Что будет дальше, ты тоже знаешь. Они найдут девушку, а я буду вынужден арестовать тебя.

— Да-да, она мне уже сказала, что по мне тюрьма плачет, — усмехнулся Айк.

— Ты сумасшедший, Айк. Как только ты будешь арестован, твоя стая пойдёт в разнос. Я не знаю, как ты справляешься с ними, но когда тебя не будет — начнётся бойня. Им достаточно убить одного жителя Демидово или Малой Ветлуги, и в тайгу хлынут охотники. Я думаю, в райцентре и близлежащих посёлках охотничьи ружья есть в каждом доме. Ни один волк не справится с человеком, у которого в руках карабин или двустволка. Подумай о реках крови, которые обязательно прольются. Тем более, что это уже было.

— Ты прав, Эдик. Ты, как всегда, прав. — Айк крепко стиснул зубы и на секунду прикрыл глаза. — Дай мне времени до вечера. Вечером я увезу её к бабушке.

— Спасибо, вожак, — тихо сказал Лукьянов, — прости меня, что я вот так с тобой…

— Да что мне сделается, зверю, — горько усмехнулся тот, — будь здоров и… не попадайся волку в зубы! — он расхохотался и отключился.

Соня проснулась от того, что на неё смотрели. Она открыла глаза и увидела Айка, сидящего в глубоком кресле напротив кровати. Под его взглядом она смутилась, растерялась: столько любви, задумчивой нежности и …боли было в нём, что ей впервые не захотелось оскорбить его, обидеть. И о ненависти к волчаре даже и не вспомнилось.

— Ты чего, Айк? — она нахмурилась. Он пересел на постель, наклонился поцеловать, и она привычно отвернулась, отчего его губы мазнули по щеке.

— Сегодня я увезу тебя к бабушке, — его голос прозвучал как-то надтреснуто, глухо, а в глазах опять боль и тоска, — тебя ищут родители, так что нужно показать, что ты жива и здорова.

От радости Соня вскочила на ноги и чуть не бросилась своему похитителю на шею: — сегодня?? А когда? Сейчас?

— Нет, — он грустно улыбнулся её радости, — сегодня после обеда. Ты торопишься расстаться со мной? Я тебе, Соня, совсем не нравлюсь? — он так серьёзно и напряжённо ждал ответа, что она неожиданно для себя смутилась, не зная, что сказать. Отвела глаза и неопределённо повела плечом, предпочитая отмолчаться. Он понял, вздохнул: — одевайся, малышка, и приходи завтракать.

Когда Соня вошла на кухню, он говорил по телефону. Увидев её, отключился, и девушка заподозрила, что он не хотел, чтобы она слышала разговор.

Куда-то пропало его всегдашнее радостно-насмешливое возбуждение, и за завтраком он был молчалив и сосредоточен. Едва она допила последний глоток кофе, мужчина встал. Напряжённо глядя ей в глаза, сказал: — Соня, тебе нужно вместо халата надеть что-то другое… Жаль, что в твоей сумке не было платья.

— Зачем? — Она с недоумением посмотрела на него: — я редко ношу платья, брюки гораздо удобнее.

Он рассеянно улыбнулся: — пусть будут брюки, только не халат. Иди, переоденься.

Девушка поднялась в спальню, вытащила из сумки джинсы. Подумав, решила, что единственный тонкий свитерок подойдёт.

Вошедший следом за ней Айк поморщился, но ничего не сказал, а открыл шкаф, вытащил бледно-голубую рубашку и бросил её на кресло. Следом, туда же, полетел галстук.

Соня удивлённо посмотрела ему в спину, но спрашивать ничего не стала, а сгребла свои вещи и вышла из спальни, посчитав, что прекрасно переоденется без него.

Когда она вернулась, Айка в комнате не было, а снизу доносились голоса. Она не знала, нужно ли ей идти туда, но услышала, как её зовут. Сунув ноги в свои летние туфли, девушка подошла к лестнице и увидела, что в холле первого этажа появились незнакомые люди. Двое, мужчина и женщина, были молоды, нарядно одеты и веселы. При её появлении они с любопытством посмотрели на неё, а женщина, круглолицая, миловидная, полненькая казашка радостно улыбнулась ей. Айк сказал:

— Соня, познакомься, это мои друзья. Сергей и его жена, Айнур.

— Лунный Свет, то есть, — подмигнул Сергей.

— Э-э… что? — Соня не понимала, что присходит.

— Айнур — значит Лунный Свет в переводе с казахского, — пояснил Айк.

Девушка только сейчас заметила, как шикарно он выглядит. Бледно-голубая рубашка с модным галстуком, тёмно-серый, прекрасно сидящий на его атлетической фигуре костюм, лаковые туфли…

— Здравствуйте, — нахмурившись произнесла Соня. Она, вдруг, обратила внимание, что Айнур держит в руках большой букет белых роз, завёрнутых в блестящую фигурную фольгу. Она перевела взгляд на третьего гостя, вернее — гостью, пожилую женщину с гладко зачёсанными тёмными, с сединой, волосами, в строгом костюме бежевого цвета, которая внимательно и без улыбки разглядывала Соню. Айк обернулся к ней: — Марина Евгеньевна, это моя Соня, знакомьтесь. — И шагнул навстречу девушке, протягивая ей руку. Она чуть помедлила, но вложила свои пальцы в его ладонь.

Все вместе они направились в гостиную, и Соня увидела, что по центру её стоит большой стол, принесённый из столовой. Все расселись в кресла, кроме Айка, который устроился на подлокотнике рядом с Соней, и пожилой женщины. С деловым видом та подошла к столу и принялась выгружать на него какие-то бумаги. Затем, строго оглядев присутствующих, сказала: — ну что ж, приступим.

Парочка, которая посмеивалась и перебрасывалась шуточками с Айком, замолчала. Тот взял Соню за руку, подвёл к столу и сам встал рядом. Его друзья пристроились сзади, тихо перешёптываясь. Хорошо поставленным голосом Марина Евгеньевна громко и торжественно заговорила: — сегодня, пятого марта, 20…года, отделом ЗАГС города Междуреченска регистрируется брак Гранецкого Айкена Георгиевича и Рубцовой Софьи Михайловны.